Победить дракона на выборах (СИ)

Спустя час пути, около шести часов утра, Персифаль, совершенно измотанный, добрался до "Крыльев и хвоста".

Увидев его, Ангела, хлопотавшая в зале харчевни, всплеснула руками. В ответ Персифаль замахал руками, умоляя ее не задавать вопросов, и попросил лишь принести ему в комнату тазик с чистой, и по возможности, теплой водой.

Эта просьба была исполнена без промедления. Уже через пять минут на пороге комнаты Персифаля с кадкой полной воды и деревянным ушатом в руках стояли Трактирщик и один из слуг, помогавший обычно в "Крыльях и хвосте" по хозяйству.

После того, как бочонок с водой был внесен в комнату, Трактирщик отпустил слугу, однако сам уходить не спешил.

- Вижу, что вчера вы не только прогулялись, но и искупались, - качая головой, произнес он.

- Ох, и не говорите, - подтвердил Персифаль, стягивая с себя одежду, превратившуюся за одну ночь в жалкие вонючие лохмотья.

- Похоже, что без посторонней помощи не обошлось? - предположил назойливый Трактирщик.

- И тут вы правы, - согласился Персифаль. - Не польете ли водички, раз уж вы все равно здесь?

- Конечно, - согласился Трактирщик, и уже поливая спину Персифаля, добавил, - мы приготовили для вас лучшую комнату, соответствующую вашему нынешнему статусу. Ее как раз вчера освободил Епископ. Одной комнаты ему и его сыновьям будет более чем достаточно. Тем более, что слуг у него не осталось. Все разбежались. Да и платить ему за постой практически нечем.

- Да, конечно, - немного подумав, согласился Персифаль. - Я вам щедро заплачу за ваши хлопоты и заботу. Также позвольте вам предложить удвоенную плату за вчерашний отменный ужин. Я и мои друзья были просто в восторге.

Трактирщик, на какое-то время задумался, выбирая между деньгами сейчас и услугой от потенциального Главы Города в будущем. Но, видимо, здраво оценив шансы Персифаля на победу, он все же остановился на сиюминутной выгоде.

- Сердечно благодарю вас, - поклонился он Персифалю, - для нас с Ангелой большая честь принять от вас столь щедрый дар. Двойная плата за вчерашний ужин и проживание на неделю вперед в лучшей комнате нашего трактира составит двенадцать монет. Мы готовы помочь вам перенести вещи, как только вы этого пожелаете. Могу ли я вам чем-то еще быть полезным?

- Пожалуйста, перенесите мои вещи самостоятельно днем, пока меня не будет. Через пятнадцать минут я спущусь в зал к завтраку. Пожалуй, что это все.

- Тогда, с вашего разрешения, я вас покидаю, - Трактирщик вновь отвесил глубокий поклон и вышел из комнаты.

Переодеваясь в новую одежду, Персифаль порадовался, что не все покупки вчера раздал горожанам. Пригодились и новые сапоги и сорочка и штаны. Взглянув в маленькое зеркальце на стене, Персифаль остался вполне довольным своим преображением. Его внешний вид ничуть не выдавал его внутреннюю усталость от ночных приключений.

Персифаль успел справиться с завтраком как раз к приходу Толстого и Изольды. Толстый радушно распростер объятья и бросился обнимать и целовать Персифаля, словно своего родственника или закадычного приятеля. Смущенный Персифаль ответил ему тем же. Изольда присела в реверансе и протянула руку для поцелуя.

В этот раз на Изольде было надето легкое летнее платье с цветочным рисунком пастельных тонов, почти без украшений. Волосы были заколоты назад. Она явно хотела одеться попроще, чтобы казаться ближе простому народу.

До их прихода Персифаль размышлял, стоит ли рассказывать кому-либо о ночном происшествии, и принял решение, что все же следует это сделать. Опасность могла угрожать не только ему, но и его компаньонам и Изольде.

- Простите, Сударыня, могу ли я какое-то время поговорить с вашим опекуном наедине? - обратился Персифаль к Изольде, - надеюсь, вы не обидитесь на нас за это?

Та в некоторой растерянности посмотрела на Толстого, словно ожидая его одобрения.

- Да, да, милая моя, нам нужно поговорить с Персифалем, - подтвердил Толстый, догадываясь, что речь идет о чем-то серьезном. - Присядь, пожалуйста, и закажи себе чего-нибудь, пока мы потолкуем.

Изольда, печально вздохнув и слегка надув губы, с видом напускной обиды, присела за ближайший стол. Персифаль и Толстый отошли поодаль, оставив красавицу наедине.

- Что-то случилось? - с тревогой поинтересовался опекун Изольды, заглядывая Персифалю прямо в глаза и надеясь в них прочесть его мысли. Толстого в этот момент больше всего пугала возможность отказа Персифаля от участия в выборах.

- Да, - подтвердил Персифаль и коротко без подробностей пересказал своему соратнику обстоятельства последней ночи.

Рассказ Персифаля вызвал глубокое негодование Толстого. Это возмущение можно было понять уже по выражению его лица, еще до того, как юноша завершил свой рассказ.

- Да как вы могли подумать, что моя воспитанница захочет с вами тайно встретиться ночью?! - воскликнул он, стараясь, тем не менее, говорить тише, чтобы их не услышала Изольда.

- Признаться, сейчас я и сам этого не пойму, - потупив взор и краснея от стыда, промолвил Персифаль. - Тогда у меня таких сомнений не возникло. Текст записки выглядел весьма убедительно. Я подумал, что возможно она нуждается в моей помощи.

- С чего бы она решила просить помощи у вас, едва знакомого ей человека, когда у нее есть я, опекун, который заботился о ней многие годы?! - негодовал Толстый. - Или, быть может, вы вообразили, что ей нужна защита именно от меня!? Да как вы смели такое подумать?!

- Нет, нет, что вы! Такого и в мыслях у меня не было, - оправдывался Персифаль. - Наверное, просто любовь совсем свела меня с ума. Теперь мне мои действия вчера, так же как и вам, кажутся странными. Если бы по безумию поступков человека можно было бы судить о силе его влюбленности, то определенно, мое вчерашнее поведение могло бы послужить лучшим доказательством моей искренней и страстной любви к вашей воспитаннице. Может быть, хотя бы это послужит оправданием моей глупой выходки вчера.

- Для того, чтобы по безумию поступков можно было бы судить о силе любви, нужно сначала знать уровень умственных способностей человека до того, как он влюбился. А то за любовь можно принять всякое проявление природного слабоумия, - вздохнул Толстый.

- Вы, несомненно, правы, - Персифаль еще сильнее смутился и покраснел от прямоты Толстого. Он тут же постарался перевести разговор на другую тему, - Как вы думаете, кто это мог быть?

- Как долго и тщательно они били вас ногами? - спросил Толстый вместо ответа.

- Один раз их главарь пнул меня ногой в живот. А какое это имеет значение? - удивился Персифаль.

- Ну, тогда это точно не патриоты. А значит, скорее всего, Друзья Дракона, - заключил с уверенностью Толстый.

- Как вы это определили?

- Очень просто, - пояснил Толстый. - Хотя, на первый взгляд, и у тех и у других одна и та же цель, но мотивы и подходы абсолютно разные. Патриоты действуют, исходя из своих убеждений и проявляют максимальное усердие, получая удовольствие, как от самого процесса, так и от достигнутого результата. Если бы вас похитили патриоты, они сначала бы переломали вам все ребра и превратили бы своими сапогами ваше лицо в кровавое желе. Одновременно с этим они подробно разъясняли бы вам, в чем конкретно, и почему вы неправы. Затем перерезали бы вам горло. Пару раз для верности пырнули бы кинжалом в сердце. Привязали бы к ногам здоровенный валун и лишь потом сбросили бы ваше тело в реку. Друзья Дракона - это, в основном, городские чиновники, и руководствуются они исключительно корыстью и собственной выгодой. Они так привыкли брать взятки, что без мзды не способны довести дело до конца, даже если сами в нем заинтересованы. Да и подношения они, в основном, получают за халатное выполнение своих обязанностей и пренебрежение служебным долгом. Отсюда и привычка все делать формально, не проявляя рвения и прилежности. Патриоты и Друзья Дракона недолюбливают друг друга. Друзья Дракона считают патриотов сумасшедшими фанатиками и из-за этого побаиваются и сторонятся их. Патриоты считают Друзей Дракона корыстными подхалимами и потому презирают и избегают общения с ними. К счастью, скорее всего, они не смогут объединить свои усилия против нас.