Очерк о родном крае (СИ)

- Во! - поднял палец к потолку салона Чуйков.

- Когда в девяносто шестом к власти путем 'странных' выборов пришел Лебедь, последовало признание независимости Чечни и Татарстана, области из так называемого 'Красного пояса', поддерживающие лидера коммунистов Зюганова и тяготеющие к восстановлению Союза, выступили единым фронтом против этого, Собчак объявил Петербург частью Европы, Лебедь ввел войска в Калужскую и Тульскую области, депутатом от которой, как ни странно, избирался в Думу. Последовали первые столкновения. У Кондрово произошел расстрел мирной демонстрации. Через два года шаткого затишья Чечня оккупировала Дагестан, объявила о независимости Якутия, под патронатом Великобритании произошло зарождение и становление Уральской республики. Вялотекущие военные действия охватили несколько центральных областей. Правительства США и Евросоюза, обеспокоенные утратой Россией контроля над ядерным оружием, весной девяносто девятого выступили за ввод миротворческого контингента. По просьбе Зюганова и парламентариев-коммунистов в Москве провели спецоперацию. Лебедь был убит. На его место пришел Немцов, смещенный в результате военного переворота Илюхиным. В двухтысячном НАТО ввело 'синие каски' в Брянскую, Орловскую, Белгородскую области. В дальнейшем еще семь областей приняли ограниченные контингенты миротворцев, правда, в виду нестабильности положения и неприятия частью населения иностранного военного вмешательства в отдельных областях и населенных пунктах вспыхнули вооруженные конфликты, развернулась диверсионная деятельность. Три года назад Илюхина сменил Примаков, и Москва стала набирать политический и военный вес, как новое федеративное государство.

Марек перевел дух.

- Все разложил, - уважительно качнул головой Чуйков. - Правда, наврал кое-где.

- И что, - спросил Митя, - от этого натовцы белые и пушистые?

- Ты рули.

- Да уже приехали.

'Тойота', притормаживая, подъехала к блокпосту, сложенному из бетонных блоков.

За блокпостом виднелся кирпичный забор, над которым торчали две вышки и этаж выкрашенного в синий цвет здания. Тянулись вверх антенны. Среди антенн Марек разобрал задранные вверх стволы зенитного 'Гепарда'. Если, конечно, это был 'Гепард'. Но тридцатипятимиллиметровые автоматические 'Эрликоны' он видел и в Греции, и в Турции, так что ошибиться здесь не мог.

Автомобиль взяли на прицел.

Слева выдвинулась увешанная блоками динамической защиты БМП 'Брэдли'. Двое пехотинцев, выбежав из-за нее, присели за бетонной балкой и вскинули оружие. Третий подошел к 'Тойоте', держа руку на расстегнутой кобуре на поясе.

- Предъявите документы, - сказал он на хорошем русском.

Министр наклонился к водительской дверце.

- Мы к полковнику Флойду Пристли. Он меня знает, - сказал он в темный пластик очков, закрывающих половину лица военного.

- Документы.

- С нами еще журналист. Ваш, европейский.

- Мне насрать, чей он, - сказал пехотинец. - Документы. Или можете разворачиваться.

- Дьявол! А предупредить, что вы тут охренели?

Чуйков закопался в карманах пиджака.

- Возьмите пока мои, - сказал Марек, пропихивая руку в щель между дугой дверцы и подголовником водительского сиденья.

Пехотинец сунул европаспорт в портативный сканер, проверил и вернул карточку обратно.

- Регистрация есть?

Марек кивнул, потом сообразил, что кивка не видно.

- Да, есть, сегодня зарегистрировали.

- Ваш паспорт, - обратился солдат к водителю.

- Нападения ждете? - ухмыльнулся Митя, зеленым-бело-черным разворотом протягивая паспорт.

Пехотинец сбил очки на лоб. Лицо у него оказалось бледное, узкое, с голубыми глазами в опушке белесых ресниц. На левом виске темнела татуировка - трезубец.

- От вас, кацапов, можно ждать чего угодно, - сказал он. - Вас бы перевешать всех для всеобщей безопасности. А мы, видишь, защищаем, чтобы вы глотки себе областями не перерезали. Ну, ниче, как-нибудь встретимся, поглядим друг на друга через прицел.

- Да ты крутой, - сказал Митя, щурясь, и наклонил голову ниже, словно стараясь разглядеть пехотинца внимательней. - В город-то выходишь или все на базе?

- Выхожу.

Солдат проверил паспорт водителя и швырнул его тому в грудь.

- Смотри теперь, оглядывайся, - сказал Митя, подбирая документ и пряча его во внутренности кожаной куртки.

- Это угроза?

Пехотинец отступил на шаг.

- Окрестности у нас хорошие, - сказал Митя, все также щурясь. - Есть на что посмотреть. Могу экскурсию провести.

- И я могу, - ответил натовец. - По подвалам базы. Там у нас в камерах много твоих дружков, видимо, сидят.

- Стоп, стоп! Мужики! - Чуйков потянул Митю на себя. - Мы же одно дело делаем. Митя, ты это, следи за базаром.

- Я слежу.

- И вот вам мои документы, - министр интеграции и развития протянул в окно несколько цветных карточек. - Там и пропуск, кстати.

Марек с усилием потер лицо.

Он чувствовал напряжение, исходящее от водителя, нетерпение в наклоне Чуйкова, кажется, даже слышал гудение воздуха, словно находился под линией электропередач. Или просто был слишком пьян?

На миг ему представилось, как после нескольких окриков по ним открывают огонь, пули бьют по корпусу автомобиля, дырявят салон, а его тело дергается от многочисленных попаданий.

Неуютные ощущения.

- Проезжайте, - наконец сказал пехотинец.

'Тойота' зигзагом проползла мимо бетонных плит к темно-синим воротам с надписью на двух языках, английском и русском.

Базовый лагерь миротворческого контингента.

Створка открылась, и еще один пехотинец, объявившись сбоку, показал им ехать направо, к открытому боксу рядом с цистерной.

- Журналист, ты как там? - обернулся назад Чуйков.

- Сносно, - сказал Марек.

- Что-то ты кислый.

- Мне уже лучше.

- Пристли тоже не дурак выпить, смотри, он не любит тех, кто отказывается.

- Я, в сущности, только что с поезда, - сказал Марек.

Министр хмыкнул.

- Может, с Митей посидишь?

- Нет, я в порядке. Просто натощак непривычно.

Марек подавил рвотный позыв, открыл дверцу и вывалился наружу.

Базовый лагерь представлял собой несколько длинных, выкрашенных в синий цвет казарменных бараков, двухэтажное штабное здание, которое он видел из-за забора, плац перед ним, короткую полосу препятствий чуть в стороне и два приземистых бетонных сооружения с узкими бойницами и широкими подъемными воротами - то ли гаражи для военной техники, то ли склады. Но, возможно, и то, и другое.

Светило солнце. Несколько натовцев курили в тени, рассевшись на ящиках. Синие куртки, темные штаны. У дальней стенки забора посверкивал огонек сварки.

- За мной, журналист, - возникший перед Мареком Чуйков похлопал его по плечу и слегка нетвердым шагом направился к зданию штаба.

Марек потянул сумку.

- Подождите!

Министр обернулся.

- Хочешь поблевать?

Марек мотнул головой.

- Боюсь потеряться.

- Пыфф! - выразил свое отношение Чуйков, но подождал Марека на ступеньках крыльца.

Вошли вместе.

За дверью оказалось небольшое помещение со стульями по стенкам и кулером в углу. Миновав его, они очутились в длинном светлом коридоре с десятком дверей по одну и другую стороны. В промежутках висели фотографии в рамках, где бравые 'синие каски' позировали на фоне неба, развалин, улыбчивых чернокожих детей или поставленных на колени бородатых моджахедов. На других фотографиях высокие чины вручали награды живым или отдавали честь погибшим.

Было тихо и пусто.

Редкие таблички имели английские надписи и обозначения. Кадровая служба. Отдел снабжения. Совещательная комната.

В конце коридор раздваивался, оканчиваясь с одной стороны закутком, приспособленным для курения, а с другой - серой дверью с табличкой 'Col. Floyd Priestley'.

Чуйков подмигнул Мареку и постучал в дверь согнутым пальцем.

- Open'd! - раздалось оттуда.

Полковник Флойд Пристли обладал замечательным командным рыком, поднимающим солдат в атаку и, возможно, оживляющим мертвецов. Мареку сразу захотелось повернуться и уйти, но министр интеграции и развития поймал его за ремень сумки.