Знаки безразличия (СИ)

Когда он вошёл в квартиру, Нина и старушка сидели рядом на одинаковых колченогих табуретах. Помощница показалась ему расстроенной, и он позлорадствовал в душе. Теперь он понимал, что это не было разочарованием, просто Нина уже тогда знала, что Кати нет в живых.

- Всё просто, - сказала она со вздохом. - Хотите проверить?

Крайнов почувствовал себя дураком, но что-то в голосе Нины заставило его согласиться. Он высунулся из окна и крикнул носатому, чтобы тот позвонил в домофон. В ответ носатый пробормотал нечто невразумительное, но кнопку нажал.

Трубка запищала, и Крайнов поднял её, не отрывая от Нины недовольного взгляда. Он слышал, как закашлялся краснолицый, носатый недовольно сказал: 'Наше вам с кисточкой'.

- Попросите его войти, - шепотом подсказала Нина.

Крайнов передал просьбу носатому и вместе со скрипом двери, услышал другой звук - громкий лязг, который заглушал бормотание носатого, матерившегося себе под нос.

- Что это? - одними губами спросил Крайнов.

- Там внизу лежит решётка для вытирания ног. Лежит неровно, поэтому, когда кто-то на неё наступает, она дребезжит.

Крайнов, ещё не до конца понимая, спросил, но уже без прежнего недовольства:

- И чего ты этим добилась?

- Надо проверить. Я хочу поговорить с сестрой.

- Ах, это ещё не всё... - насмешливо начал Крайнов.

- Мне надо поговорить с Ольгой Быстрицкой, - твёрдо повторила Нина.

Старушка во все глаза смотрела на них, как будто они были цирковыми артистами.

Он помнил это до мельчайших подробностей. Оля, тринадцатилетняя напуганная девочка-подросток с тяжёлой квадратной челюстью и ярко-рыжими буйными кудрями, сидела на стуле, слегка раскачиваясь.

- Я ничего больше не знаю, - твердила она. - Ничего.

Крайнов всё ходил вокруг да около, не зная, как задать вопрос, когда Нина вопреки всем правилам ведения допроса спросила:

- Так она вошла или нет?

Бросив на Нину упрямый взгляд исподлобья, девочка ответила тихо, но уверенно:

- Вошла.

Тут уже и Крайнов не выдержал:

- У вас внизу лежит решётка. Она дребезжит. Дребезжит же?

Девочка кивнула и мгновенно переменилась в лице, словно ей всё разом стало ясно.

- Она дребезжала под нами обеими, мы раньше соревновались, под кем громче звякнет, прыгали на неё с разбегу...

- А в тот день решётка дребезжала, не помнишь?

Сглотнув слёзы, Оля ответила шёпотом:

- Дребезжала. Я ещё подумала, что Катька растёт, всё громче и громче получается... Хотела, когда она поднимется, сказать, мол, ты здоровая стала, мать... Шутки у нас такие были... Когда... она... поднимется...

Нина спускалась в подвал уверенно, будто кто-то показывал ей дорогу. Носатый и бритый откровенно насмехались: 'Да мы сто раз там всё проверяли...' Нина шагала в темноте рядом, иногда задевая его плечом. В подвале не горел свет, и ей, кажется, было не по себе. Он нарочно не обращал на неё внимания, ему всё ещё не хотелось верить в то, что какая-то девчонка заметила то, что он пропустил.

На Нине было лёгкое летнее платье, поверх накинута куцая джинсовая курточка. Его внезапно обожгло ревнивой злобой: 'Вырядилась, как на вечеринку!' Она ёжилась и вздрагивала от каждого звука, хотя в подвале не было холодно. 'Ещё и темноты боится, хорошую же я себе помощницу нашёл!' Мысль о том, что пусть в мелочи, но его обошли, не давала Крайнову покоя. Он был тщеславен, и хорошо знал об этом.

- Что здесь? - Нина вдруг указала на затянутую паутиной дверцу, мелькнувшую в колеблющемся свете фонарика.

Крайнов спросил:

- Проверяли?

- Да что проверять-то, не видите, какую сеть паук сплёл, - обиженно ответил носатый. - Сто лет не трогали.

Бритый только хмыкнул. Крайнов рта раскрыть не успел, а Нина вдруг скомандовала холодным, безжизненным голосом, именно скомандовала, а не попросила:

- Открывайте!

Носатый и бритый забормотали, засопели, лучи их фонариков возмущённо запрыгали по стенам. Крайнов пошёл к двери сам, одним движением сорвал паутину и ощупал висячий замок. Дужка со скрипом повернулась в гнезде. Замок даже не был закрыт...

Девочка была за дверью. Мёртвая. Крайнов будто ненароком оттеснил Нину от входа. Ему не хотелось, чтобы она видела. Так прикрывают глаза ребёнку, чтобы не испугался. Когда они вышли из подвала, глаза Нины были полны ужаса. 'Как она будет дальше работать?' - подумал он тогда. Потом оказалось, что она работала лучше многих бесстрашных и циничных.

- Как ты нашла её? - спросил он Нину тем вечером.

- Не знаю. Когда я увидела эту дверь, я уже знала, что за ней.

- А как же паутина?

- У меня в детстве была энциклопедия. Там я прочитала, что паук может сплести огромную паутину за два часа...

Через месяц, встретившись с Романовым, Крайнов рассказал ему о Нине.

- Она - прекрасный сотрудник. Только, боюсь, она не привыкнет никогда... ко всему этому...

- Может быть, и хорошо, что не привыкнет, - задумчиво ответил Романов.

Крайнов вошёл в свой номер, щёлкнул выключателем и огляделся. Стандартная российская гостиница, не лучше и не хуже других: тёмный ковролин, светлые стены, над окном на потолке следы давней протечки. Когда-то в номере, видимо, было разрешено курить, и в воздухе до сих пор ощущался застарелый запах табачного дыма. Крайнов снял ботинки и лёг поверх покрывала. 'Интересно, - подумал он, - а если бы я постучался к Нине, она бы меня впустила?'. За стеной полилась вода. Нина пошла в душ.

'Мерзкий похотливый старикашка, - усмехнулся Крайнов. - Какие только мысли в голову не лезут. Мой удел - прожжённые бабы вроде той же Элины. А это другой подвид. Тургеневская девушка в правоохранительных органах. Что там говорят? К чистому грязь не липнет? Липнет, ещё как липнет! Обрастаешь всем этим - цинизмом, злобой, похотью... И этот панцирь закрывает тебя от чужих страданий'.

В двух метрах от него, за стеной, в душе беззвучно плакала Нина.

За завтраком она выглядела лучше, чем ночью. В тёмном свитере и джинсах Нина больше всего походила на школьницу.

- Что не ешь?

- Я уже ела сегодня, - тихо сказала Нина. - Больше не хочется.

- Какие мысли у тебя? Что делать будем?

- Места надо бы посмотреть.

Крайнов кивнул. Иногда ему казалось, что единственный способ отучить Нину от смущения и робости - это постоянно говорить с ней о работе. Работая, Нина становилась абсолютно другим человеком - жёстким, волевым, целеустремлённым.

- Ещё идеи?

- Пока нет, - честно сказала Нина.

- Нина, а почему ты пошла на юрфак?

- Ждёте от меня красивой истории про кого-нибудь, за кого я поклялась отомстить? В фильмах обычно такое рассказывают. Нет. Просто я любила детективы. Знаете, эти холодные и суровые женщины-следователи в идеально отглаженных костюмах... А тут вы с вашим предложением.

- Хотя бы честно, - усмехнулся Крайнов.

- Моя очередь задавать вопросы. Почему вы выбрали меня?

'Ох, Нина, если бы я мог объяснить! Почему ты тогда указала на дверь, затянутую паутиной? Так и я. Увидел в тебе азарт, неравнодушие. И чутьё. А ещё ты выглядела школьницей, и я подумал, что в мире адвокатов-толстосумов тебя заклюют. Да что я... Ты просто мне понравилась. Как человек, не как женщина, разумеется. Хотя почему разумеется?'

Вслух он произнёс:

- Ты хотела работать.

Нина разочарованно вздохнула.

- А ещё на тебе была нелепая блузка в горошек.

Она сначала обиделась, а потом прыснула:

- Вы думаете, легко одеваться модно, когда твоя мама - учитель младших классов?

Она отшутилась, но Крайнову стало не по себе. Он никак не мог понять, что она за птица. Хорошо зная человека, поневоле начинаешь испытывать к нему более сильные чувства - как привязанность, так и неприязнь. О себе он говорил редко, и от Нины ждал того же. Он не любил окунаться в чужие судьбы, если этого не требовала работа. Из-за этой привычки к поверхностному общению он перестал читать беллетристику и смотреть фильмы, вырабатывая к себе отвращение к человеческим историям. Ему хватало своей. Он не хотел узнавать ничего о женщинах, с которыми спал - ни вечером, ни утром. Он не ходил в курилки и пропускал мимо ушей жалобы коллег на жизнь.