Ophiocordyceps unilateralis (СИ)

- Все очень просто,- откинувшись на спинку кресла, подключился Мишута,- чтобы ты сам поверил в свое сумасшествие. Со мной первые месяцы так и было.

- Похоже, со мной так и есть.

- Тяжело, очень тяжело,- как-то по-старчески закряхтел Мишута,- но, если задуматься и вспомнить ту прежнюю жизнь, тот мир, в котором мы с тобой существовали, то подобный исход кажется вполне логичным. Так, по крайней мере, можно многое объяснить.

- А, если мне нравилась моя прежняя жизнь?

- Сытое тело - сытая душа. Так что ли?

- Скорее, сытое тело - скрытая душа.

- Вот. Я же говорю: тяжело, очень тяжело. Нам мало, что известно, а что известно - непонятно,- и он снова наполнил свою рюмку.

- Патош говорил, что мы - вирусы.

- Этот твой Патош, интересный малый, - Мишута выпил и горько сморщился, что даже у писателя свело в животе,- может, он и прав. Мы - вирусы, а Авдей - антивирус.

- А что ты о нем знаешь?

- Не много. Папа Геде называет их Корпорация "К". Они создали программу и контролируют ее работу. Авдей - один из таких контролеров.

- А кто такой Папа Геде?

- Он - проводник. Насколько я знаю, он был с самого начала, но лучше тебе спросить у него самого. Я мало что знаю. Видишь ли,- Мишута перевел взгляд на бутылку,- я часто отсутствую. Так сказать, помимо всех ваших миров и всех ваших реальностей, у меня еще есть своя - алкоособенная. Надеюсь, когда-нибудь я в ней останусь навсегда.

Он договорил и налил себе. Затем вскинул руку и гордо выпил. И глаза у него стали такие грустные и потухшие, что писатель сразу понял, какие муки и боль испытывает этот человек, пытаясь удержаться на самом краю пропасти. Ведь столько осталось позади: улыбки, любовь, первые шаги, теплота старых друзей и радость новых встреч, но неужели, все это было заложено в них с какими-то меркантильными интересами чем-то или кем-то посторонним. И писателю тоже стало грустно, жалко себя и всех себе подобных. Но прогнать эти мысли он не мог, ведь вместе с добрым вспоминалось и другое: бесконечный ритм города, злоба его улиц, грязь с его подошв, кровь, слезы и сперма из его организма - и все это самым лучшим образом объяснялось именно интересами кого-то или чего-то постороннего, чуждого человеческой природе, действительно, запрограммированного. И они оба замолчали. Мимо ходили люди, шумела музыка, голоса, запахи, но все это пролетало так далеко мимо от их незаметного пустующего крайнего столика, что свобода мысли не знала никаких границ. Писатель вспомнил Катю. Ее улыбку, едва уловимый прищур глаз и всю ее кокетливость. Внизу живота потеплело. Ох, воспоминания... то, что никто не может у него отнять.

- Привет,- услышал он знакомый голос,- ну и место вы выбрали. Слишком людно, возможен, риск столкновения.

Патош заговорил, как робот, что для его ветреной и необузданной натуры было весьма странно.

- Ничего, мы аккуратно,- из-за его спины показались те самые пышные рыжие усы.

Папа Геде, Патош и Бэ проскользнули к столику и уселись на мягкий диванчик. Они выглядели чуть уставшими, по-дорожному запыхавшимися и голодными. Мишута предложил всем выпить, но все единогласно отказались.

- Где третий?- чуть озадачился Папа Геде.

- По нужде отошел,- успокоил его Мишута, но лицо выдало небольшую обиду за отказ от совместного возлияния.

- Как дела?- обратился Патош к писателю, не скрывая радости встречи.- Давно не виделись. Ты, наконец, пришел в себя?

Писатель слышал вопрос, но все его внимание привлек этот мужчина с рыжими усами по прозвищу Папа Геде. Ранее он толком не смог рассмотреть его в силу остроты пережитых ощущений, теперь же перед ним сидел очень яркий и харизматичный человек. Очень живой и очень настоящий. Какое-то человеческое тепло исходило от него, будто где-то внутри вместо сердца билось само солнце. А его лучи бежали по венам вместо крови, наполняя каждую клеточку организма своей могучей силой.

- Эй, ты как?- снова отвлек его оклик Патоша.

- Нормально,- выдавил из себя писатель, но так и не смог оторвать глаза от объекта своего пристального внимания.

- Теперь ты мне веришь?- не унимался Патош.

- Вера - это состояние души, а не ума. А ваши души еще спят. Даже твоя, Патош,- ответил Папа Геде и широко улыбнулся.

И голос у него тоже был особенный.

- Надеюсь, ты больше не будешь пытаться нас убить,- включилась в разговор Бэ и выплеснула скопившуюся обиду.

- О, моя дорогая, милая, Бэ,- очень тепло и нежно Папа Геде произнес эти слова, что Патош даже напрягся,- в случившемся его вины нет. А даже наоборот, то, что сделали вы не дозволено. Если бы я знал, что вы задумали, то ни в коем случае, ни разу не дал бы вам даже капли той возможности. Это был верх безрассудства.

Как отец, отчитывал он провинившуюся дочь, отчего девушка даже опустила под стол глаза, видимо, понимая справедливость и заслуженность нравоучений. Для Патоша все противоположное его спорным убеждениям о мироустройстве было сродни вызова, а вызов - сродни драки. А от драк он не бежал.

- Это была моя идея, она здесь не при чем,- он яростно стал защищать Бэ.

- Я знаю. Но это не оправдание. О подобных вещах мы не раз говорили. Нельзя так просто взломать программу.

- Но не это ли ты пытаешься сделать?- продолжал наступление Патош.

- Об этом позже,- недвусмысленно успокоил его разгоряченность и разговорчивость Папа Геде, грозно стрельнув глазами.

Патош сник и замолчал. Бэ благодарственно погладила своего защитника по руке, и тот снова вспыхнул улыбкой, довольствуясь и таким результатом.

В этот момент к их столику приблизилась премилая официантка. Чуть курносая, с небольшими тучками веснушек на щеках и пухленькими губками, которые она умело сворачивала бантиком.

- Добрый день,- и голос у нее оказался под стать внешности - мелодичный и легкий.

Но, несмотря на всю благодушность, исходившую от девушки, писатель напрягся и вжался в кресло так крепко, что едва не просочился сквозь его кожаную обивку. Он почувствовал себя участником дурацкого ток-шоу и даже несколько раз пробежался глазами по залу в поисках операторов с видеокамерами. Не найдя никого похожего, писатель вспомнил ту лесную охотничью избушку, где он впервые столкнулся с необъяснимым. И теперь рядом с этой милой официанткой с ним происходил какой-то обратный эффект. Будто он, как дождевая капля, упал на землю, превратился в пар и стал подниматься обратно на небеса. И свое тело показалось ему лишенной веса рыхлой прозрачной конструкцией, с которой вдруг кто-то заговорил.

- Добрый день,- ответил Папа Геде.- Будьте добры, чашку вашего фирменного кофе.

Определенно, официантка поздоровалась с этими рыжими усами, а до остальных ей дела не было. Да, их и самих не было. И писатель облегченно вздохнул. Объяснить обратное он бы уже не смог, а, может даже, и не хотел. Девушка черканула карандашом и удалилась, покачивая бедрами. Видимо, усы ей тоже понравились.

- Да,- обратился Папа Геде к писателю, поймав на себе удивленный взгляд, просящий (хотя, скорее, требующий) такого обращения,- она меня видит. Я и сам не знаю почему. Так случилось. Мишута называет меня проводником. Но, скорее, я - диэлектрик. С вами я в одной полярности, в обществе душмеров - в другой. Хотя, я не силен в электромеханике. Раньше я работал водопроводчиком. И мне нравилось. Вода - это жизнь, а трубы - ее дороги. Потом все изменилось, впрочем, как и для каждого из нас. Кого-то привел я, кто-то пришел сам, я лишь помог.

- Но как?- перебил писатель.

- Наверное, ребята тебе рассказывали. Это вещество добывают из определенного вида грибов. Почему, как, я и сам не знаю, но, по большому счету, это не имеет никакого значения.

- Гри-бы,- тихо, почти про себя повторил писатель, только для чего и сам не понимая.

- На самом деле все было не так,- на этот раз Папа Геде повернулся непосредственно к писателю, и стало казаться, что все его слова предназначены именно для его слуха, как будто, это был его внутренний голос,- я имею ввиду, истории о жизни и смерти, создании и разрушении, чудесах и предательствах. Все это тоже части сложной давно сформированной системы, как и твое прошлое, настоящее, но не будущее. По крайней мере, если ты сам этого захочешь. Теперь у тебя есть выбор. Раньше его не было. За тебя все решало твое подсознание, так ты считал, а на деле: подсознание - это тоже всего лишь часть программы.