О праве войны и мира
![О праве войны и мира](/uploads/posts/books/180936/180936.jpg)
О праве войны и мира читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
Вещи же, захваченные в публичном порядке, становятся собственностью народа или того. кто ведет войну
XIV. 1. Вещи, захваченные в результате войны, подчиняются иному режиму. Тут отдельные лица представляют личность государства, действуют от его имени и оттого через их посредство, если внутригосударственный закон не устанавливает иного, народ приобретает как владение, так и собственность и передает их, кому заблагорассудится. А поскольку это прямо противоречит ходячему мнению, то я вижу, что нам не обходимо привести более обильные, чем обычно доказательства, заимствованные в виде примеров у известнейших народов.
2. Начинаю с греков, обычаи которых Гомер описывает в целом ряде мест:
Разделено уже все, что нами награблено в градах.
У того же поэта Ахиллес говорит о городах, которые он завоевал:
Всюду в них в огромном числе драгоценная утварь
Нашей взята рукой; но всю добычу Атриду
Я, победитель, принес к его кораблям быстроходным;
Он, поделившись слегка, себе сохранил остальное.
Здесь Агамемнон должен рассматриваться, с одной стороны, как глава всей Греции того времени и тем самым в качестве представителя народа, что давало ему право делить добычу, но с согласия совета старейшин; с другой стороны, как облеченный должностью главнокомандующего армией, в связи с чем при общем дележе он получал наибольшую часть по сравнению с прочими. К этому самому Агамемнону Ахилл обращается с такой речью:
Мне с тобой не сравниться желанной частью добычи,
Если доблесть данаев разрушит город троянцев.
В другом месте Агамемнон заранее предлагает Ахиллу с согласия совета корабль, нагруженный медью и золотом, с двадцатью женщинами, в качестве доли будущей добычи. А после взятия Трои, по рассказу Виргилия (“Энеида”, II),
Избраны Феникс и дивный Улисс для охраны добычи.
Отовсюду сюда несут сокровища Трои:
Из горящих святилищ - златые массивные чаши,
Жертвенники богов; одежды самих побежденных.
Сходным образом в последующие времена марафонскую добычу тщательно охранял Аристид (Плутарх, жизнеописание Аристида). После сражения при Платее было строго запрещено что-либо частным порядком уносить из добычи; затем добыча была распределена сообразно заслугам каждого народа (Геродот, кн. IX). Когда впоследствии Афины были завоеваны, добыча Лисандром была передана в государственную казну (Плутарх, жизнеописание Лисандра). И у спартанцев16 “продавцы военной добычи” занимали государственную должность.
3. Если мы обратимся к Азии, то троянцы, по словам Виргилия, имели обыкновение “тянуть жребий на добычу”, как это обычно делается при разделе общего имущества. Иногда раздел добычи был предоставлен полководцам; в силу такого права на прямое требование Долопа Гектор обещает ему коней Ахилла, откуда легко можно заключить, что право приобретения не состояло в одном только захвате добычи (Гомер, “Илиада”, X; Еврипид, “Рее”).
Завоевателю Азии - Киру приносилась вся добыча, как впоследствии и Александру (Плиний, кн. XXXIII, гл. 3; Плутарх, жизнеописание Александра; Курций; Диодор, кн. XVII; Страбон, кн. XV). Если мы посмотрим на Африку, то там встречается одинаковый обычай. Так, добыча, захваченная в Агригенте, равно как взятая в сражении при Каннах и в других боях, была послана в Карфаген (Диодор Сицилийский, кн. XIII; Тит Ливии, кн. XXIII). У древних франков, как явствует из “Истории” Григория Турского, захваченная добыча распределялась по жребию17 (кн. II, гл. XXVII); и даже сам царь получал свою долю добычи только в части, выпадавшей ему по жребию.
4. Но в той же мере, в какой римляне превосходили прочих в военном деле, они заслуживают предпочтения перед другими в том, чтобы воспользоваться их примерами. Дионисий Галикарнасский, внимательнейший наблюдатель римских обычаев. так осведомляет нас на этот счет: “Что бы ни было захвачено у неприятеля доблестью, все по закону должно принадлежать государству; так что не только частные лица не могут стать собственниками военной добычи, но не может стать собственником даже сам главнокомандующий войском; фактически ее получает квестор и выручку от продажи добычи обращает в казну”. Подобные же слова принадлежат обвинителям Кориолана, слова, имеющие целью внушить к нему ненависть.
О том, что некоторого рода власть над подобными вещами обычно предоставляется полководцам
XV. Хотя и правильно то, что народ являлся подлинным собственником добычи18, не менее верно также и то, что власть распоряжения добычей во время свободной республики была предоставлена полководцам19; но они должны были отдавать народу отчет в своих действиях. Л. Эмилий у Тита Ливия говорит: “Грабят города, взятые, но не сдавшиеся; тем не менее в таких городах все предоставлено произволу полководца, а не солдат” (кн. XXXVII).
Это право распоряжения по произволу, которое обычно было предоставлено полководцам, последние сами, чтобы снять с себя всякое подозрение, передавали сенату, как поступил Камилл (Тит Ливии, кн. У). А те, кто сохранял за собой такое право, пользовались им различным образом, следуя требованиям совести, репутации, честолюбия.
Они или сдают эти вещи в казну
XVI. 1. Командующие, которые хотели остаться безупречными или считаться таковыми, вовсе не касались военной добычи20; но если в числе добычи имелись деньги, они приказывали взять их квесторам римского народа; если же то были иные вещи, то они приказывали продавать их через посредство квесторов “под копьями”; вырученные таким путем деньги, по словам Фаворина у Авла Геллия, получали название “манубия”, то есть выручки от продажи добычи (кн. XIII, гл. 23). Эти деньги квестор сдавал в государственную казну, показав их народу, если военные события требовали триумфа.
Тит Ливии в книге четвертой говорит о консуле К. Валерии: “Благодаря непрерывным грабежам добыча оказалась довольно значительной; она была собрана в безопасное место. Консул приказал квесторам продать ее с молотка, а вырученные деньги передать в казну”. Точно так же поступили Помпеи, о котором у Веллея имеются следующие слова: “Деньги Тиграна, согласно обычаю, Помпеем21 были переданы в распоряжение квестора и внесены в официальные ведомости” (кн. II). Одинаково поступил Цицерон, о чем он сообщил в письме к Саллюстию: “Из доставшейся добычи, за исключением городских квесторов, то есть кроме римского народа, никто не коснулся и не коснется даже четверти асса” (“Письма”, кн. II, VII). Особенно такой обычай был распространен в славные древние времена, на что намекает Плавт, говоря следующее:
Теперь добычу всю я квестору снесу.
О пленных равным образом сказано:
Я их купил как пленников у квесторов.
2. А иные продавали добычу сами, без посредства квестора, и сдавали выручку в казну, что можно заключить из слов Дионисия Галикарнасското. Мы читаем, что некогда, после поражения сабинян, царь Тарквиний отправил добычу и пленников в Рим (Ливии, кн. I). Консулы Ромулий и Ветурий, по рассказам, распродали добычу ввиду скудости казны, что огорчило вождей (Ливии, кн. III).
Но хотя упоминания об этом встречаются многократно. тем не менее нет никакой надобности приводить примеры, сколько каждый из полководцев после побед, одержанных над народами италийскими, африканскими, азиатскими, галльскими, испанскими, внес сокровищ сам или через посредство квестора в казну. Скорее следует отметить, что добыча, или часть ее, иногда приносилась богам, иногда отдавалась воинам, а иногда - также прочим. Богам посвящались либо самые вещи, как, например, Ромул повесил снятые доспехи в храме Юпитера Феретрия (Дионисий Галикарнасский, кн. II); либо вырученные за них деньги, как, например, Тарквиний построил храм Юпитера на скале Тарпейской (Ливии, кн. I).