Послания Ивана Грозного

тексте Ливония была записана как вотчина царя, в польском. тексте вопрос этот

оставался открытым [известие польского историка Гейденштейна (ук. соч., стр. 16) о

том, что царь по своей инициативе «отложивши в сторону» грамоту польских послов,

поклялся на своем экземпляре, является, таким образом, тенденциозно неверным]), то

они .без всякого принуждения договорились с нашими боярами, написали

от твоего имени грамоту, привесили к этой грамоте свои печати и

присягнули, целуя крест, что, когда приедут наши послы, ты напишешь

такую же свою грамоту, какую они написали в Москве, привесишь к ней

свою печать и присягнешь, что будешь соблюдать эту грамоту в течение

указанных лет, а наших послов отпустишь с той своей грамотой, не

задерживая.

Мы же, согласно решению твоих послов и наших бояр, послали к ,тебе

своих послов - дворецкого Тверского и наместника Муромского Михаила

Долматовича Карпова, своего казначея и наместника Тульского Петра

Ивановича Головина и дьяка Тарасия-Курбата Григорьева сына Грамотина -

довести до конна то дело, о котором договорились твои послы, взять у тебя

грамоту о перемирии и привести тебя на той грамоте к присяге. Но наш

полномочный посол Михаил Долматович Карпов скончался неизвестно от

чего, а когда его товарищи, наш казначей и наместник Тульский Петр

Иванович Головин и наш дьяк Тарасий-Курбат Григорьев сын Грамотин,

пришли к тебе, то ты пренебрег договором, отказался следовать присяге

твоих послов, предал наших послов бесчестию и насильно посадил их под

стражу, как узников. А отказались вести с тобою переговоры наши послы

потому, что они, увидя твою надменность, когда ты не встал при

произнесении нашего имени и не спросил о нашем здоровье, не решались

без нашего ведома стерпеть это. Отныне же, как бы надменно ты ни

поступал, мы ни на что не будем отвечать. А вести переговоры с твоими

управителями у себя в доме нашим послам не подобало: при предках твоих

397

никогда так не бывало. Но много говорить об этом здесь нет надобности.

Ты же прислал к нам своего гонца Петра Гарабурду с непристойной

грамотой (Послали к тебе послов своих...Михаила Долматовича Карпова да...Петра

Ивановича Головина...А к нам еси послал гонца своего Петра Гарабурду с бездельною

грамотою. - Миссии польского гонца Гарабурды в России и русских «великих послов» в

Польше Карпова и Головина проходили параллельно. Гарабурда был отправлен в

Москву в марте 1578 г. (еще до возвращения Крыйского); Карпов и Головин выехали в

мае того же года. Обе миссии относятся уже к тому времени, когда Баторпй,

справившись с оппозицией в Гданьске, решил начать войну на востоке. Именно

поэтому в грамоте, посланной с Гарабурдой, король подчеркнул, что вопрос о Ливонии

остается неурегулированным между обоими государствами (КПМЛ, т. II, № 19).

Именно поэтому он с самого же начала повел себя по отношению к русским послам

так, что Грозный имел все основания обвинять его в «гордости». Послов задержали уже

на границе Литвы, а затем продолжали задерживать в Польше. Карпов, как

впоследствии писал Баторий, «идучп до нас по дорозе вмер» (КПМЛ, т. II, стр. 41;

Гейденштейн, ук. соч., стр. 33), и руководство посольством перешло к Головину. При

приеме послов (в декабре 1578 г.) король сознательно оскорбил царя, не встав при

произнесении его имени и не осведомившись о его здоровье. Головин, подчиняясь

строго установленному московскому дипломатическому ритуалу, отказался вести

переговоры (Гейденштейн, ук. соч.), и пребывание его в Польше затянулось на

неопределенное время (послы были задержаны в литовском городке Мсцибове,

оказавшись фактически на положении арестованных; король оправдывал этот поступок

тем, что Иван задержал в Москве гонца Гарабурду). Такая затяжка переговоров была в

интересах Батория: в течение всего 1578 г. и в первой половине 1579 г. он готовился к

походу на Русь, собирал наемную армию; в Ливонии его войска уже начали войну и

завоевали Двинск и Венден(ср.: Новодворский, ук. соч., стр. 78 - 86). ), а сам начал

собирать против нас войска из многих земель. А в грамоте, присланной с

Петром Гарабурдой, было написано, чтобы мы отказались от условий,

принятых твоими послами, и составили новый наказ своим послам и

велели им снова договариваться о Ливонской земле. Где же это ведется,

чтобы нарушать скрепленное присягой? Даже если послы совершают что-

нибудь дурное, то и тут не нарушают соглашения, а ждут истечения срока,

установленного договором; послов за их вину наказывают, а что сделано,

не переделывают, нигде не переделывают и присяги на кресте не

нарушают. Не только в христианских государствах не принято нарушать

присягу, как ты захотел сделать (называясь христианским государем, ты

захотел действовать не по-христиански, надругаясь над нашей присягой и

вопреки присяге твоих послов, сделанной за тебя, захотел делать все

сызнова, - это нигде не ведется!), но и в бусурманских [мусульманских]

государствах (Айв бесерменских государьствах тово не ведетца. - Обвинение Батория

в «бесерменстве» (сочувствии мусульманам) и ненависти к христианам проходит через

все комментируемое послание. Обвинение это имело своим основанием то

обстоятельство, что Баторий до вступления на польский престол был (в качестве

семиградского князя) вассалом: турецкого султана и пользовался его поддержкой в

борьбе за престол. Габсбурги обвиняли Батория в зависимости от султана еще во время

переговоров с Грозным в 1576 г., но в первое время царствования Батория Грозный не

пользовался этим дипломатическим аргументом. Появление этого аргумента в

комментируемом послании связано с попыткой сближения с Габсбургами и папой (см.

выше, стр. 515): целый ряд мест в комментируемом послании дословно совпадает с

398

грамотами, посланными Грозным в 1580 г. императору и папе через гонца Истому

Шевригина (см.: Памятники дипломатических сношений, т. I, стр. 790-793; т. X, стр. 8 -

10). Намеки на «бесерменство», как и обвинение в некоролевском происхождении,

сильно задевали Батория. Это видно из его ответа на комментируемое послание: «Яко

нам смееш припоминать так часто безсурмянство, ты, который еси кровь свою с ними

помешал ;1т. е. - находишься с ними в родстве], которого продкове [предки]...кобылье

молоко, что укануло на гривы татарских гакап [кобыл], .лизали...?!» (КПМЛ, т. II, стр.

205).). не принято нарушать клятву; даже бусурмане, если они государи

почтенные и разумные, держат клятву крепко и не навлекают на себя хулы,

а тех, кто нарушит обещание, укоряют и хулят, и нигде не нарушают

обещанного. Да и у предков твоих этого не бывало, чтобы нарушить то, о

чем послы договорились; ты установил новый обычай! Прикажи поискать

во всех своих книгах - ни при Ольгерде, ни при Ягайло, ни при Витовте, ни

при Казимире, ни при Альбрехте, ни при Александре, ни при Сигизмунде

Первом, ни в наше время при Сигизмунде-Августе никогда не поступали

по твоему новому обычаю. И если уж ты этих прежних государей

называешь своими предками (ни при Ольгерде...а коли тех прежних государей

пишешь предки своими. - Иван IV перечисляет представителей династии

Гедиминовичей, занимавших с начала XIV в. литовский престол (Ольгерд, Витовт -

великие князья Литовские), а с конца XIV в. приглашенных на польский престол

(начиная с Ягайло, откуда и название династии - Ягеллоны; Ягайло, Казимир,

Александр, Сигизмунд I, Сигизмунд II Август - польские короли); он снова намекает на

то, что избранный король Баторий не является потомком этих государей.) чего же ты

по их установлениям не действуешь, а заводишь свои новые обычаи,