Послания Ивана Грозного

разрушать больших. Тех же твоих купцов, которые без всякой вины

задержаны в нашей земле, ты просишь добровольно выпустить со всем их

имуществом и тем самым дать тебе доказательство нашей склонности и

готовности к дружбе. С этой своей грамотой ты послал к нам своего

дворянина Криштофа Держка, и ты просишь без всякой задержки

отпустить его к тебе, чтобы он не опоздал к сроку, указанному нашим

послам (Что прислал еси к нам гонца...юк бы он...до тебя быти не омешкал. - По

дипломатической традиции того времени Грозный начинает свою грамоту с точного

изложения привезенной ему Криштофом Дзержком грамоты Батория (текст этой

грамоты см.: КПМЛ, т. II, № 67, стр. 139). Грамота Батория приведена полностью и

только первые лица (в применении к королю) переменены на вторые, а вторые (в

применении к царю) - на первые (напр.: «ты бы, ничым его не задерживаючи, к нам

отпустил, иж бы он на рок, который есмо послом твоим назначили, до нас быти не

омешкал» - «нам бы, ничем его не задерживая, к тебе отпустпти, иж бы он на рок,

который еси послом нашим назначил, до тебя быти не омешкал»). Баторий упоминает в

этой своей грамоте переговоры с русскими послами Пушкиным и другими, которые он

вел в Вильие с мая 1581 г. Русские послы предлагали во время этих переговоров

уступить королю всю Ливонию (в том числе ряд городов, еще находящихся в русских

руках), за исключением только четырех городов - Новгородка Ливонского (Нейгаузсна),

Сыренска (Нейшлоса), Адежа (Неймюля) и Ругодива (Нарвы), находившихся у самой

русско-ливонской границы (Сыренск находится при истечении р. Наровы из Чудского

озера, Адеж - также недалеко от Нарвы; Новгородок Ливонский - около Печоры). Что

касается городов, завоеванных Баторием ц Белоруссии и в западной Руси, то послы

соглашались отказаться от Полоцка (завоеваиного Иваном IV в 1563 г. и отвоеванного

Баторием в 1579 г.), Озерища и Усвята, но настаивали на возвращении Великих Лук,

Холма, Велижа и Заволочья [ср. КПМЛ, т. II, стр. 136; изложение этих предложений у

Гейденштейна (Записки о Московской войне, СПб., 1889, стр. 173) не точно]. Баторий,

категорически отвергая какие-либо уступки в ливонском вопросе, соглашался вернуть

несколько западнорусских городов под условием, чтобы Грозный уничтожил русскую

крепость Себеж (еще не захваченную его войсками). Видя неуступчивость послов,

Баторий грозил сперва прервать переговоры, но затем разрешил Пушкину послать

гонца Дзержка за инструкциями к царю (КПМЛ, т. II, 139).).

Твои же паны, как сообщают наши послы, дворянин и наместник

Муромский Остафий Михайлович Пушкин с товарищами, говорили им от

твоего имени, что ты с нами помиришься только, если мы уступим тебе

395

всю Ливонскую землю до последней пяди, что Велиж, Усвят и Озерище -

все это уже у тебя, а Луки Великие, Заволочье и Холм беспрекословно

оставлены нами при отступлении, и что мы должны разрушить город

Себеж, да еще уплатить тебе четыреста тысяч золотых червонцев за твой

убыток, что ты снаряжался, отправляясь воевать наши земли. Мы никогда

еще не встречали такой самоуверенности и недоумеваем: ведь нынче ты

собираешься мириться, а твоя рада предъявляет такие безмерные

требования, - чего же они потребуют, прервав мирные переговоры? Твои

паны попрекали наших послов, что они приехали торговать Ливонской

землей. Так что же: если наши послы торгуют Ливонской землей, то это

плохо, а если твои паны нами и нашими владениями играют и из гордости

предлагают невозможное - это хорошо? Да это не торговля была, а

переговоры (А то не торговля - розговор. - Грозный излагает содержание грамоты О.

Пушкина и других послов, привезенной ему К. Дзержком вместе с грамотой Батория.

Текст этой грамоты, сохранившийся в Литовской Метрике (и изданной в КПМЛ, т. И,

№ 66), короче текста, сохранившегося в русских «Польских делах» (ЦГАДА, Польского

двора кн. № 13, л. 7 - 21), и не содержит ряда мест, процитированных Грозным ; (напр,

замечание панов, что послы «пришли .торговать Ливонской землей», - л. 9 об.), -

видимо, несмотря на цензуру панов, Пушкину удалось отправить к дарю более

пространную грамоту, чем та, которая сохранилась в литовском архиве. Не совсем

понятно, что означает выражение «Луки Великие и Заволочье и Ржева пустая и Холм за

хрептом [за спиной] в молчаньи [беспрекословно?] покинули»,- русские войска к этому

времени, действительно, «покинули» перечисленные крепости, ио из них лишь Холм

достался полякам без серьезного сопротивления (ср.: Гейдентлтейн, ук. соч., стр. 146,

160, 170). Может быть речь идет о готовности поляков «покинуть» эти четыре пункта, -

из ответа Батория на комментируемое послание мы узнаем, что он соглашался

уступнть-Великие Луки, Холм, Заволочье и Ржев при условии разрушения Себежа

(КПМЛ, т. II, стр. 186). - «Разговором» на дипломатическом языке того времени

назывались неофициальные переговоры [ср. этот термин в переговорах с английским

послом Баусом в 1584 г. (Сб. РИО, т. 38,.. стр. 133)].).

А когда в вашем государстве были благочестивые христианские

государи--от Казимира до нынешнего Сигизмунда-Августа, они жалели

проливать христианскую кровь и посылали к нам своих послов, и наши

послы к ним ездили, и наши бояре вели с их послами предварительные

переговоры и неоднократно принимали решения, выгодные для обеих

сторон, чтобы христианская кровь не лилась напрасно и между

государствами царили мир и спокойствие, - вот к чему стремились паны в

прежние времена. Ездят бывало туда и обратно, побранятся с послами и

снова помирятся, и делают дело долго, а не в один час обернутся. А ныне

мы видим и слышим, что в твоей земле христианство умаляется; поэтому-

то твоя рада, не беспокоясь о кровопролитии среди христиан, действует

наскоро. И ты бы, король Стефан, припомнил все это и рассудил: по

христианскому ли это обычаю делается?

Когда послал ты к нам своих полномочных послов - воеводу

Мазовецкого Стефана Крыйского с товарищами (присылал к нам своих великих

послов, воеводу Мазовецкого Станислава Крыжского с товарыщи. - Напоминанием о

396

переговорах с Крыйским царь начинает в этом послании обычное в русских

дипломатических грамотах изложение истории переговоров, предшествовавших

данным (стр. 215 - 222). Стефан Баторий, незнакомый с этой дипломатической манерой,

был удивлен размерами грамоты Грозного, иронически сказав о ней: «Должно быть,

начинает с Адама». Воевода Виленскпй (Радзивилл) объяснил ему, что царь «пишет

все, что только делалось с начала войны» (см.: Дневник последнего похода Стефана

Батория, стр. 39). - Польские послы Ст. Крыйский ч другие отправились к Ивану IV еще

во время его похода на Ливонию в 1577 г., но царь отказался принять их во время

похода (см. комментарий к посланию Я. Ходкевичу, прим. 7), а узнав о походе Грозного,

Баторий сам приказал послам задержаться с приездом в Москву; в результате

переговоры в Москве начались только в январе 1578 г. (текст переговоров см.: ЦГАДА,

Польского двора кн. Л» 10, л. 315 об. и ел.; также в отдельной рукописи в Рукописном

отделе Публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Q. IV. 33). Наиболее

спорным был во время переговоров вопрос о «Лифлянской земле». В конце концов

польские послы сами предложили: «государь ваш как хочет, так в грамоте своей и

пишет, а нам отписати в своем листу про Лифлянскую землю: а что о Лифлянской земле

дотычется, и о том вперед договор послом чинитн, а либо не писать ничего о

Лифлянской земле» (Q. IV. 33, лл. 86 об. - 87). В соответствии с этим предложением

присяга производилась над двумя несовпадающими текстами договора: в русском