Послания Ивана Грозного

послами, уверяя их в своей преданности царю (для того, чтобы удержать его от войны,

а может быть, и на случай успеха его кандидатуры) и обвиняя самого царя за

недостаточную энергию в борьбе за престол [в беседе с гонцом Ельчаниновым он

говорил, что царь «точно через пень колоду валит» (ЦГАДА, Польского двора кн. № 10,

л. л. 5 - 7 об.)]. По совету Ходкевича, царь написал в августе 1575 г. ряд грамот польско-

литовским магнатам, и в том числе самому Ходкевичу (там же, л. 61). В апреле 1576 г.

русский посланник Новосильцев [также беседовавший с Ходкевичем, но

догадывавшийся о его неискренности (там же, л. 158 об., 162)] привез царю грамоту от

Ходкевича (там же, л. 134 об.). Не известно, имеет ли в виду Грозный эту грамоту или

какую-нибудь другую (в комментируемом послании говорится о письме «через

Лифляндскую землю») .), ныне же, по благоволению Божьему пришло то

время, о котором говорил апостол Павел: «во время благоприятное

послушал тебя, в день спасения помог тебе; вот ныне время благоприятное,

384

ныне день спасения, и никакого нигде нет препятствия»; поэтому и пишу

тебе.

Божьей милостью с крестоносной хоругвию ходили мы очищать и

оберегать свою вотчину и ныне с помощью всемогущей Божьей десницы и

силою животворящего креста вся вотчина, Ливонская земля, оказалась под

нашей властью. А ты назывался администратором и гетманом Ливонской

земли, а теперь ты этого лишился; так ты бы, муж благоразумный и

храбрый, этому не удивлялся, ибо Бог дает власть тому, кому хочет. А это

ведь было звание, достойное государя, и тебе то не подобало (ты из рода

великих панов, и поэтому мы, чтобы доставить тебе удовольствие,

называем тебя графом, хотя это также тебе не подобает). А убытка ты здесь

никакого не понес, потому что было у тебя только название, и огорчаться

тебе из-за этого не стоит, ибо название - вещь мимолетная, а не постоянная.

Слышал я о твоем благоразумии и храбрости во время сражения под Улой

и восхищался, как ты доблестно там действовал (Слышах твое велеразумие и

храбрость под Улою и дивихся - и то храбръски еси учинил. - В 1568 г. Ходкевич

осадил русскую крепость Улу, но, несмотря на проявленную им при этом личную

храбрость и энергию, ему пришлось снять осаду. В своем донесении королю он

объяснял эту неудачу «храбростью москвичей и робостью наших» 1ср. перевод этого

донесения, сделанный С. М. Соловьевым (История России, кн. II, стлб. 201) по книге

Nowakowski «Zrodia do dzejow Polski» (I, стр. 193)].); а вот в Ливонскую землю

вступил ты напрасно. И поэтому обращаюсь к твоему благоразумию; ибо

сказано: «покажи премудрому его вину и мудрее станет, объясни

праведному и сумеет постигнуть». Вот почему тебе, премудрому человеку,

не должно из-за этого смущаться и, отказавшись от смущения, следует

озаботиться об установлении мира между христианами. И указали бы вы

государю вашему Стефану, королю Польскому, чтобы он не воевал с нашей

вотчиной, Ливонской землей, и ничем ее не задевал. Также и ты не

проявлял бы досады. А нехороша пословица: «отними у того, у кого уже

отнято», - из-за нее-то и происходит зло (да ещо и пословица та нехороша, что

«одни толко ково одмет» - ино тому живет лихо. - Текст этой пословицы, очевидно,

искажен в обоих списках грамоты (т. е., видимо, в их общем протографе - может быть,

уже у самого Грозного). Вероятно, Грозный имеет в виду поговорку, аналогичную

евангельскому изречению: «у неимеющего отнимется и то, что имеет». По-польски

(судя по звучанию этой искаженной цитаты, имеется в виду скорее всего именно

польская поговорка, вполне уместная в споре с Ходкевичем) эта поговорка могла

звучать примерно: «odejmij tylko [u tego] u kogo odjeto». «Неимущий», у которого

«отнимают», - это, конечно, Ливония, ставшая после ее распадения в 1560 - 1561 гг.

добычей ряда соседних стран (Швеции, Дании, Польши); Грозный возражает против

такого «лихого» (зловредного) поведения Ходкевича и других участников раздела

Ливонии.) . Будь и ты в добром здоровий, а вотчине нашей, Ливонской

земле, никакого вреда не причиняй.

А больше вам не следует говорить те слова, которые вы говорили в

Полоцке: что там не наша земля, где ноги нашего коня не стояли; ведь

теперь в нашей вотчине, Ливонской земле, во многих областях нет такого

385

места, где бы не только ноги нашего коня, но и наши ноги не были, нет и

такой воды в водах и озерах, которой бы мы не пили, но все это по Божьей

воле оказалось под ногами наших коней и под нашим господством (А в

нашей вотчине в Лифлянской земле...все...под наших коней ногами и под нашим

житием учинилося. - Во время русско-польских переговоров после взятия Иваном IV в

1563 г. Полоцка польские послы предлагали такое разделение Ливонских земель: «что

государь ваш которые замки держит в Вифлянской земле, то напишите за государем

своим; а что Вифлянские земли за государем нашим, и то за государем нашим» (Сб.

РИО, т. 71, стр. 279, 371). К сентябрю 1577 г., когда было написано послание Ходкевичу,

вся северная Ливония, кроме Таллина, и вся центральная Ливония, кроме Риги и

Рижского взморья, находились уже в руках русских.). Также вам не следует

говорить, что мы вопреки перемирию вступили в Ливонскую землю, ибо

слова эти лживы. Никогда мы не говорили о мире с Ливонской землей, а

Литовской земли мы в нынешнем своем походе ничем не задели и не

оскорбили. И ты бы сам говорил своему государю, а также братии своей,

панам вашей рады, и совместно со своей братьей, с панами рады, говорил

бы своему государю королю Стефану, чтобы ваш государь

незамедлительно слал к нам своих послов, а мы хотим достойным образом

заключить с ним мир и установить дружеские отношения. А он бы нас за

это отблагодарил, ибо без такой благодарности братство между нами

установиться не может. (чтоб государь ваш послов своих слал к нам не

мешкаючи...без почестивости братству нашему статися с ним невместно. - «Великие

послы» Батория Крыйский, Сапега и Скумин должны были прибыть к Грозному в

августе 1577 г., но, узнав о походе царя в Ливонию, задержались в пути и отправили

ему в Ливонию грамоту, спрашивая, куда им ехать (ЦГАДА, Польского двора кн., № 10,

л. 273). Царь получил эту грамоту в лагере под Куконойсом (Кокенгаузен, ныне Кокнесе

Латвийской ССР) и 28 августа отправил к послам (из Куконойса) ответ, характеризуя их

грамоту (по титулу), как «непригожую» и указывая, что им к нему «на Лифлянскую

землю итти непригоже» (там же, л. л. 278 об. - 280; грамота эта входила в сборник

грамот 1577 г., - см. «Археографический обзор»). 12 сентября царь передал

Полубенскому, наряду с комментируемым посланием, грамоту Баторию, где, напоминая

свои права на Ливонию, он советовал королю, чтобы тот «на кровопролитье бы еси

хрестьянское на прагнул, и послов своих к нам с нечестивостью, для братские приязни

посылал неомешкаючи» (КПМЛ, т. II, стр. 28-29). - Термин «почестивость»,

употребляемый в обеих грамотах, разъясняется из сравнения с посланием Иоганну III: в

грамоте шведскому королю Грозный прямо указывал, что государь низшего ранга

может вступать в прямые сношения с государем высшего ранга, только «выкупя» у него

это право какой-нибудь уступкой (выше, стр. 160; ср.: М. Дьяконов. Власть московских

государей. СПб., 1889, стр. 164).).

386

Иван Грозный. Портрет из Казанской лестницы

387

Писан в нашей вотчине, в Ливонской земле, в городе Вольмере, в 7086