Послания Ивана Грозного

погибшему ради славы. Мои же обиды и то, что, хоть крови я не пролил,

но зато испытал от вас оскорбления и противодействия, все, что было

посеяно вашей строптивой злобой, не перестает жить и непрестанно

вопиет на вас к Богу! Совесть же свою ты вопрошал не искренне, а лживо,

и потому не нашел истины, думая только о военных подвигах, а о

бесчестии, нанесенном нам, не пожелал вспомнить; поэтому ты и считаешь

себя неповинным (И аще кровь твоя, пролитая от иноплеменных...неповинен быти. -

В послании царю Курбский напоминал ему о своих собственных военных заслугах и о

своей крови, «пролитой за тя»; царь отвечает на это указанием на слезы, которые он

пролил из-за единомышленников Курбского. Царь говорит, что из-за Курбского и его

друзей он получил «причреслие», - Устрялов переводит этот термин как «боль в

пояснице» (Сказания А. М. Курбского, стр. 186, а; ср. Штелин, ук. соч., стр. 92); но

термин «пръчръслiе» может означать и просто «обиду, оскорбление» (ср. примеры у

Срезневского, цит. соч., т. II, стлб. 1714).).

Какие же светлые победы ты совершал и когда ты со славой одолевал

наших врагов? Когда мы послали тебя в нашу отчину Казань привести к

повиновению непослушных, ты, вместо виновников, привел к нам

невинных, обвинив их в измене, а тем, против кого ты был послан, ты не

причинил никакого вреда. Когда наш недруг, крымский царь, приходил к

нашей вотчине Туле, мы послали вас против него, но царь устрашился и

вернулся назад, и остался только его воевода Ак-Магомет-улан с

немногими людьми; вы же поехали есть ц пить к нашему воеводе

Григорию Темкину, и только после пира отправились за ними, и они ушли

от вас целы и невредимы. Если вы и получили при этом многие раны, то

никакой главной победы не одержали. А как же под городом Невелем:

пятнадцатью тысячами человек вы не смогли победить четыре тысячи, и не

только не победили, но сами от них едва возвратились, ничего не

315

добившись? Это ли светлая и славная победа, достойная похвалы и чести?

А если что было не в твоей власти, то это тебе в вину и не ставится!

(Победы пресветлыя...и не восписуется. - В связи с замечаниями Курбского о его

«победах пресветлых», Грозный напоминает ему о его неудачах. Наиболее интересным

является первый из фактов, упомянутых царем (он упомянут на первом месте вопреки

хронологии, очевидно именно в силу наибольшей важности). Речь идет об участии

Курбского (вместе с С. И. Пунковым-Микулпнским и И. В. Шереметевым) в

подавлении восстания в Казанском ханстве в 1553 - 1554 гг. Как видно пз текста

комментируемого послания и из других источников (ср.: ПСРЛ, XIII, 234, 239;

Курбский, Соч., стлб. 219 - 220), в военном отношении этот поход не мог считаться

неудачным - воеводы привели «большой полон» и вернулись «здорово». Поведение

Курбского и других воевод не удовлетворяло царя с политической точки зрения: после

завоевания Казани между царем и «избранной радой» обнаруживаются разногласия по

вопросу о политике в покоренном ханстве (см. выше, прим. 40); чрезвычайная

жестокость, проявленная «карательными экспедициями», возглавлявшимися Курбским

и другими боярами (примером такой политики является расправа с побежденными

«изменниками Казанскими» в 1555 г.), вызывала недовольство царя. - Поход

«крымского царя» на Тулу происходил в 1552 г. Официальные летописи, сообщая об

этом событии, указывают, что в момент прихода «царя» к Туле воевода Тёмкин «и люди

были воинские поехали к государю»; отпор хану дало само население города; воеводы

же пришли в Тулу через 3 часа после ухода хана (ПСРЛ, XIII, 189 - 190, 486 - 487; о

пире, устроенном воеводами вместо преследования неприятеля, в летописях ничего не

сообщается). - О поражении Курбского под Невелем, кроме комментируемого послания,

сообщает только польская хроника Мартина Вельского, который приводит другие

цифры, чем царь (1,5 тыс. поляков и 40 тыс. русских), но также указывает на поражение

Курбского, вопреки численному превосходству его сил (Kronika Marcina Bielskiego, ks.

VII, Warszawa, 1832, стр. 155 - 156; ср. перевод этого известия в предисловии Устрялова

к его изд. «Сказаний Курбского», стр. XII - XIII).)!

А что ты мало видел свою родительницу, мало встречался с женой,

покидал отечество и вечно находился в походе против врагов в дальних

городах (в дальных конных градех. - О «дальноконных градах», в которых он

постоянно пребывал, находясь на службе у царя, Курбский упоминал в своем письме

(см. стр. 535). Это выражение было, очевидно, необычным для русского языка того

времени - в большинстве списков переписчики его исказили. Грозному оно тоже

показалось излишне вычурным, - во всяком случае, он вспоминает его не только в

первом, но и во втором послании (стр. 211).), терпел болезни и раны от

варварских рук и поныне страдаешь от многих ран, - то ведь все это

происходило тогда, когда господствовали вы с попом и Алексеем. Если это

вам не нравилось, зачем вы так поступали? Зачем, сделав это своей

властью, возлагаете на нас вину? А если бы и мы это приказали, то тут нет

ничего удивительного, ибо вы обязаны были служить по нашему

повелению. Если бы ты был воинственным мужем, ты бы не считал своих

прежних бранных подвигов, а стремился бы к новым; потому ты и

считаешь свои бранные подвиги, что ты оказался беглецом, не вынесшим

бранных подвигов и захотевшим покоя. Разве же мы презрели твои

небольшие ратные подвиги, если мы забывали заведомые твои измены и

противодействия и ты был среди наших вернейших слуг по славе, чести и

богатству? Если бы не было этих подвигов, то какого наказания ты

316

заслужил бы за свое злодейство! Если бы не наше милосердие к тебе, если

бы, как ты писал в своём дьявольском письме, ты подвергся гонению, тебе

не удалось бы убежать к нашему недругу. Твои бранные дела нам хорошо

известны. Не думай, что я слабоумен или неразумный младенец, как нагло

утверждали ваши начальники, поп Сильвестр и Алексей. Не надейтесь

запугать нас страшилищами, которыми пугают детей: если это не удалось

вам прежде, не думайте, что сделаете это теперь. Как сказано в притчах:

«Не покушайся на то, чего взять не можешь».

Ты пишешь, что ждешь воздаяния от Бога, - поистине, время

справедливо воздает за всякие дела - добрые и злые, но только следует

каждому человеку рассудить: кто какого воздаяния заслуживает за свои

дела? Пишешь, что мы не увидим твоего лица до дня Страшного суда, -

видно ты дорого ценишь свое лицо. Но кому же нужно такое эфиопское

лицо иидеть? Встречал ли кто-нибудь честного человека, который бы имел

серые глаза? Ведь даже твой вид обнаруживает твой коварный нрав! (Где же

убо кто обрящет мужа правдива, иже серы очи имуща? Понеже вид твой злолукавый

нрав исповедует! - Последняя фраза, сохранившаяся только в списке Археографической

комиссии, объясняет все это место в комментируемом послании. Знаменитый ответ

Грозного чна угрозу Курбского «не явить» свое лицо до Страшного суда: «Хто же убо

желает такова ефиопскаго лица видети?», не есть простая полемическая грубость.

Грозный в данном случае выражает взгляд, характерный для средневековой философии:

он считает, что сама внешность Курбского говорит о его «злолукавом нраве».

Уваровский список (№ 330) послания, опустивший, как и все другие списки,

последнюю фразу, дает зато ценное чтение предыдущей фразы: «... иже зекры [голубые]

очи имуща» (в других списках той же группы бессмысленное: «закры»); Этот вариант,

возможно, более правилен, чем «серы»: в известном памятнике «отреченной

литературы» древней Руси, «Тайная тайных» или «Аристотелевы врата», мы читаем