Мерси, камарад!

25 августа 1944 года американская пехота вышла к собору Нотр-Дам, а французские танки в это время шли по Елисейским полям. Американцы вошли в Париж с юга, французы — с запада. Ровно в полдень на шпиле Эйфелевой башни был водружен французский национальный флаг.

В здании полицейской префектуры генерал Леклерк и полковник Роль-Танги встретились с генералом фон Кольтицем. Все трое подписали акт о безоговорочной капитуляции, который начинался словами «Именем временного правительства Французской республики», а отнюдь не «Именем союзнического командования».

Вечером этого дня сопротивление оказывали только напившиеся эсэсовцы, которые засели в Люксембургском дворце — последнем гитлеровском оплоте. В тот день в плен было взято несколько тысяч солдат и офицеров.

Представители союзного командования и руководители движения Сопротивления встретились у Триумфальной арки. Шарль де Голль принял парад танковых войск и возложил венок на могилу Неизвестного солдата.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Обер-лейтенант Генгенбах осторожно пошевелился, разминая затекшие конечности. Все тело ломило от боли, болели кости, мышцы.

Мюнхоф вел «ситроен». Зеехазе сидел на крыле. Клазен, казалось, заснул: глаза его были закрыты, а по лицу бродило нечто похожее на улыбку.

Обер-лейтенант думал о том, кто мог так разделаться с Альтдерфером. Наверняка тот, кто точно знал, чего именно он хочет. Интересно, почему Альтдерфер так истерично обвинял его в убийстве? 20 августа он даже не был с ним вместе. То ли он просто озверел, что ли решил ему за что-то отомстить. Но за что?

За последнее время Генгенбах изменил свое отношение к Клазену, который уже не раз пытался оправдаться. Однако Генгенбах был потрясен тем, что Клазен так легко предал их дружбу.

Они ехали по дороге в Вимутье. Впереди, казалось, не было ни души. Шел дождь. Улицы городка были пусты. Самолетов противника не было видно, а в лесочках можно было обнаружить следы стоявших там танков. Километрах в десяти от Гудеара они обогнали Бретшнайдера с остатками обоза, цальмайстера Зомерфельда на трофейном «студебеккере», груженном продовольствием, и Тони Кемпена из штабной батареи. Выяснилось, что Зомерфельду приказано прибыть в Эльбеф. Сами они хотели попасть дальше на запад.

Вдруг мотор «ситроена» захлебнулся. Генгенбах страшно перепугался.

— Пойду посмотрю, где мы, — спокойно сказал Зеехазе.

На переднем сиденье рядом с шофером сидел задремавший Линдеман. Мюнхоф и Зеехазе, копаясь в моторе, вели негромкий разговор.

— Что случилось?

— Мотор бастует, господин обер-лейтенант.

— Нам только этого и не хватало.

Артиллерия противника постреливала, прочерчивая по свинцовому от дождя небу огненные трассы.

— Может, бросим эту колымагу? — предложил вдруг Линдеман. — А то будем копаться здесь, пока нас какой-нибудь томми за шиворот не схватит.

— Или долговязый канадец с рыжими усами.

— Электропроводка нарушена или аккумулятор сел. — Руки Мюнхофа проворно шарили по проводам.

— Попытаемся еще раз.

Линдеман нажал на стартер, но безрезультатно.

Генгенбах вылез из машины, чтобы хоть как-то стряхнуть с себя усталость. Прислушался. Позади слышался рокот приближающихся машин.

— Бегом в укрытие! — бросил обер-лейтенант и, схватив автомат, снял затвор с предохранителя. Взгляд его остановился на изгибе дороги.

Через несколько минут из-за поворота показался легкий тягач с зенитной пушкой на прицепе. На тягаче сидело отделение эсэсовцев в маскхалатах с автоматами в руках.

«Ну почему же я не открываю огня? Почему не стреляю в них? Ведь это же враги! — мелькнула у Генгенбаха мысль. — Ведь они хотят убить не только меня». А какой-то другой голос тихо нашептывал ему: «Но ведь эти ничего не сделали тебе, а? Это не они виноваты, а вся система! Анонимная месть — не выход из положения».

Он опустил автомат и вышел на дорогу, рядом шел Линдеман. За ними — товарищи по несчастью.

Тягач затормозил. На лицах эсэсовцев отразилось удивление: они не ожидали, что здесь еще могут быть немцы.

Прицепили «ситроен» к оси пушки и поехали дальше.

«А ведь мы с ними связаны, — подумал Генгенбах. — Связаны по рукам и ногам и едем сейчас навстречу катастрофе».

По дороге им попадались полностью разрушенные селения. Вскоре с неба послышался далекий рокот бомбардировщиков.

Тягач съехал с дороги на луг. Неожиданно раздался непривычный звук: лопнул буксирный канат. «Ситроен» остановился, а тягач с пушкой все катил и катил дальше, пока не исчез совсем.

Обер-ефрейтор Зеехазе вытащил из багажника свой рюкзак и, повесив автомат на шею, сказал:

— На машину надежды мало: пошли, пока не поздно.

Мюнхоф захлопнул крышку капота и, вытащив из планшета две ручные гранаты, ввинтил в них запалы.

— Эй, что ты надумал с ними делать?

— Целым им мой «ситроен» не достанется.

— Послушай-ка меня, парень. Никому твоя колымага не нужна, а если она кому и достанется, так какому-нибудь нормандцу.

— Ну и чудак же ты стал.

— Стал? Я им и был. В последующие годы нам придется платить большие репарации. К этому нужно постепенно привыкать уже сейчас.

Генгенбах шел первым.

— Слева должен быть какой-то населенный пункт.

— Мы пойдем прямо. Надеюсь, еще успеем проскочить, — заметил Линдеман.

— Проскочить?

— Боюсь, что мы попали в очередной котел.

— Я не думаю, чтобы нас успели обойти, — высказал свое мнение Клазен.

На северо-востоке мерцали артиллерийские вспышки. Земля слабо содрогалась.

В то время как оставшиеся части и соединения 1-й немецкой армии вышли в район Фонтенбло, достигнув тем самым границ парижского оборонительного района, и радовались, что им таки удалось вырваться из котла в Западной Франции, американские войска подошли к Монт-Гассикур-на-Сене, обозначив тем самым восточную границу нового района окружения.

20 августа англичане и канадцы еще пытались очистить фалезский мешок, а 2-я американская танковая дивизия по приказу генерала Брэдли двигалась из района Вернея в направлении Эльбефа, как раз вдоль фланга отходивших остатков 7-й немецкой армии. На северо-западе — море, на западе — наступающая 2-я английская армия, на юге и востоке — американцы, на севере — Сена; короче говоря, были все условия для нового окружения.

И тут налетели истребители и бомбардировщики, обстреливая немецкие войска из пулеметов и пушек. При форсировании Сены перед Руаном, главным городом департамента Приморская Сена, утонуло очень много гитлеровцев.

Форсирование Сены стоило немцам не меньше, чем прорыв из фалезского мешка. В общей сложности начиная с 6 июня помимо попавших в плен погибло ровно сорок тысяч человек, двадцать тысяч грузовых и легковых машин, сто тысяч лошадей, полторы тысячи орудий и несколько тысяч противотанковых пушек и зенитных орудий.

Одна инженерная рота, пользуясь благоприятной погодой, навела южнее Руана понтонный мост. Десятки офицеров, размахивая пистолетами, регулировали переправу, а сплошной поток войск все тек и тек. Но неожиданно появившиеся бомбардировщики противника разбомбили переправу.

А в это самое время войска Советской Армии освободили почти всю Румынию и всю Украину. Первые советские танки вышли на границу Восточной Пруссии.

Английский премьер Уинстон Черчилль позже записал в своем дневнике:

Как видно, Черчилль понимал задачи, стоявшие перед антигитлеровской коалицией совсем не так, как их понимали русские.

Подполковнику фон Венглину сообщили из штаба армии, что ему присвоено воинское звание «полковник», а пока он временно должен исполнять обязанности командира дивизии — дивизии Круземарка. Венглин сразу же достал из своей шкатулки долгожданные золотые звездочки и прицепил себе на погоны. Звездочки ослепительно блестели, и он был очень доволен.