Возмездие

    В штаб входят Кляйн и Занге-Григорьев. Кляйн, взглянув на Млынского, говорит:

    — Тревога оказалась ложной, товарищ полковник, но дыма без огня не бывает. Поэтому в дорогу с отрядом пойдет лейтенант Григорьев, а я со своими людьми провожу вас до застав отряда «Россия». Береженого бог бережет.

    Занге приложил руку к фуражке и, обращаясь к Кляйну-Высокому, докладывает:

    — Товарищ командир, все в порядке, разрешите выступать.

    — Выступайте.

    Занге круто поворачивается к двери и, взглянув на стоящего возле нее Млынского, говорит:

    — До свиданья, товарищ полковник. Надеюсь, мы скоро увидимся.

    Млынский отвечает:

    — Ни пуха ни пера. К дороге вас выведет старшина Полищук.

    Занге приложил руку к козырьку, прищурил глаза и, ехидно посмотрев на Млынского, выдавил: «Спасибо». И вышел во двор. Он подошел к выстроившемуся отряду и скомандовал:

    — Налево шагом марш!

    Отряд, повинуясь команде Занге, двинулся из лагеря.

    Кляйн обращается к Млынскому:

    — Разрешите, товарищ полковник, сделать мне последнее распоряжение перед выходом.

    — Да, пожалуйста.

    Кляйн уходит.

    Когда Млынский и разведчики остались в доме одни, Охрим Шмиль сказал Млынскому:

    — Иван Петрович, только что по радии получен приказ— вас арестовать и доставить Вольфу.

    Сидевший за столом Горшков вскочил и схватил оружие. Млынский взглянул на него и строго сказал:

    — Спокойно, Леня! Значит, сработало.

    В этот момент в штаб входит Амелин с автоматом и предлагает Горшкову сыграть в карты.

    Горшков, не отвечая Амелину, запел:

    — «Ой ты, Галю, Галю молодая! Пидманули Галю…»

    — Сыграем, что ли?.. — повторил Амелин.

    — Давай, — лениво отозвался Горшков.

    Бригаденфюрер Вольф у рации сам диктовал шифровальщику:

    — «Штурмбанфюреру Занге. Срочно. Отряду немедленно выдвинуться к дороге, указанной Млынским. Полковника и его людей под надежной охраной, обеспечивающей якобы его безопасность, тайно от всех…»

    Занге читал шифровку Кляйну:

    — …«от всех» подчеркнуто… «доставить на базу отряда. В случае исключительных обстоятельств или попытки к бегству уничтожить. Вольф».

    Кляйн вытянулся, щелкнув каблуками.

    — Разрешите мне доставить полковника Млынского.

    — Действуйте, гауптштурмфюрер! Возьмите Охрима Шмиля, он заряжен Вольфом на Млынского…

    На опушке лежат Бондаренко, Хват и Алиев, в бинокль следивший за железной дорогой. Вдоль опушки бойцы отряда маскировали свои позиции.

    Из-за поворота показался паровоз, который тащил за собой бесконечный состав открытых платформ с танками под брезентом. Впереди, как полагается, катились платформы со шпалами, позади — с зенитными пулеметами.

    Опустив бинокль, Алиев сказал:

    — Второй эшелон прошел…

    Хват взглянул на часы.

    — В восемнадцать тридцать… — Он сделал запись в блокноте.

    Бондаренко, тоже смотревший в бинокль, с досадой сказал:

    — Эх, рвануть бы!.. Такая цель!

    — Значит, начальство видит цель покрупнее, — заметил, усмехнувшись, Алиев. — Приказано эшелоны не трогать.

    Хват, закончив записывать в блокноте длинные колонки цифр, сказал:

    — Пора бы этим хреновым войскам Высокого быть на месте.

    Лежавшие за кустами орешника, на наблюдательном пункте, Бейсамбаев, Лукьянов и сержант Николай внимательно наблюдают за дорогой. Видно передвижение отряда, который возглавляет Занге.

    Бейсамбаев поворачивается к Лукьянову, оба встают и уходят в глубину леса. На наблюдательном пункте — сержант Николай.

    Бейсамбаев поручает Лукьянову передать распоряжение перекрыть дороги.

    — Есть! — ответил Лукьянов и направился к расположившимся на поляне красноармейцам.

    Бейсамбаев снимает трубку полевого телефона, вызывает штаб отряда Млынского, докладывает:

    — Отряд Высокого вышел из лагеря.

    Комиссар Алиев быстро встает; прочитав полученную телефонограмму, подходит к Хвату, возле которого — Ирина Петровна. Хват спрашивает:

    — Новости есть?

    — Да, есть. Отряд Высокого вышел из леса.

    Хват, поднявшись, твердо говорит:

    — Так, теперь приказ полковника вступает в силу, надо собирать людей.

    Алиев. Давай, Виктор Сергеевич.

    Ирина Петровна обращается к Хвату:

    — От Ивана Петровича ничего не слышно?

    — Пока нет. У вас усталый вид, вы бы отдохнули, доктор. Ночью возможен бой.

    В штабе отряда «За Родину» Млынский, расхаживая по комнате, обдумывал сложившееся положение. Горшков, играя с Амелиным в карты, напевал: «Ой ты, Галю, Галю молодая! Пидманули Галю…»

    По лагерю идут, направляясь к штабу, Алик и Кляйн-Высокий. Кляйн, возбужденный, дает Алику последние указания.

    Млынский через окно видит их, поворачивается к своим разведчикам и делает условный знак рукой. Шмиль переглядывается с Ерофеевым. Горшков, продолжая играть в карты и напевать «Ой ты, Галю, Галю…», в свою очередь переглядывается с ними.

    Млынский отходит от окна в глубину комнаты. Шмиль встает. Остальные остаются на местах. В штаб входят Алик и Кляйн.

    Горшков продолжает петь: «Ой ты, Галю, Галю молодая!..»

    Кляйн взглянул Млынскому в лицо и сказал:

    — Товарищ полковник, можно выступать.

    Горшков в этот момент выхватывает пистолет и бьет им Амелина по голове, выкрикивая при этом:

    — Ты что мухлюешь, гад?

    Шмиль ударяет Алика ладонью по горлу. И тот, взмахнув руками, падает на пол.

    Ерофеев направил пистолет на Кляйна.

    — Руки вверх!

    Кляйн в растерянности поднимает руки. Млынский обезоруживает его. Кляйн пытается опустить руки, но Ерофеев ткнул ему пистолетом в грудь, крикнул: «Руки!» Кляйн, поднимая высоко над головой руки, спрашивает:

    — Что это значит, товарищ полковник?

    — Ерофеев. Тихо!

    Млынский поправил пистолетом свою фуражку, потом нацелил его на Кляйна и твердым голосом сказал:

    — Вы сейчас выйдете на крыльцо, Высокий, и скажете своим людям, что до заставы будете провожать нас только вы и Шмиль.

    — А если я откажусь, что вы будете делать?

    — Развалю до задницы, сука! — громко воскликнул Ерофеев.

    Лицо Кляйна перекосилось. Он вздрогнул, но быстро овладел собой и в сопровождении Шмиля вышел на крыльцо.

    «Партизаны» подразделения, выделенного для сопровождения Млынского, увидев на крыльце Кляйна, за спиной которого стоял Охрим Шмиль, быстро повернулись к нему. Кляйн сдавленным голосом выкрикнул:

    — Отставить!.. С полковником пойдем мы только двое — я и Шмиль.

    Взвод, собранный Кляйном, расходится. Некоторые солдаты бросают реплики. Среди них четко слышится:

    — Что он нас путает. Меняет команды, подхалимничает перед полковником.

    Кляйн и Шмиль возвращаются в штаб. Млынский подходит к окну. Кляйн садится недалеко от него и говорит:

    — Ну, что же дальше? Надеюсь, вы не самоубийца, полковник? Мои люди разнесут эту избушку в два счета. Сложите оружие. И я даю слово солдата, что гарантирую вам жизнь.

    Млынский строго взглянул на него.

    — А я вам ничего не гарантирую, гауптштурмфюрер Кляйн. Встать! Это вам не с детишками воевать, скотина!

    Алик, поднявшись, сильным ударом ноги в живот отталкивает Шмиля в сторону. Млынский метнулся к нему, но Алик успевает выпрыгнуть из окна.

    Млынский и Горшков стреляют в Алика.

    Ерофеев прикладом автомата сбивает Кляйна с ног и связывает его.

    Шмиль выбегает из штаба. Млынский кричит ему вслед:

    — Охрим, к рации! Мы прикроем!.. — Взглянув на Горшкова, скомандовал: — Леня, давай! — А сам с силой нажал на спусковой крючок автомата.

    Пришедшему в себя Амелину удается выскользнуть из штаба. Шмиль пробирается к узлу связи, где находится рация.