Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

А я совершенно случайно поймала старенького спортивного журналиста и пригрозила ему судом за мерзкий язык. Того самого, который громко рассуждал: “Полина – собака, потому что у нее русская мать”. Поймала я его в кабинете Гапура. Злобный старикан молчал и смотрел себе под ноги.

В “Молодости” на всех была выдана премия. Мне дали расписаться за две тысячи рублей, тысячу из которых следовало тут же отдать Царице (?).

Муса из министерства звал на обед. Но в столовой правительства меня уже угостил Азиз. Он заказал так много еды, что я еле дышала!

Скучаю без журналистки Айзан из газеты “Трудяга”. Она уехала в Москву. Мне написали все газеты ходатайства на вступление в Союз журналистов. Все, кроме родной “Молодости”.

П.

22.08.

– Не дети – звери!!! – кричит на воспитанников мачеха Кайла.

И это, к сожалению, соответствует истине. Совершенно невоспитанные, лишенные всяческого понимания о добре и зле маленькие создания. Вчера они так вымотали нервы, что мы решили их больше не смотреть. Теперь понятно, почему их так яростно лупят родители! Дети не понимают просьб ни на русском языке, ни на чеченском языке. Как маленькие бесенята, они скачут целый день. Бросают вещи с четвертого этажа на прохожих, целясь в голову! Переворачивают воду в ведрах, которую родители с трудом приносят с улицы, покупая ее каждый раз у водовоза!

В Грозном давно нет стекол, их на окнах заменяет клеенка: дети рвут ее ежедневно. Нарочно рвут зубами или протыкают игрушками. Кидают во взрослых домашнюю обувь, обзываются матом, плюют в тарелки с едой. Бросали на пол телевизор, единственную приличную вещь в доме Алхазура!

Это далеко не все их “подвиги”. О платье моей матери они вытирают сопли и злобно хихикают, как маленькие зверьки. Родители, видя такое поведение, бьют их специальным для этого случая хлыстом! В чеченских семьях принято бить детей за проступки, а деяния этих мальчишек превосходят все обычные шалости. Дети привыкли к нам, поняли, что мы на их стороне: активно защищаем и вкусно готовим. Все время мы не давали их шлепать, когда были дома у Алхазура. Особенно я лезла с нравоучениями:

– Детей бить нельзя!

Но есть закон: не суйся в чужую семью со своими правилами. Видимо, мы с мамой не совсем верно оценивали обстановку. Взрослые просто иначе не справляются – эти дети не понимают никакую речь, кроме тумаков! Хотя жаль их, конечно.

Кошмар творится! В ночь на воскресенье были убиты (расстреляны и зарезаны) несколько десятков чеченских милиционеров. Больше всего убийств случилось в Октябрьском районе и в районе Минутки. Причина – месть. Ведь милиция в основном набрана из боевиков, то есть людей, которые, побегав по горам с автоматами, получили амнистию от власти. Их бывшие соратники не прощают прислуживаний новому режиму.

В нашем Старопромысловском районе бардака пока не наблюдалось: милиционеров никто не резал. Но местные граждане чего-то уверенно ждут!

Недавно я видела пожилого Хасана. Хасан на днях ездил за товаром в Дагестан. Он рассказал, что видел лужи крови и куски человеческих тел, которые валялись прямо на трассе.

В одном из районов Грозного боевики захватили заложников и куда-то увели. А возле чеченского с. Гехи российский вертолет бросил ракету в “КамАЗ” с арбузами. Арбузы разлетелись на километр! По чистой случайности шофер остался жив: он в тот момент, когда пролетал вертолет, справлял нужду, отбежав за ближайшие деревья. Мне это рассказали очевидцы: люди ехали мимо и подобрали шофера-“счастливчика”.

Во всей этой кутерьме приезжал в Чечню В. Путин. Он возложил цветы к могиле покойного Ахмата Кадырова, потоптался на месте и был таков.

Завтра мне нужно быть на новой работе ТВ, в здании правительства (оно уже взлетало на воздух в 2002-м).

Была у Байсари – правозащитницы. С ужасом обнаружила, что старушка Лиля пропала. Та самая старушка, которая доверила мне свои данные! Байсари объяснила, что увезла Лилю к сестре и оставила там, а в квартиру старушки скоро въедут “настоящие хозяева” (?).

Свечки нет. Солнце село. Дальше в темноте писать бессмысленно.

П.

25.08.

Работаю на ТВ. Поскольку оно находится на территории правительства, за четырьмя постами охраны, я всех министров уже знаю в лицо. Перед камерой немного смущаюсь. Выходных нет. Выполняю не только свою, но и чужую работу. Это отнимает много сил. Вчера снимала свой первый репортаж. Сегодня целый день монтировала.

В бесконечных коридорах правительства Чечни я встретила седого атамана казаков Григория Погребного. Он, узнав, что моя мама болеет, передал немного денег ей на лекарства. Я долго отказывалась, но он твердо сказал:

– Помогаю тебе, как внучке! Мать болеет, а ты отказываешься – нехорошо!

Журналистку Айзан не вижу.

Даже в “Молодость” нет возможности зайти. Хотела забежать туда в понедельник, но на остановке “Автобаза” начался бой среди белого дня. Боевики в полном вооружении мотались по дворам, палили из автоматов – им в такт отвечали милиционеры из пулемета.

Я кубарем влетела к тете Лейле (слава богу, она была дома). Мы в ее квартире полежали за холодильником – там безопаснее всего. Несколько пуль влетело в окно. Когда народ отстрелялся и разбежался, я поплелась на ТВ.

Вчера, около 20.00, неизвестные в масках, прямо при мне, захватили маршрутку на проспекте Фронтовиков. Бандитов было трое, и с ними был старик. Этот старик отвлекал милиционеров внезапными танцами: он бегал вокруг них кругами, танцевал лезгинку и громко кричал: “Асса! Асса!” Пока они от удивления открыли рты и вытаращили глаза, сообщники старика подкрались к маршрутке и за шкирку, угрожая пистолетом, вытащили из нее водителя.

Проспект был полупустым в это время. Милиционеров на нем находилось более десяти человек. Я шла навстречу происходящему действу и с ужасом подумала, что нет укрытия – ни арки, ни двора; сейчас начнется стрельба и шальная пуля… “Ладно, – мелькнуло в сознании. – Просто упаду на асфальт!”

Но милиционеры, когда маршрутка сорвалась с места, не стали ее преследовать, а побежали за стариком-чеченцем. Худенький юркий старик, продолжая делать танцевальные движения руками и крича “Асса! Асса!”, быстро от них убежал.

П.

28.08.

Наконец-то выходной! Я хоть что-то смогу рассказать.

Во-первых, завтра у нас выборы президента Чечни. Все люди вокруг знают – это будет Алу Алханов. Многие даже не собираются голосовать. Все ясно и понятно. Нет никакого выбора! В нашей стране его давным-давно нет. Госслужащие скованы обстоятельствами: не проголосуешь за “кого надо” – не дадут зарплату. Не получишь зарплату – дети будут голодать. Семьи многодетные.

Вчера на территории правительства ставили укрепления и пушки! Есть версия о нападении боевиков. Я была в правительстве всю неделю, а именно находилась в офисе Пуха.

Пух – взрослый чеченец. Неожиданно он рассказал, что является большим другом В. Путина, президента РФ, и даже показал фото совместного с ним отдыха (!). Со мной Пух общается нормально. Единственное разногласие между нами: я не хочу быть в кадре без платка. В Чечне женщине иначе стыдно выглядеть – здесь свои порядки. Могут за падшую посчитать, если не покрыта голова. Пух приехал в Чечню недавно и настаивает, чтобы я о платке забыла. Мы постоянно спорим, и я ему не уступаю. Я в отличие от Пуха знаю, чем заканчиваются подобные эксперименты, ведь прожила в Чечне почти двадцать лет! Вся эта видимая светская власть, на которую опирается Пух, не значит в горской республике ни гроша.

Команда на канале такая. Хитренький директор Пух. Хороший человек, но иногда выпивает. Его племянник, около сорока лет, расчетливый и самодовольный. Молодой родственник Пуха, двадцати лет, Азур. Симпатичный. Разбирается в компьютерах. Болеет за местную футбольную команду “Терек”. Зам директора Лук. Ему около шестидесяти. Наглый, ворчливый чеченец. Любит забрасывать чужие вещи за шкаф! (Вчера при мне туда полетели тапочки оператора Хазифа.) Но ко мне Лук относится неплохо из-за моего кавказского воспитания: я всегда встаю при его появлении. По чеченским традициям при старших нельзя сидеть без их разрешения. Еще я подаю ему чай, отчего Лук сразу добреет и гадостей мне не делает.