Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.

Еще мы посетили организацию “Мемориал”. Она находится недалеко от памятника Трем героям. В “Мемориале” работают дипломированные юристы и правозащитники. Работают они оперативно! Сотрудница Наталья ухитрилась втихаря записать мою маму на диктофон, когда та рассказывала, как я разоблачала Профессора. Когда мы обнаружили запись, Наталья не стала отпираться, а сказала, что так собирает сведения. Мы посмеялись. Полное имя сотрудницы Наталья Эстемирова. Мы немного разговорились и чуть подружились. Наталья попросила меня найти и записать данные о ближайших соседях по Центральному рынку, которые были убиты или ранены во время обстрела ракетой 21 октября 1999 года. Она пишет об этом книгу.

Я, мама и Наталья пили чай, сидя в конторке “Мемориала”, и беседовали. Сотрудники “Мемориала” пообещали помочь с сердечными лекарствами для мамы. Наталья Эстемирова оказалась подругой журналистки Айзан из газеты “Трудяга”. “Трудяга” – старая грозненская газета. Когда-то там работал мой дед Анатолий. Из конторки “Мемориала” я прямиком отправилась в редакцию “Трудяги” и познакомилась с Айзан. Она пообещала, что я буду работать в их газете.

19.05.

Инвалид детства Васильевна ездила в Северную Осетию, в г. Моздок. Там она получает пенсию. На вооруженных постах всех пассажиров проверяют, берут взятки, чтобы дать возможность проехать в автобусе. Это давно стало бизнесом военных. После того как старушка получила пенсию, уже на обратном пути, к ней на выезде из Моздока, при проверке автобуса, подошли военные. Спросили:

– Куда, бабка, едешь?

– Домой еду, в Грозный.

– Откуда едешь?

– Пенсию в Моздоке получила!

Всю пенсию тут же отобрали. А картошку, которую она везла, рассыпали по дороге, сославшись на то, что в сумке у русской бабки-инвалидки может быть взрывчатка! Она плакала. В автобусе граждане сочувствовали, но вступиться побоялись.

20.05.

Вчера приходила Таиса со своей матерью. Дали поблажку – мы выдворяемся на улицу к 1 июня.

На следующей неделе мне следует зайти в организацию “Мемориал”. Хочу поговорить о ПВР. Возможно, они смогут помочь? Нам совсем негде жить.

Завтра, 21 мая, нам вручат дипломы журналистов. Я все предметы сдала на “отлично”.

Алан пожелал мне всяческих благ в связи с таким успешным окончанием курса. Будто и не он посылал меня и почтенного председателя на три буквы, будто и не ругались мы за зарплату!

Ходила в редакцию “Трудяги”. Говорила с Айзан. Профессор притопал туда же и крутился без дела в чужой газете. Он теперь безработный, ищет, где пристроиться. Айзан решила написать про меня статью, а Наталья Эстемирова выразила желание посвятить мне брошюру. Но я не хочу популярности. Отказывалась, как могла.

В родной “Молодости” я подала заявление на отпуск. Царица удивилась, что я уже год работаю без отпуска. Она, как выяснилось, этого даже не знала. Бухгалтер, увидев мое заявление, сделала загадочную мину и немного обрадовалась. Вероятно, тому, что целый месяц можно будет мухлевать и никто не сунет нос в ее бумаги.

В “Трудяге” меня приманивают хорошими гонорарами и местом в кабинете. Айзан даже пообещала, что будет публиковать меня в приложении к газете, которое в скором времени откроет сама. Но больше всего ее интересует военный дневник.

22.05.

Мы пили чай, и Васильевна рассказала, как была замужем: один добрый человек женился на ней, не посмотрел, что она инвалид на костылях. Жили они счастливо, но недолго. Случилось горе: муж погиб во время аварии на заводе. С тех пор Васильевна одна.

– Иногда, от безысходности, хочется выть. Поднять голову к багровой луне на закате и выть, как волк, – сказала старушка. – Проклятая война! Раньше мы жили нормально. Сейчас люди словно сошли с ума: ненавидят, убивают друг друга!

Еще мы договорились, что я, приходя к ней, буду стучать особым стуком: тук-тук-тук (потом тишина) тук-тук. Потому что к ней уже врывались местные злодеи и били, несмотря на то что она – инвалид детства и ей 80 лет. Имя этой благородной женщины Таисия Васильевна.

25.05.

Идти нам некуда! Таиса прогоняет. Ничего найти не можем. Комнатку в ПВР не добиться. Жилье нам ищут друзья-чеченцы: семья Зайчика, семья Джамалая и семья моей старосты Габи. Но, увы! Курсовые работы для сессии писать не успеваю. Я в поисках нового дома.

Решили с мамой распродать свои последние вещи, но соседи сговорились и не покупают. Говорят:

– Они и так нам достанутся. Вам все равно их не забрать на улицу, где вы будете жить!

Помимо всего этого кошмара, я собираю данные для Наташи Эстемировой и “Мемориала”, пишу статьи о нарушении прав человека.

Совсем забросила поэзию.

26.05.

Я и мама посетили вчера Министерство по труду. Написали заявление с просьбой предоставить нам материальную помощь. Никто ничего не предоставляет и не собирается – к кому мы только не обращались. Смеются:

– Какая помощь?!

Видели списки на компенсацию за разрушенное жилье: они как лотерея. Например, дом по улице Заветы Ильича тоже участвует в “лотерее”. Прямо на всеобщее обозрение, на углу единственного в Грозном отделения банка, приклеены бумажки, где написано, что компенсацию получат граждане квартир № 20, № 27 и № 46. Других номеров нет. Это “счастливые” номера? Причем рядом с номерами квартир указаны фамилии владельцев, но я и мама никогда этих фамилий не слышали. Никаких знакомых фамилий жильцов из нашего разрушенного дома нет!

Еще меня тревожат вопросы: где будем жить? Что будет с кошками? С 1 июня сессия в вузе.

В Школе корреспондентов смудрили. Выдали корочки дипломов, а табель с оценками – нет. Как узнать, кто как учился? Я была отличницей, но были те, кто едва дотягивали до трояков. Корочки все красного цвета, и мы заплатили за них по 150 р.

Потом прошел слух, в виде “сарафанного радио”, что в министерстве есть десять мест для “особо одаренных”. Для тех, кто должен продолжить учебу за границей. Директор Школы корреспондентов бегом побежал в министерство. Интересно, кто поедет учиться в Европу?

Я составила списки мирных жителей, которые пострадали при обстреле 21 октября 1999 г. Но фамилий немного – только те, чьих родственников я нашла сейчас. Наши торговые ряды были на большом расстоянии от эпицентра взрыва.

В организации “Мемориал” сотрудники выдали лекарства, витамины – для поддержки больного сердца мамы. Спасибо!

02.06.

Сессия накрылась медным тазом!

Габи выручает меня, делает ксерокопии лекций – иначе как потом буду сдавать экзамены?

Я очень устала, смертельно хочу спать, но просто обязана записать все, что сегодня случилось: мы поехали к тете Лейле, решили поискать в ее районе квартиру и попали под обстрел!

На остановке “Автобаза”, недалеко от здания правительства, проходил митинг. Около двухсот женщин пришли туда с требованием отпустить их сыновей, незаконно задержанных военными. С удивлением я обнаружила, что не все митингующие – чеченки. Были и русские женщины в платках, с фотографиями на транспарантах – их дети тоже пропали без вести. Женщины кричали и плакали, что сначала их сыновей пытают, а потом продают их трупы родным или же просто где-то тайно прикапывают. Таких случаев сотни! По роковой случайности мы с мамой оказались в самой гуще событий и застали тот момент, когда военные принялись избивать ногами какого-то корреспондента, снимающего процесс митинга на камеру. Корреспондент катался по земле, подобно футбольному мячу, а его били ногами. Корреспондент кричал:

– Помогите!

Мы и еще несколько женщин бросились было к военным, но тут кем-то из начальства раздался приказ – уничтожить митинг. Началась адская стрельба с автоматов и пулеметов, и мгновенно митинг, где в основном были женщины и старухи, окружили БТРы и танки. Военная техника перекрыла трассу и путь к отступлению.