Дом на улице Гоголя (СИ)

— Оснований три, и этого вполне достаточно — чтобы табуретка стояла, нужны, как минимум, три ножки. Во-первых, только странники интересуют Прошкина. С обычным нарушением сна попасть на лечение в его клинику, «просто так», что называется, с улицы, да не после полугодового ожидания своей очереди — нереально. А вот странников туда приглашают, даже зазывают. Он же не с бухты-барахты вас пригласил, наверняка сначала долго расспрашивал о кошмарах. Второе: допустим, он ошибся, вы оказались обычной истеричкой, а он уже запустил процесс. В этом случае ваша личность оказалась бы стёртой и не подлежала бы восстановлению. А вы сбежали из клиники, вы добрались до меня: такое под силу только настоящему страннику. Последнее доказательство получил я сам. Есть диагностический метод в медицине, который называется «если поможет». Даже соответствующий латинский термин на этот счёт у эскулапов имеется. То есть назначают специфическое лечение, и если оно поможет — диагноз был поставлен верно, а не поможет — лечение выпущено в молоко. Разумеется, вчера я не был до конца уверен, что вы странница, запутавшаяся в прошкинских сетях, но исходил именно из этого предположения. Знаете, почему? Потому что только в этом случае я сумею вам помочь. Психические нарушения — это не ко мне, я не врач.

Вчера, когда Юлия и впрямь ощущала себя человеком, приблизившимся к черте, за которой нет возврата, она была готова допустить существование каких угодно временных парадоксов. Теперь же, когда к ней вернулось привычное здравомыслие, произнесённое Пастуховым «странница во времени» не вызвало в ней ничего, кроме отторжения. Но, кажется, ей не оставалось ничего иного, как попытаться разобраться в этих странностях.

— «Странница во времени» — вероятно, это термин из той же бочки, что и «парадоксы времени», «временные петли»?

— Из той же.

— Тогда с этого и начнём. Объясните, пожалуйста, Александр Николаевич, что это за парадоксы такие.

— Это категорически невозможно. Вы не знаете ни математики, ни физики даже в пределах университетского курса, а тут нужны серьезные знания. Но даже не это главное. Тема загадок времени одной наукой не исчерпывается.

— Загадки времени! Неужели вы не понимаете, Александр Николаевич, что всё, что вы произносите так легко, совершенно ново для меня, непонятно, тревожно?! И все эти странные понятия, как вы утверждаете, имеют ко мне непосредственное отношение! Так объясните хоть что-нибудь!

— Знаете, Ульяна, когда вы, как я всё ещё надеюсь, расскажете о себе, кое-что объяснить мне все-таки придется. Не волнуйтесь, то, что вы сможете без вреда для себя узнать — узнаете. Конечно, можно ещё долго препираться, но, согласитесь, это непродуктивная трата времени.

— Понимаю: мне всё-таки придётся говорить о том ужасе, который я переживала в последние дни. Для того и приехала. Но, если бы вы, Александр Николаевич, знали, как не хочется! Сейчас у меня в голове тишина, а начну все снова ворошить...

— Вечером я баньку истоплю. Банька, Ульяна, она своим духом всю дрянь из мозгов изгоняет. Помните у Высоцкого: «Пар мне мысли прогнал от ума?». Навязчивые мысли тут имеются в виду, я полагаю. А на ночь установлю для вас временной блокиратор, уже не в экстренном режиме, а в пролонгированном.

— А что дальше? Когда я смогу отсюда уехать?

— Завтра с утречка и поедете. Если есть у вас надёжное место, где можно самой пересидеть, и куда можно будет без опаски перевезти ваших детей, туда и поезжайте. Если нет такого, я направлю вас к своим друзьям.

— То есть уже завтра можно будет считать, что загадочные проблемы со временем остались для меня позади?

— К сожалению, это не так. Предстоит долгий путь, и пройти вам придётся его самой. Свою же задачу я вижу лишь в одном: помочь вам преодолеть острую стадию кризиса.

Глава тридцать восьмая

Уже совсем стемнело, когда Юлия закончила свой рассказ. Всё время, что она говорила, Александр Николаевич то срывался с места и вышагивал по комнате, то вновь усаживался в кресло, сосредоточенно глядя на гостью. Пастухов часто перебивал её, задавая неожиданные вопросы, иногда смотрел так пристально, что Юлия замолкала, полагая, что Пастухов хочет задать какой-то особенно важный вопрос, но тот энергично махал руками, что должно было означать: «Продолжайте, продолжайте».

Потом он, молча, готовил ужин, разливал чай, убирал со стола, не подпуская гостью к своему скромному кухонному хозяйству: «Отдыхайте, Ульяна».

— Во-первых, это никакая не петля, а развилка, обыкновенная временная развилка, — заговорил он, наконец. — И это значительно облегчает дело. Ваша клиническая смерть приоткрыла доступ к поливариантности развития событий. Но суть не в эпизоде с клинической смертью, рано или поздно что-нибудь в этом духе всё равно произошло бы: болезнь, травма, тяжелые роды; и результат был бы тем же. К тому моменту, когда у вас произошла остановка сердца, вы уже прошли точку бифуркации, так что сама по себе она не могла стать причиной попадания во временной карман. Да, Ульяна, это важно: в больнице у вас обнаружили какие-нибудь отклонения в сердце?

— Доктор в больнице объяснил, что в сердце у меня частичная блокада чего-то там. Он сказал, что путь, по которому проходят импульсы, в одном месте как будто перерезан. Подробнее я не помню.

— Подробнее и не надо. Итак, вы уже знаете от Прошкина, что всё клубящееся в ваших кошмарах, происходило на самом деле. Это очень сложно принять, чрезвычайно сложно, я понимаю. Сегодня мы постараемся получить доказательства, которые помогут вам осознать новую реальность, а пока примите это шокирующее утверждение в качестве рабочей версии. Если бы Прошкин не разрушил защиту вашего сознания от проникновения альтернативных реальностей, так и большой проблемы не было бы. До встречи с этим экстремалом вы нуждались лишь в восстановлении фаз сна. Кошмары прекратились бы, личность потихоньку начала бы восстанавливаться. Дело в том, что с момента прохождения вами точки бифуркации и до самого последнего времени ваша психика функционировала в стрессовом режиме. Огромный процент внутренней энергии уходил на затыкание дыр в другие пространственно-временные континуумы, поэтому вы, экономя силы, закрылись от внешнего мира, надели броню. И, кажется, броня эта звалась Юлией Логиновой.

— Я совсем девчонкой была, когда придумала себе этот псевдоним. Не загадывала тогда, что он мне пригодится в будущем. Думала, что это разовая акция по использованию Юлии Логиновой — в целях наезда на классную руководительницу. А он уже двадцать лет сидит на мне как влитой, и нигде не жмет, — с грустной иронией произнесла гостья.

— И это лучше, чем ничего, — подхватил Пастухов, шагая по комнате — иначе вы не вынесли бы ни одного ощутимого жизненного удара. Тем не менее, в том, что вы срослись со своей маской, кроется опасность — эдак можно допрыгаться до раздвоения личности. Все мы носим маски, зачастую не замечаем, как она всё больше подменяет собой наше «я», но в вашем случае это особенно опасно. От мужа вы не закрывались, вот и не смогли перенести, когда он волевым порядком решил соединить оборванные концы своего времени. Помните у Шекспира: «Прервалась дней связующая нить. Как мне обрывки их соединить?» Только это соединение — совсем непростая задача, кавалерийским наскоком её не решишь. Вероятно, им двигал инстинкт самосохранения — ваш Герман чувствовал, что ваше разорванное время и его жизнь надорвало. Только это не совсем так, вернее совсем не так. Вы — пара. И вы вместе жили в других временных путях. Он подустал, полагая, что ваши общие проблемы — только ваши, Ульяна, проблемы. Видимо, внутренне ваш супруг уже готовился к тому, чтобы сбежать из сложной ситуации. Нужен был внешний толчок, призыв из того времени, когда его путь был ещё целостным. И призыв не заставил себя ждать — объявилась ваша одноклассница Галина. Не случайно применительно к этой женщине Герман задействовал словечко «цельная» и неслучайно в вас оно отозвалось болью. Так что, думаю, вы были правы, называя своего мужа предателем. Только вот ведь парадокс: поток доказательств вашей несомненной правоты верее всего потопит вас саму. Выбираться поодиночке для вас обоих будет значительно сложней, и в этом случае не факт, что выберутся оба. Хотя вы, безусловно, правильно расценили перемену в своём муже и то, что его внутренний отказ нести ваш общий крест привёл вас к адовым мукам. Прошкин — только исполнитель.