Серебряный меридиан

гедии — «Король Иоанн», «Ромео и Джульетта» и комедии —

* Искусный учитель (лат.) (прим. автора).

** Оксфордский и Кембриджский университеты (прим. автора).

329

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

«Сон в летнюю ночь», «Венецианский купец» и «Вознагражден-

ные усилия любви».

Эту пьесу — «Вознагражденные усилия любви» — Уильям на-

писал после издания «Бесплодных усилий», летом, когда Том

отправился в Венецию, чтобы вернуться осенью и услышать

ответ Виолы.

Он надеялся, что Том сможет занять в душе Виолы место, все

еще занятое тем, усилия любви к кому оказались бесплодны.

О, если так она платить умеет

Дань сестринской любви, то как полюбит,

Когда пернатой золотой стрелой

Убиты будут все иные мысли,

Когда престолы высших совершенств

И чувств прекрасных — печень, мозг и сердце —

Навек займет единый властелин!*.

Тем временем Тайный совет по-прежнему требовал снести все

театры. Однако не так-то просто справиться с публикой, а уж тем

более с актерской братией.

Новые театры возникали и в центре города, и на северных его

окраинах, в частности, «Фортуна» и «Голова вепря». «Слуги лорда-

адмирала» продолжали играть в «Розе», а «Слуги лорда-камер-

гера» — в «Куртине».

Проблемы театра вынуждали основное ядро труппы — Ричарда

Бербеджа, Уильяма Шакспира, Катберта Бербеджа, Уильяма

Кемпа, Томаса Поупа, Джона Хемингса, Огастина Филипса

и Генри Кондела — собираться едва ли не каждый день в доме Бер-

беджей. Их переговоры с Джайлзом Алленом, владельцем театра, по поводу аренды зашли в тупик. Компания искала выход из соз-

давшегося положения, и он был найден. Такой же дерзкий и отча-

янный, как вся кочевая жизнь этой отважной когорты. Хозяину

по контракту принадлежала земля, но не сам театр. Так пусть

и остается со своей землей, а театр они перенесут на новое место.

После Рождества 1598 года большая компания, вооруженная, как потом свидетельствовал Джайлз Аллен, «шпагами, кинжа-

* Шекспир У. Двенадцатая ночь, или Что угодно (пер. Э. Линецкой).

330

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XII

лами, пиками, топорами и тому подобными предметами», при-

нялась «крушить здание театра», из-за чего жители Шордича

пребывали «в большом беспокойстве и испуге». «Большое

беспокойство» продолжалось четыре дня. Разбирали стены, грузили бревна на телеги и переправляли на пароме и по Лон-

донскому мосту на другой берег реки.

Здесь, на южном берегу, в Саутуарке, на участке, взятом Бербед-

жами в аренду на тридцать один год, театр собрали заново. К лету

«Слуги лорда-камергера» привели участок в порядок. На время ак-

теры превратились в плотников и садовников и, дружно, закатав

рукава, подбадривая себя шутками и песнями, строили, мостили, копали, перекапывали и застилали. Том взялся помогать им. Он

привлек к строительству лучших плотников и рабочих с верфей

и доков. Вокруг театра разбили сады и построили несколько

домов для сдачи внаем. Джайлз Аллен пытался взыскать с Бербед-

жей по суду восемьсот фунтов за причиненный ущерб. Два года

дело рассматривалось в разных инстанциях, но Бербеджи дей-

ствовали в рамках закона и Аллен проиграл.

Теперь совладельцами театра стали пять пайщиков, взявших на

себя расходы по обустройству театра, в число которых вошел

и Уильям. Отныне ему принадлежала десятая часть театра, в котором

он играл и для которого писал пьесы. Он переселился в один из

домов на земле при театре. Его соседями стали Огастин Филипс, Томас Поуп, Эдвард Аллейн и Филип Хенслоу. В документах 1599 года

существует запись о том, что дом с примыкающим садом в приходе

Спасителя в Саутуарке « in occupation Willielmi Shakespere et aliorum»*.

Очень долго спорили о названии театра. Оно должно было

устроить всех.

— Слово должно быть, как «театр», — рассуждал Уилл, — как

«дом», «город», «земля».

Однако театр «Театр» уже был.

— Чем плох «Дом»? — спрашивал Бербедж.

— Нет, это мелко. Это же «Вселенная». «Мироздание».

— «Сфера», — предложила Виола.

— «Глобус!» — воскликнул Уильям. — «Глобус!»

*…занят Уильямом Шекспиром и другими (лат.) (прим. автора).

331

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Случается, что несколько судьбоносных событий в жизни совер-

шаются почти одновременно. 12 мая Том планировал вывести ко-

рабли из порта. 12 июня должно было состояться открытие

театра. Осевая линия здания театра отклонялась от севера к вос-

току на 48 градусов — таким образом, она точно совпадала с осью

летнего солнцестояния. По словам звездочета, это было лучшим

временем для открытия нового дома.

— Том, а нельзя вам задержаться на месяц? — Уилл не мог пове-

рить, что Виолы не будет на первом спектакле в «Глобусе».

— Прости, Уилл, нет. Не только на суше живут по звездам.

После прощания с ними Уилл спасался от приступов тоски, по-

гружаясь в работу над новой пьесой, предназначенной специ-

ально для открытия. На премьере он играл Брута, а Бербедж —

Цезаря. Едва прозвучали финальные слова, Уильям поднял глаза

на галереи и увидел ее. Память сделала все, чтобы в этот миг он

забыл, как изменилась их жизнь месяц назад. Мгновение, когда он

понял, что чувство обмануло его, вернув в действительность, он

запомнил навсегда. Боль была невыносимой. Глотнув воздух, ста-

раясь устоять, он схватился за плечо Бербеджа, изображая друже-

ское объятие, а на самом деле стараясь удержаться на ногах. Свет

померк, перед глазами наплыло густое розовато-серое в зеленых

и желтых узорах марево, грудь давило и резало так, будто это он

сам, а не Брут бросился минуту назад на собственный меч.

— Дик, — едва слышно сквозь полуоткрытые губы проговорил

он. — Не отпускай меня.

Бербедж увидел крупные капли пота на его бледном лице.

— Что с тобой?

— Уведи меня, — прошептал он, и они, медленно отступая, вышли в дверь задника сцены.

Уилл осел на руках Бербеджа, точно из него вынули кости.

— Лекаря! — крикнул Ричард.

— Ничего, — прохрипел Уилл. — Я потерплю.

И он терпел, превозмогая себя и желание броситься на ближай-

ший корабль, идущий в Венецию. Оставаясь один, он выл от

тоски, как ребенок, брошенный в доме. Всюду он видел и не нахо-

дил Виолу, которая была ему сестрой, матерью, другом, порой

любимой игрушкой, защитником, лекарем, кормилицей — его чер-

нильницей, его пером, его словом, его наградой, его отражением.

332

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XII

Может ли человек жить без своего отражения? Часто он ставил

перед собой зеркало и разговаривал с ним, всматриваясь в собст-

венные черты, не в силах отвести глаза от ее глаз, которые видел

в зеркале, в которых видел ее. Нежно взятые руками уши вместе

с локонами, взгляд чуть исподлобья с улыбкой, лоб, прижатый

к его лбу. Думая о ней, он всегда вспоминал эту их позу — полуобъя-

тие, полуприкосновение — самое глубокое, самое сердечное. Он

плакал, сгибаясь и сжимая пальцами локти, словно ударившись об

острый угол.

Джон Хеминг и Генри Кондел видели, что с ним творится что-

то неладное, но отвлеченные делами нового театра, далеко не

сразу заметили, что Себастиан словно испарился. Единственное, что однажды Уильям пробормотал при них, и они услышали: «От-

ныне один лишь я — все дочери отца, все сыновья его...»*

— Уилл, что-то давно не видно Себастиана?

— «Один лишь я — все дочери отца…»

— Перестань говорить загадками!

Больше они ничего не добились.