Жара в Архангельске

Аня закрыла дверь за Гладиатором, вернулась в комнату.

– Ты вертишь ими, как тряпичными куклами. Мне противно наблюдать весь этот фарс.

Чего ты добивалась, скажи мне пожалуйста?!

Олива опешила.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты сама знаешь, что!

– Господи, Аня, что ты говоришь? Опомнись!

– Вот только не надо опять ломать комедию! Ты можешь морочить им головы, но я-то тебя прекрасно знаю.

– Я тебя не понимаю! О чём ты говоришь?

Аня метнулась в ванную и вышла оттуда, держа в руках флакончик с феромонами.

– Вот о чём я говорю, дорогая моя Олива! Или ты хочешь сказать, что феромоны тут ни при чём? Вспомни: много ли у тебя было парней до того, как ты приобрела эту штукенцию?

– Но ты сама мне её отдала…

– Да, – Аня хищно зажала в руке флакон, – Поэтому-то я и знаю, что если бы не эта штука, чёрта с два Даниил валялся бы у тебя в ногах, а Салтыков прыгал бы с моста! Чёрта с два ты бы закружила голову Флудману и Хром Вайту, и чёрта с два Гладиатор бегал бы по твоим тупым прихотям как собачонка!

Аня нервно прошлась до двери, развернулась и пошла через комнату к окну.

– О, я прекрасно понимаю твоё стремление быть в центре внимания! – продолжала она, – Конечно – как в Москве-то тебе хвост прижало, куда ж ты, милая моя, прибежала?! Сюда прибежала, в Архангельск, в город, где ни одна живая душа не знает, кем ты была в прошлой жизни, и где ты можешь морочить голову кому угодно…

– Никому я голову не морочу, – устало обрубила Олива, – Я совершенно не понимаю, чего ты взъелась.

– Тогда скажи им всем правду! Это будет честнее.

– Какую правду?! – возмутилась Олива, – Если даже есть вещи, о которых я считаю нужным умалчивать, это никому не даёт права их обнародовать без моего согласия!

Это касается только меня одной!

– Нет, дорогая, есть вещи, которые касаются не только тебя одной! – сказала Аня,

– Иначе вся эта каша не заварилась бы.

– То есть в том, что произошло, виновата я?! – вспылила Олива, – А с кого вся эта история началась, а? Может, мне тебе напомнить, или сама вспомнишь?

– Ах, ты меня обвиняешь?! Прекрасно! Значит, это я во всём виновата!!!

– Тут все виноваты, – отрезала Олива, – Только вы, господа-товарищи, свою вину хотите на чужие плечи перекинуть…

– А ты у нас святая невинность?!

– Я этого не говорила!!!

Перебранку прервал звонок Гладиатора. Он сообщал, что встретился с Негодяевым и переговорил с Салтыковым. Результат – Салтыков к семи утра придёт к ним на квартиру разбираться.

Оливе стало реально стрёмно. "Что Гладиатор имел ввиду под словом "разбираться"? – промелькнуло у неё в голове, – Хорошо, если Димас придёт вместе с ним, а если нет? Ой, что тогда будет…" – Мы должны сами идти к Негоду, – сказала она Ане.

Девушки вышли из квартиры, направились к Негодяеву. Димка открыл им дверь, будучи в одних плавках. Спросонья он подумал, что возвращается Салтыков, и никак не ожидал увидеть в шесть утра на пороге своего дома Аню и Оливу.

– Доброе утро, Димочка, – проворковала Аня, а Олива первым делом спросила:

– Салтыков у тебя?

– Нет, он только что пошёл к вам, – ответил Димас.

Аня и Олива вошли в прихожую, рассказали Диме про то, что было вчера ночью. Он поржал, сказал, что Салтыков подумал, что они там мужика какого-то привели и прятали от него.

– А мы ещё слышали, как на улице кто-то орал "Суки!", – сказала Олива, – Интересно, он это был или не он…

– Вполне возможно, что он и был, – ответил Дима, – Кстати говоря, я не удивлюсь, если он ушёл не сразу, а какое-то время стоял под дверью и подслушивал. Это в его стиле.

– Ну пипец…

Внезапно в коридоре послышался салтыковский кашель и раздался звонок в дверь.

Олива испугалась не на шутку.

– Димка, не открывай!!! – взмолилась она.

– Блин, я забыл запереть дверь изнутри на ключ, – шёпотом сказал Дима, держа дверную ручку, которая с той стороны двери уже ходила ходуном в его руках.

Олива со страхом смотрела на извивающуюся в Димкиных руках дверную ручку, которую с той стороны дёргал Салтыков. Секунды казались бесконечностью, как в замедленном кино. Аня и Дима изо всех сил старались не шуметь, но проклятый паркет предательски трещал под их ногами, и этот треск казался Оливе оглушительным. Всё сейчас сосредоточилось на том, что творилось по ту сторону двери. Олива смертельно боялась, что Салтыков вот-вот рванёт резче дверь и откроет, и тогда пипец им будет всем троим.

Но обошлось. Салтыков потрезвонил там в дверь, покашлял себе и ушёл восвояси.

Едва оправившись от пережитого испуга, девушки сели пить чай с кексами на Димкиной кухне. Попили чаю, побазарили о том о сём, собрались уходить.

– Так ты скажи ему, – сказала Олива Диме уже в прихожей, – Ты скажи ему, мол, так и так, если он не дурак, то он поймёт…

– Ну, я понял тебя, – сказал Дима, – Ты повторяешь это одно и то же уже десятый раз.

– Ну хорошо, мы тогда пойдём…

Олива и Аня вышли из дома, но не успели они дойти до ограды, как услышали, что кто-то их зовёт. Олива обернулась – на балконе стоял Дима.

– Только что звонил Салтыков! Сказал, чтобы ты ему перезвонила.

– Но у меня нет денег на телефоне, – сказала Олива.

– Идите сюда, я дам вам свою симку от Мегафона.

Девушки опять вошли в его дом. Дима дал Ане симку, она вставила её в телефон.

Однако Оливе было стрёмно звонить Салтыкову.

– Я лучше напишу ему, – сказала она.

– Пиши быстрее, а то Аня уже спит, – подгонял Негод. Аня и вправду уже дремала на лестнице.

– А что мне ему написать? – растерялась Олива, и, наконец, написала:

"Давай потом поговорим. Мы не спали всю ночь".

– Ты неправильно написала, – сказал Дима, заглядывая Оливе через плечо в телефон,

– Надо сначала написать: "Андрей"…

– Да какая хуй разница! Разве это так важно?

– А как же? Это очень важно, к человеку надо по имени обращаться.

Но исправлять смску было поздно, так как Олива её уже отправила. Ответ не заставил себя долго ждать.

"Меня это не интересует. Я тоже не спал всю ночь. Приходи в 12:30 в кафе на первом этаже высотки, от главного входа сразу налево. Жду ровно 3 минуты и ухожу".