Жара в Архангельске

"А как я верил ей, какими честными глазами она смотрела на меня тогда, на Медозере! – с отчаянием думал он, – Какой же я дурак, что повёлся на эту фальшивку! Она же блядь! Блядь!" Он обогнул двор, вышел на улицу Тимме, потом зачем-то опять свернул к дому 23-б.

Каким гадким казался ему теперь и этот дом, и этот двор, и два тёмных окна на девятом этаже!

– Сссуууучаррррррраааа!!!

Салтыков уже сам не заметил как заорал вслух.

"Вся жизнь дерьмо, все бабы бляди, и солнце ёбнутый фонарь… Вот уж что правда то правда! Прав был отец! Прав…

А куда теперь? Домой? Нет, только не это…

К Негодяеву?" -…А я тебе говорил, – сказал Дима, когда Салтыков, уже сидя на его кухне и опрокидывая в себя коньяк стаканами, поведал ему своё горе, – Я говорил тебе: не связывайся ты с москвичками. Ты думаешь, я просто так не люблю москвичей? Они же алчные, все как на подбор, алчные, корыстные, стервозные…

– Прав ты был, Димас, тысячу раз прав, – сокрушался Салтыков, бессмысленно уставившись в пустой стакан, – Как я-то мог так ошибиться в ней!.. Димас, я же был уверен, что она не такая! Как же так, Димас…

– Зато теперь будешь умнее, – Дима убрал со стола бутылку с остатками коньяка, – Хватит тебе, а то щас под стол упадёшь…

– Самое ужасное то, что мне теперь идти даже некуда, – сказал Салтыков, подпирая рукой отяжелевшую от коньяка и съезжавшую вниз голову, – Домой мне путь заказан – сразу ведь спрашивать начнут, что, как да почему… Димас, можно я у тебя ночевать останусь? Можно, Димас?

– А куда тебя теперь денешь? Оставайся.

– Спасибо, Димас, ты настоящий мой друг, – у Салтыкова уже заплетался язык, – Одно скажу, Димас – бабы это всё химера, от них одно зло. С ними не надо дружить, с ними надо трахаться. А настоящий друг, он ведь никогда не предаст… Так, Димас?

– Салтыков, я тебе комнату приготовлю на первом этаже. Там почти никогда никто не спит, но тебе лучше там, – Дима вышел из кухни, – А то ты уже пьяный, ещё с лестницы кувыркнёшься…

– А бритва? – вдруг осенило Салтыкова, – Чёрт, я же там бритву забыл… И подушки с одеялами твои там остались… Пойдём, Димас, вместе заберём, я один не пойду в этот гадюшник. …Дверь им открыл Гладиатор. Олива продолжала лежать неподвижно на постели, отвернувшись лицом к стенке. Ей уже было всё равно кто звонит в дверь – время мелькало словно кадры в ускоренной киноленте. Олива уже не удивлялась ни звонкам в дверь, ни тому, кто приходил – даже если бы в квартиру 87 на улице Тимме, 23-б с визитом нагрянул сам Президент России Владимир Путин, она и то не удивилась бы.

– А, Славон, ты здесь? – по голосу Олива поняла, что Салтыков уже успел прилично поднабраться, – Я пришёл забрать вещи. Заберу и снова уйду, снова уйду…

Он собрал Димкины постельные причиндалы, по пути открывая дверцы шкафов:

– Тут нет никого? Никто там не прячется?

Олива продолжала лежать пластом. Её было противно. "Как некрасиво поступаем мы все, Господи Боже мой! – думала она, – Боже, сделай так, чтобы всё это оказалось тяжёлым сном…" Салтыков бессмысленно топтался в комнате, совал Гладиатору в руки сумку с негодовским спальником, бормотал что-то про дружбу и про друзей…

– Ну, я пошёл, – сказал он заплетающимся языком, – Пока, Славон. Пока, Аня, ты клёвая девчонка, я был очень рад с тобой познакомиться… Ну, я пошёл…

Вышел. Оливе ничего не сказал. Она вскочила как ошпаренная, вцепилась в Аню:

– Беги за ним! Беги!!! Беги!!!!! Скажи ему всё, скажи ему… – и не могла дальше говорить, спазм перехватил.

– Что я ему скажу?

– Беги! Беги, а то убью!!! – заорала Олива и ничком повалилась на постель.

Аня выбежала босиком в коридор, догнала Салтыкова.

– Я тебя бешу, ты меня бесишь… – задыхаясь, выпалила она, – Оле ты нужен…

– Что-то я этого не вижу, – сказал он.

– Что ей передать?

– Ничего.

Развернулся и пошёл дальше. Аня вернулась ни с чем.

– Давайте спать, – сказал Гладиатор и выключил свет. Они легли рядом с Оливой в постель. И вдруг на её мобильный пришла смска от Салтыкова…

"Это предательство! Человек, предавший однажды, сможет предать ещё раз. Надеюсь, я смогу справиться со своими чувствами и забыть тебя. Прощай…" – Что мне ему ответить? – в отчаянии спросила Олива.

– Не надо ничего отвечать, – сказал Гладиатор, – Он щас пьяный.

– Что же мне теперь делать?..

– А что ты хочешь? Какой ты хочешь получить результат? Рано или поздно это должно было произойти…

– Но почему?

– Потому что ты не любишь Салтыкова.

– Почему не люблю? Я просто сама ещё ничего не знаю…

– Ты хочешь его вернуть? Скажи мне!

– Да…

– Зачем?

– Я пред ним виновата.

– В чём? Ты ни в чём не виновата.

– Он написал, что я его предала…

– Ты слишком большое значение придаёшь чужим словам.

Все замолчали. Вскоре Аня с Гладом уснули. А Олива не могла спать. Странное напряжение овладело ею. Лежала просто в оцепенении, чего-то ждала. Вдруг запикал её телефон. Олива подскочила как ужаленная. "Господи, неужели опять он?.." "Я не понимаю, почему ты так со мной поступила. Ответь, почему? Мне будет легче, если я это буду знать. Мне сейчас очень плохо. Скажи, почему????? Скажи мне, я тебя умоляю!!!!!!! Я же тебя так люблю, как никого в своей жизни не любил, а ты меня предала! Почему????? Ответь мне!!!!!!!" Олива плохо помнила, что было потом. Рванула, как была, в ночнушке, босиком, пулей вылетела из квартиры, сиганула вниз по лестнице с девятого этажа. Было где-то около часу ночи, когда она босая, в ночной рубахе, бежала по улице к дому Негодяева. Бежала на ощупь – Олива плохо помнила, где его дом. Её надо было успеть туда. "Господи, только бы успеть…" Но не успела. Вдогонку ей кинулись Аня и Гладиатор. Перехватили Оливу буквально в нескольких шагах от его дома.

– Стой!!! – крикнул Гладиатор, преграждая ей путь.

– Пусти! Пусти!!!

– Нет. Не делай глупостей, – твёрдо сказал он.

Подбежала запыхавшаяся Аня. Олива поняла, что нет смысла сопротивляться. Они повели её назад, она покорно далась им в руки, решив, что теперь будет хитрее: дождётся, пока они уснут, и тогда уже съебётся по тихой воде, так, чтоб не заметили. Однако, они оказались хитрее, чем она предполагала. Аня и Гладиатор уложили Оливу к стенке и обхватили её руками, так, чтоб не убежала. Оливе пришлось ждать, пока они заснут и расцепят руки, чтоб она могла беспрепятственно вылезти из постели. Наконец, она дождалась, тихонько вылезла, стремаясь каждого шороха. С опаской глянула: не проснулись ли? Но нет, слава Богу, оба дрыхнут без задних ног.