Шизофрения

— Можно теперь мужчине… ущербному высказаться? — с хитрой улыбкой спросил он.

«Остроумием решил блеснуть», — подумала Александра, хотя словосочетание «мужчина ущербный», прозвучавшее как определение биологического вида, ей понравилось.

— Ну, если есть что сказать в защиту, — благосклонно согласилась она и отломила кусочек питы, — в чем лично я, уж извини, не вполне уверена. Потому что настоящих мужчин не только в твоем солнечном Египте, но и на нашей — убогой и темной стороне планеты практически не осталось, — заявила она, одарив Сашечку издевательским взглядом. — Куда ни глянь — вместо мужчин множатся манерные существа в трусиках сеточкой, — брезгливо скривила рот.

Это был классический женский прием. Неожиданный перескок с одной темы на другую. Неважно, на какую, и согласна ли женщина сама с тем, что в этот момент говорит. В этом Сашечка, конечно, отчасти был прав. Не учел только, что для женщин чаще всего это просто игра, в которой есть и еще одно оружие — включение в разговоре убийственного для рациональных мужских мозгов режима, названного Вадиком «random», что означало «вразнобой, вперемежку, без порядка», короче, обо всем сразу. А насчет Египта, она, конечно, преувеличила. Улыбчивые египетские мужчины ей, в общем, понравились.

— Трусики в сеточку — это не ко мне. Чего уж ты всех под одну гребенку! — примирительно сказал Сашечка.

Александра подавила готовый вырваться смешок. Гребенка и бритая Онуфриенковская голова были явными антиподами.

— А ты, случайно, не феминистка? — вдруг поинтересовался он.

— А ты, случайно, не женофоб? — в свою очередь спросила она, и они оба весело рассмеялись, что означало — перемирие.

— Сказать по правде, — он закинул руки за голову, — в каждом мужчине присутствует тайная женщина. А в каждой женщине — тайный мужчина. Именно поэтому человек по сути своей бисексуален, а в высоком смысле — андрогинен.

Если насчет скрытой бисексуальности Александра возражений не имела — сколько раз, особенно в ночных клубах, замечала на себе многозначительные томные взгляды особей женского пола, и даже несколько раз ловила себя на мысли, что не прочь попробовать новые сексуальные ощущения с какой-нибудь привлекательной блондинкой, а лучше мулаткой, но вот андрогинность гомо сапиенс требовала обсуждения.

— Вот, кстати, — Сашечка ткнул пальцем в чашку, которую она только что поднесла к губам, — у тебя на чашке — жук…

Александра непроизвольно отдернула руку с чашкой от лица. ние вида

— Скарабей называется, — добавил Онуфриенко.

— А вот ты о чем, — рассмеялась она. — Не скарабей, а Тутанхамон! — возразила, рассматривая картинку на чашке.

— Да вот же, с другой стороны посмотри, — развеселился Онуфриенко.

— И что? — спросила она, повернув чашку и разглядывая рисунок.

— Скарабей не случайно стал одним из самых знаменитых символов древнего Египта. Этот священный жук — самец и самка одновременно. Он и она. С самим собой совокупляется, а потом, сделав из навоза шарик и отложив в него яйца, перекатывает шарик с востока на запад, повторяя путь солнца. Роет норку и прячет туда шарик с семенем на двадцать восемь дней. А на двадцать девятый из шарика появляются маленькие крылатые скарабеи, летящие вверх к солнцу, — вдохновенно закончил фразу Онуфриенко, вскинув голову и руки к разукрашенному звездной россыпью небу. Причем, отсутствие солнца его ничуть не смутило.

Мысль о том, что она носит украшение в виде навозного жука показалась Александре оригинальной и даже заставила слегка поморщиться. Внимательный Сашечка, заметил, потому что опустил глаза.

— Значится так, — продолжил он давать пояснения неразумной женщине, не понимающей, что за сокровище висит у нее на цепочке. — Испокон веков скарабей был олицетворением и символом одного из древнейших египетских богов, связанных с таинствами Солнца — Хепри, его называют еще Хепер. Имя Хепри переводится как «возникший из себя самого» или «возникший из своего имени». Египтяне считали, что сотворение мира произошло, когда бог Хепри произнес свое сокровенное имя. Кстати, для информации, — он снова подлил Александре чая, — если бог Ра символизирует дневное Солнце, а Атум — ночное, скрытое и сокровенное, то Хепри — божество с головой скарабея — символ восходящего, утреннего Солнца. Другими словами, утром мы любуемся восходом Солнца-Хепри, днем наслаждаемся животворящими лучами Солнца-Ра, а ночью на небе, — он снова, на этот раз по делу, вскинул руки вверх, — господствуют звездные сестры и братья скрытого Солнца-Атума — сокровенного Солнца мистерий, которое утром проявляет свою силу через восходящее Солнце-Хепри, несущее воскресение жизни…

— А кто же тогда Амон? — прервала его торжественные излияния Александра.

— Амон? Сокровенная душа Солнца, — коротко ответил Сашечка, но, заметив на лице Александры признаки неудовлетворенного любопытства, пояснил, что судя по «Текстам пирамид» Амон тождественен Атуму-Хепри — двойному божеству, соединяющему самосотворенного Атума и сокровенное Солнце мистерий Хепри. Амон же, в свою очередь, является создателем Ра — видимого дневного солнечного диска, в совокупности с которым называется Амон-Ра.

— По легенде, скарабей выходит из ноздрей головы Осириса, погребенной в Абидосе, возвещая его воскресение из мертвых в мире звездном, — закончил он хвалебную песнь навозному жуку и неожиданно спросил:

— Так откуда, ты говорила, у тебя скарабей? — указал на золотое украшение.

— Подарили, — с равнодушным видом ответила Александра, размышляя, все-таки оставлять кандидатуру Сашечки на роль неизвестного дарителя, или нет?..

— Понял, — загадочно, как ей показалось, улыбнулся Онуфриенко. — Теперь вернемся к женщинам. Я к ним отношусь хорошо. Гораздо лучше, чем тебе могло показаться. Тому есть несколько причин. Поясню. В середине прошлого века, в 1945 году, — не смог не уточнить он, — в Египте были найдены пятьдесят два текста, описывающие форму христианства, отличную от представленной в Новом Завете, то есть так называемое гностическое христианство, которое, кроме прочих отличий от ортодоксального, ставшего конечной точкой в становлении патриархата и уничижении женщины в Эру Рыб, — благоразумно переложил он ответственность на космические процессы, — учило, что Бог был и мужчиной и женщиной одновременно. Кроме того, гностики совершенно спокойно говорили о «Боге-Матери» и, соответственно, считали женщину равной мужчине, если не выше. Поэтому, совершенно не случайно культ великой египетской богини Исиды захлестнул в период раннего христианства все Средиземноморье, да и не только его — в той же Англии, Польше, даже не стану время тратить, перечислять, — везде были храмы Исиды, изображение которой с младенцем-Хором на руках послужило праобразом…

— Богоматери, — закончила за него фразу Александра.

— Код андрогинности, — поощрительно кивнув, продолжил Онуфриенко, — спрятан древними мудрецами даже в хорошо известных нам именах, существующих в ортодоксальном христианстве…

Александра слушала с интересом. Разговор с Сашечкой доставлял ей удовольствие, особенно потому, что в интеллектуальной дуэли, она, похоже, выигрывала, по крайней мере, не проигрывала и никаких особенных глупостей, которые можно было записать в историю болезни, потенциальный пациент не сказал. К счастью. А может, к сожалению…

— Кстати, забыла сказать, ты мне вчера приснился, — она весело посмотрела на Сашечку.

— И что я в твоем сне делал? — живо поинтересовался тот с довольным видом.

— Не поверишь, виагрой у входа в пирамиду торговал, — с трудом сдержала она смех.

— Виагрой? — изумленно переспросил Сашечка, который очевидно ожидал услышать что-то другое.

— Ага, — кивнула она. — Оптом и розницу.

— А-а, — разочарованно протянул он. — Другого ничего не приснилось?

— Чего, например?

— Ну, скажем, что-нибудь про… семя Осириса? — спросил он с самым серьезным видом. — Где его искать надо?

— Нет, к сожалению, — виновато развела она руками и с грустью психиатра посмотрела на Сашечку. А ведь как хорошо развивался разговор… — Я отойду на минутку, ладно? — поднялась с кресла.