Сталинка (СИ)

К приходу родителей ликвидировав последствия пожара и потопа, помыв полы проветрив квартиру, чисто вымытый и переодетый Мишка, как ни в чём не бывало, сидел за кухонным столом пред книжкой, готовый к самому суровому наказанию.

Однако, на удивление, соседи не жаловались ни на пожар, ни на потоп, а про то куда девалось с балкона всё "добро" пришлось рассказывать самому. Отец, выслушав, сказал, что главное не испугаться и действовать здраво. Что его сын и сделал. А мать только гладила по макушке, да вздыхала: "Случилось, ну случилось. Справился, и Слава Богу!" Такое отношение родителей удивило и озадачило Мишку. По меньшей мере, каких-то "репрессий" он, точно, ждал.

Тополиный пух уступил место душным августовским дням, а потом холодным сентябрьским дождям, за которыми пришли морозы и метели. Ветер собирал со двора маленькими вихрями обрывки газет, пакетов, пластиковых бутылок и почему-то сгонял всё это к их дому. На обрывках газет значился тысяча девятьсот девяносто первый год и крупный шрифт "Требуем зарплату".

-Сегодня у нас в управлении выборы... состоялись, - Михаил поужинал, но продолжал сидеть за кухонным столом. - Можешь представить, кого выбрали?

- Могу. Кто не будет мешать пить на работе и прогуливать, то есть не тебя. - Татьяна мыла посуду и чутко прислушивалась к звукам из спальни.

-Это управление механизации! Тяжелые механизмы! - Не в силах усидеть на месте Михаил поднялся со стула. Но на тесной кухне не разбежишься. - Развалят управление! Понимаешь?

-Понимаю. Зарплаты ждать не приходится.

-Представляешь, перед голосованием мужиков угостили... водкой! А потом в открытую с трибуны заявили, что так же как сегодня будет каждый день, если проголосуют за... ну, есть там у нас пьющий мастер. Я так и сказал с трибуны, что он не справиться. Всё растащат и развалят. Без заработка останемся! А механизаторы кривые, им весело. Я говорю, скоро заплачете! Смеются!

- Мишка делает вид, будто уроками занят. А на самом деле, слышишь? Компьютер жужжит.

-Миша! Ты уроки сделал? - Крикнул сыну.

-Тише, Алёшка только задремал. Днём врач опять приходила. ОРЗ говорит. Уже неделю температура не спадает. Я ей говорю, что он ничего, совсем ничего не ест и даже пьёт водичку капельками. А она мне: "Что вы хотите? Ребёнок болеет!"

-Тань, я думаю, надо уходить в... бизнес. У нас двое сыновей, учить, лечить, кормить - нужны деньги. В управлении зарплату ждать... После таких выборов, не приходится.

-Ты же видишь, что творится! Какая зарплата? И вообще, кто знает, сколько продлиться такая свободная жизнь? Надо успеть попробовать! Уж лучше сами как сможем, чем ждать у моря погоды. Пойду Алешку посмотрю. - Через минуту из спальни донесся сдавленный голос жены:

-Алёшке плохо!

-До скорой не дозвониться. То занято, то трубку не берут.

-Миша, он чуть дышит и пятнами пошёл!

-Одевай Алёшку, тут до двадцатой больницы десять минут бегом. Миша, мы в больницу, ты дома нас жди!

Он бежал самым коротким путём: проходными дворами, между гаражей. Опуская лицо к губам сына, едва улавливая слабое прерывистое дыхание. Татьяна бежала следом. На улице ни машин, ни людей. Мороз и ночь разогнали всех. Дверь в приемный покой детского отделения оказалась открытой. В смотровую комнату Михаила и Татьяну не пустили. Они видели, как засуетились и забегали врачи. Прижавшись к филёнке двери, Татьяна старалась уловить хоть какой-нибудь звук. Но за дверью стояла тишина. Вот послышались шаги, дверь открылась и вышли дежурная врач и медсестра.

-Вот, заберите. - Медсестра протянула им Алёшкину одежду.

Татьяна почувствовала, как подкашиваются ноги. Прислонилась к стене, но в надвигающемся на неё сумраке, вдруг услышала детский плач.

- Жив ваш сын. Жив. Что ж вы так волнуетесь? Похоже у него инфекционный мононуклеоз. Отёк пошёл внутрь и сдавил горло. Но вы несли его по морозному воздуху, это его спасло. Придётся лечь в больницу.

Такую болячку на весь город приобрели только двое мальчишек: Алешка и его одногодок Серёжка. Так и лежали в одной палате.

Голубоглазый, с пышными русыми кудрями Алешка выглядел ангелочком, а характер имел бандитский. И медицинских сестёр, приходивших в палату ставить уколы, напрочь отучил трепать его роскошные кудри, с размаху влепив каждой желающей его погладить, ладошкой по голове. Палата располагалась на первом этаже. И Михаил, отдав дежурной медсестре сумку с передачей, подходил к окну. Алёшка, стоя на подоконнике, внимательно всматривался в происходящее на улице:

-Мама, мама! Смотри, смотри, ватки полетели! - Крупные хлопья снега медленно кружились за больничным окном, укрывая отцовскую шапку и больничный подъезд за его спиной.

Так для семьи Буденковых выглядела "дверь" в новый мир "Перестройки". И всё бы ничего, но выбора входить в эту дверь или нет, у них, как и у всех остальных пока ещё советских людей, не было.

Уволиться из управления механизации не вопрос, вопрос каким способом потом прокормить семью? Но в управлении механизации остановились механизмы, не было работы, перестали платить зарплату. Михаил ругался на работе:

-Ну, разворуете, пропьёте запчасти с механизмов, а дальше, дальше что? Можно найти работу! - И предлагал варианты. Но привыкшие к стабильной жизни люди, даже не пытались в похмельном угаре вседозволенности думать о завтрашнем дне. Отвыкли.

-Сергей Андреевич, ну о чём ты думаешь? Зачем разбираешь исправный механизм? - Пытался урезонить работягу Михаил.

- У меня что, вместо головы Дом Советов? Есть власть, пусть думает. Государство от одной зап. части не обеднеет, а я эту штуковину за денежку загоню.

Конечно, находились и такие, которые оценивали ситуацию гораздо шире. Ждали, пока окончательно придёт в упадок участок механизации, тогда можно будет прибрать его к рукам. Большинству же подобная мысль о частной собственности в голову не приходила. Выросшие при социализме, что такое частная собственность на средства производства - слыхом не слыхивали. И про безработицу только в газетах читали. Так это там, где-то в заграницах. Страх перед завтрашним днём пока ещё не знакомая категория. Зато на работу можно прийти к обеду. И ничего. Зарплату задержали? Так ну разве когда такое было, чтобы не отдали? Оказалось: не было, так будет! Но тогда об этом большинство механизаторов не думало.

И момент, когда и воровать больше нечего и заработать не на чем, и соответственно получать нечего, настал.

- Кто бы подумал? - Чесал в затылке Сергей Андреевич.

Подумали жены, которым не из чего стало борщ варить. Ведь, так или иначе: "Война - войной, а ужин должен быть вовремя". Большинству из них пришлось пойти на рынок, продавать привезённый челноками китайский ширпотреб.