Дом, который построил Майк

Историю эту поведал в момент приёма "горькой" мне мой родной дед, служивший в ВОХРе на Соловках в те самые годы.

Весь этот скабрезный план рассказали начальнику лагеря сами же враги народа, не без помощи, правду сказать, тонизирующе-провоцирующих средств принуждения к разговору. Ну, там иголки под ногти, расшатывание передних зубов одним пальцем - это самое малое из тонизирующего...

А я до сих пор с честью храню ручку с самопишущим пером итальянского производства от самого Максима Горького, глыбы-человечища, которую писатель-гуманист "презентовал" деду, как самому достойному из достойных, по определению начальства Лагеря, охраннику врагов народа на Соловецких Островах.

Это определение моего деда, как самого лучшего конвойника, очень даже понятно глазу.

Мой дед пресёк эту бездарную попытку похищения Боевого Знамени Части, так же как годами позже пресёк такую же попытку его родной внук, ваш покорный слуга, Майкл Стенли Гейтс, блин душа.

Всё очень просто. На моего деда не действует никакой дурман. Ни наркотики, ни, тем более, трава какой-то доморощенной знахарки.

У нас в роду все были стойкими алкоголиками по мужицкой то линии.

Годами позже врачи не могли провести ему полную анестезию при операции рака поджелудочной железы. Всю операцию дед провёл бодрствуя. Всё что на него подействовало, это полтора стакана водки, влитые в него уже при ведении операции. Дед стал просто весёлым парнем, и всё происходящее воспринимал как игру в счастливый случай.

Случай, однако, оказался несчастливым и мой дед, Александр Михайлович Булгатов, скончался от рака вышеупомянутой железы.

Такие дела.

За попытку проведения операции по похищению Знамени десятки колонистов лагеря Соловки были уничтожены, так же как сотни других в возможной причастности к этому делу.

Это уже из воспоминаний Иорика Ровновича в книге "Пугающий всех Генералиссимус", прошедшего весь этот ад Сталинских лагерей два раза. Как он сам про себя думает.

Холокосты эти всякие - это ведь ужасная штука. Это ведь не дай Бог каждому русскому пройти через такое. Не дай Бог!

Правда, пацаны!?

Такие дела.

Мой дедушка об этом не знал, как и не узнал, вообще никогда, так как был переведён сначала за хорошую службу ближе к исторической Родине, то есть в Башкирию, на охрану строительства секретного Машиностроительного Комплекса по производству танков "Клим Ворошилов" в Черниковке, что неподалеку от Уфы, а потом ещё в более теплое место, в Москву, на Лубянку, на охрану конспиративной порно-квартиры любимца пионерии, товарища Лаврентия, сами знаете кого.

Откровенно сказать, дед никогда об этом участке своей тревожной жизни не рассказывал. Однажды только, после того, как я ему поведал ему в пьяном угаре какие у нас в Архе тетки классные, красавицы да злоебучки, дед загадочно усмехнулся в окладистую бороду и вымолвил протяжно, - "Ты ишшо баб то красивушших и баскушших по прасски не видел. Во, каких"! И руками так сделал, как в фильме "Бриллиантовая рука".

Бабка, конечно, догадывалась о его приятных во всех отношениях похождениях военного времени. Чертом хромоногим его называла.

Такие дела брат, любовь.

КОМСОМОЛЬСК-НА-АМУРЕ

Через короткие две недели безумия, по возвращению в боевую часть ВВ МВД СССР номер 6705 я чуть не охренел, узнав, что Коперникова посадили в тюряшечку и его, по всей видимости, ждет не менее года активного отдыха в зоне общего режима.

А случилась такая вот бадья. Как я уже говорил, Колюна не любили в части ни сослуживцы, ни офицерьё.

Не ставили никогда в караулы, не доверяли даже оружие чистить. Максимум на что его бросали так это в ночную чистку картофана. А тут вдруг командир решил его попробовать хоть один раз поставить на вышку, на периметр.

Поставить то поставили, да только не дали ему, бедолаге, в туалет сходить перед сменой. А стоять то три часа, это вам не мелочь по карманам в ЦУМе на Площади пятого года в городе-герое Свердловске тырить. Правда, Прокопич?

Ну и так уж ему приспичило похезать по крупному, что слез он с вышечки, отложил автомат в сторону и принялся за своё грязное дело.

А тут как назло майор Бучнев с проверкой постов идет. Один, без сопровождения, без начальника караула. Идет и видит, ебтать!, боец под вышкой сидит и срет. Ну, подошел поближе, остановился, дал Колюну даже жопу подтереть, достал пистолет Макарова и говорит, - "Давай-ка сейчас, боец, то, что навалил, а навалил ты много, по-взрослому, съешь. А если ты это говно не съешь, я тебе как на духу говорю, я тебя прямо здесь заколбашу, мать твою маковку!"

А Колюну то, что делать, приказ выполнять надо. Сел он на земельку, на коленочки на полах туалетных пообтертые, и, под наведенным дулом, стал щепочкой свои фекалии поедать. Стошнило его пару раз конечно, не без этого. Бучнев видит, что парень старается и уже до слез раскаивается в содеянном, и говорит, - "Ну ладно, прощаю тебя, вытри рожу свою и давай назад на вышку, я с тобой еще в караулке поговорю". Поворачивается и собирается уходить.

И тут Коперник выдал. Вытер он слезы и блевотину рукавом светло зелёного ватника, вскинул автоматик АКМС, передернул затвор и говорит, - "Товарищ майор, а сейчас ваша очередь говно моё есть!" Бучнев вскинулся на него, - "Ах ты, сукнахбля, на боевого офицера оружие посмел поднять, да я ж тебя сгною на Губе!"

А Колюн просто ему короткую очередь дал под ноги, ну тот сразу и успокоился.

В караулке выстрелы услышали, ну думают, кто-то опять очередной побег предотвращает путем смертоубийства. Выдвинулись боевым патрулём по боевой тревоге, подбегают к Колюновской вышке и видят, что Колюн стоит над майором Аркадием Бучневым, а тот уже почти всё, что необходимо для выживания, доел.

Потом это расценили как вооруженное нападение на офицера и загнали Коперника на полтора года в колонию общего режима под Ивделем. Там его, как бывшего конвойника, да еще с такой огромной попой, сразу же "опустили", опетушили. И тут надо заметить, что это ему очень даже понравилось. Так что через полтора года Колюн вышел из колонии вполне состоявшимся, профессиональным, трепетным гомосексуалистом.

А уж если ты действительно проффи в своём тяжёлом деле, то найти свою нишу в жизни можно всегда. Коперник мой нашел какого-то папика, который благополучно вытащил его на Западный рынок светлой жизни, после чего тёмная жизнь Коли стала явно налаживаться.

Потом я его встретил уже в Барселоне, кажется в 1993 году с его соратником, который прожег мне итальянский галстук, подарок на свадьбу от моего покойного друга и бандита Димы Ломовцева.

Тогда Колюн собирался переезжать из Испании в Амстердам. Именно тогда то его и "закололи" на дискотеке в правое полупопие отравленной СПИДом иголкой.

Иголку ту тогда нашли на полу в зале дискотеки после закрытия. Не только Колька пострадал от этого, а еще 9 человек мало причастных к простым гомосексуализмическим контактам. Оружие действа валялось на полу - обычная перьевая ручка с наполнителем. Наполнитель - обычная, заправленная ВИЧем, кровь.

Такие дела.

ЛЕНИНГРАД

Кроме обычной перьевой ручки Максима Горького итальянского производства в наследство от моего деда мне еще досталась кавалерийская (в пол) шинель с синими ромбами родного до боли Наркомата Внутренних Дел.

Благодаря этой уникальной форме одежды в феврале 1987 года, в "Сайгоне", я выглядел очень даже выгодно по прикиду, выгоднее, чем другие мои юные соотечественники по впискам и тусовкам по квартирам друзей. Неоднократно ловя на себе заинтересованные взгляды симпатичных клюшек, я пошел еще дальше и в этом же самом "Сайгоне" развел на сотню грина какого-то забежавшего выпить кофейной бурды бундеса неопределенных молодых лет.