mediatores (СИ)

Что ж, проблема решалась. Я отправился в магазин складских остатков и купил какую-то длинную безразмерную юбку с ремешком к ней впридачу, тёплый женский свитер, вязаную зимнюю шапку, всё -- нарочито немодное, неброское, чтобы девочка не привлекала особого внимания. В "Спецодежде" я разыскал "куртку ватную стёганую" и тёплые войлочные сапоги фасона "Прощай, молодость" сорокового размера. Сапоги ей наверняка окажутся велики, но уж лучше пусть будут велики, чем малы...

Довольный собой, я сложил это всё в большой пакет, который решил оставить снаружи у железной двери.

Около часу ночи я был у двери с двумя разводными ключами. Гайка подалась после некоторых усилий. Я чуть приоткрыл скрипучую дверь, желая проверить, можно ли её открыть вообще.

Дальше, к моему ужасу, дверь эта продолжила открываться -- и вот девушка шагнула мне навстречу.

Я не успел ничего сказать: она обняла меня, прижалась ко мне, спрятала лицо у меня на груди.

Её тельце колотило мелкой дрожью, и я понял, что это от холода. Я поспешно вытащил из пакета ватник, накинул ей на плечи.

-- Ой, да тут у вас и одёжка имеется! -- рассмеялась она счастливо. -- Куда мы сейчас идём?

-- Мы идём ко мне домой, -- ответил я. Не мог же я, в самом деле, без церемоний отправить её на автовокзал, когда у неё зуб на зуб не попадал от холода!

-- Я знала! -- прошептала девушка. -- Я знала, что Ты меня не бросишь!

Я, не отвечая, прикрыл дверь, просунул болт в проушины для навесного замка и навинтил на него гайку непослушными пальцами. Хоть на пару лишних часов это отведёт подозрения. Она знала, видите ли... А я вот этого не знал, представьте себе! Я об этом совершенно не думал! Я -- директор муниципального образовательного учреждения, а не похититель пациентов психиатрической клиники! ЧтС, Владимир Николаевич, вляпался? Да-а... Вот это угораздило меня так угораздило! Я вдруг рассмеялся.

-- Чему Ты смеешься? -- спросила меня девушка. Её "Ты" не звучало фамильярно: оно было таким задушевным и деликатным одновременно, что на письме я его могу передать лишь написанием с большой буквы.

-- Так... Я рад, представляешь? Видимо, я слишком скучно жил до сих пор.

-- Я Тебе не дам скучать! -- пообещала мне девушка.

-- Верю! Вот видишь ли -- этому я полностью верю!

Часть четвёртая. Побег

1

Я зажёг свет в прихожей -- девушка прислонилась к стене, ласково и задумчиво глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.

Теперь, при свете, я видел ясно: да, это была Аврора! Во всём: во взгляде, открытом, смелом и прямом, в движениях, естественных и женственных, в речи, чуть старомодной, в тоне голоса, чистом и обаятельном, -- именно она, ни следа пугливой Лены Ивановой или молчаливо-неприступной сестры Иоанны. Сейчас, видимо, от усталости, эта Заря светила лишь в четверть силы, но и того уже было довольно, чтобы её ни с кем не спутать.

-- Что? -- спросила она меня, лукаво улыбаясь. -- Понимаю, понимаю, почему ты так глядишь: я десять минут простояла на морозе, поэтому, конечно, я не гожусь сейчас для конкурса красоты...

-- Тебе нужна горячая ванна! -- сообразил я.

-- А -- можно? -- непритворно обрадовалась она. -- Правда? О, спасибо! И можно... можно ещё попросить Тебя выключить электрический свет? Сестра Иоанна отвыкла от него за два года, а я не могу ведь сразу избавиться от её привычек...

И здесь она была тоже права: если через час-другой её хватятся и начнут искать, лучше будет, чтобы свет красноречиво не горел в моих окнах в половине второго ночи.

-- Хорошо! -- согласился я. -- Только свечку разыщу...

На книжной полке у меня стояла подаренная на Новый год сотрудниками свечка в виде зелёной ели, усыпанной белым снегом. Эту декоративную ёлочку я даже и зажигать не думал, но сейчас затеплил её без сожаления. Девушка тут же щёлкнула выключателем, и мы остались при единственной свече, словно первые христиане в катакомбах.

-- Ты, наверное, сама сообразишь, как набрать воду, -- смущённо пробормотал я. -- Наливай самую горячую, чтобы еле можно было терпеть. Я оставлю в ванной комнате пакет с одеждой.

Девушка, не отвечая, взяла свечу из моих рук и с ней ушла в ванную комнату. Нет, с такой смелостью лишь Аврора могла держаться! Опять же, смелость -- слово неточное, потому что смелость её происходила из безграничного доверия ко мне, из веры в то, что никогда и ни при каких обстоятельствах я неспособен ей сделать ничего плохого. Может быть, и впрямь она раньше жила в моей голове? Тогда если она из моей головы родилась, впору называть её Палладой, не Авророй...

Дверь девушка за собой только прикрыла и, когда я проходил мимо в поисках электрического фонарика, негромко позвала меня:

-- Зайди ко мне, пожалуйста!

-- Мне неловко! -- отозвался я.

-- Я зашторилась, Ты меня не увидишь.

Мне просто становится очень тоскливо без Тебя, -- пояснила девушка, едва я вошёл в ванную. -- Я так долго Тебя не видела, что теперь даже на пять минут расстаться страшно. Посиди со мной рядышком...

Я послушно опустился рядом с ванной на резиновый коврик, оперся спиной на стиральную машину.

-- Ты думаешь, я что-то важное хотела сказать Тебе, что позвала? -- ласково проговорила девушка. -- Нет... Ты... думал о христианах в катакомбах, да?

-- Да, и меня удивляет эта Твоя способность забираться мне в голову, будто Ты до сих пор живёшь в ней, -- признался я.

-- Это не так сложно, когда становишься пустым-пустым внутри от всех движений и очень внимательным, когда учишься слушать. Сестру Иоанну этому учили...

-- Так Ты настаиваешь, что жила в монастыре "годы, годы"?

-- Не я -- она.

-- Я очень огорчу Тебя, Аврора, если скажу, что никакого монастыря в действительности не было? -- осторожно спросил я.

-- Вот здравствуйте: как это не было! -- рассмеялась девушка. -- Ты всё считаешь меня нездоровой, ищешь словА: не нужно! Но про то, что не было, я действительно впервые слышу!

-- Ты и вправду могла поверить в то, что это монастырь, конечно... Всю эту историю придумал Арнольд и его родственники ради мести, понимаешь?

-- Мести Тебе? За что Тебе мстить?

-- А я не рассказывал Тебе про Августу Шёнграбен?

-- Нет!

-- Это долгая история...

-- Но я никуда не спешу! Или Ты думаешь, у меня в три часа утра с кем-то назначено свидание?

-- Мне нравится, как Ты смеёшься... Хорошо, слушай!

Я начал рассказ. Вновь я не нахожу нужным передавать всё сказанное дословно: я не считаю особенно ценным моё (да и чьё-либо) спонтанное косноязычие, оттого перескажу дальше всю историю заново в следующих семи главах.

II

На втором курсе государственного университета я углублённо изучал духовные премудрости Индии: читал Свами Вивекананду, пробовал читать Шри Ауробиндо, Упанишады, трактаты Шанкарачарьи. "Кирпичи" их книг я носил в своей сумке и открывал при каждом удобном случае: в столовой, на перемене, даже во время иных бессодержательных лекций. Большой симпатии у моих сокурсников это не вызывало: меня считали высокомерным, надменным человеком, тем, что в английской культуре называется "сноб". Мне было всё равно: я не собирался никого переубеждать, не стремился завоевать ничьих симпатий. Новых близких друзей я не завёл, старых школьных друзей после смерти Лины видеть не хотел, девушек тоже сторонился. Отчётливо помню, что решил тогда посвятить себя "самосовершенствованию", воспитанию характера, избавлению от дурных черт. Как подступиться к этой работе методически, я даже понятия не имел, хотя система Вивекананды меня привлекала больше прочих.