Поймать лаптем удачу

— Это единственный выезд. Если там нас ждут, то бери пистолет у меня за спиной… — кричал он мне. И остановился, бросив ключи в кусты. Я поняла, что он тоже думает, что нас убьют, поэтому не хочет, чтобы преступники имели его личные вещи. Он достал мобильник, нажал всего одну кнопку и сказал:

— Гаражи. Наши гаражи, помнишь? Да. В засаде.

С кем он говорил? Только с тем, с кем есть общее прошлое. Наверное, это его брат подполковник Петров.

Доехав до прямой дороги до выезда, мы поняли, что окружены и остановились. Я нащупала рукоятку своего травматика и достала его из-за пояса Михаила. Сколько у меня патронов осталось? Один я потратила при нападении ещё до переезда к Маше. Потом стреляла в чашечку ноги в гаражах в Москве. Дальше в руку… Итого пять патронов есть. Надеюсь, Михаил не тренировался стрелять? Я осмотрелась. Семь человек! Пять патронов… Двое останутся по любому, как во сне. Я выстрелила одному парню в чашечку ноги. Тот сразу упал, грязно ругаясь матом

— Не подходите! У нас ничего нет! — крикнула я и выстрелила в другого нападавшего.

— А нам и не надо! Бросай оружие! — один из мужчин направил в меня пистолет и я вновь выстрелила, попав ему в руку. Пистолет он выронил, но его поднял другой. Миша стал с этим парнем драться, отбивая оружие. А у меня оставалось два патрона, если Высоковский их не тратил. Я выстрелила в раненого в ногу мужчину, на этот раз попав ему в руку. Потом ранила ещё одного, который направлялся ко мне, остальные два убежали. Миша выбил пистолет и бросил его мне. Один из лежащих ребят достал наган, но Миша наступил ему ботинком на руку и забрал оружие себе.

— Вам не уйти. — смеялся тот. — А ты считай покойник! Тебя сразу трое заказали.

— И кто? — спросил его Миша.

— Так тебе и сказал!

Мы хотели уже уехать на байке, как нас окружили ещё семь человек и тут меня прорвало. Я чувствовала себя, как во сне. Я стреляла во всех подряд, пока не увидела, что все лежат. Меня трясло, и слёзы полились из глаз, я упала на колени:

— Нет… Всё не как во сне… — повторяла я. Миша поднял оброненное мной оружие, вытер его носовым платком и сунул в руки одному из ребят, в которого я стреляла из травматика, он, видимо, потерял сознание, когда я стала стрелять во всех без разбора. У Миши зазвонил телефон:

— Направо. У нас ЧП. Давай, я тебя встречу. — потом он посмотрел на меня и сказал. — Ты никого не убивала. Запомни. И ни в чём никому не признавайся. Ты меня слышишь?

Я утвердительно кивнула. А он меня быстро поцеловав, отвёл от места, где я стреляла, а туда перетащил того парня, кому сунул оружие, а сам завернул за угол. Дальше я увидела людей в черных масках, меня схватили и, зацепив наручники, посадили в машину. А я всё плакала и не могла успокоиться. Вот так, из-за глупого сна, я превратилась из обычной гражданки с воронежской пропиской в хладнокровную убийцу. Я не помнила, куда и в кого я стреляла. Но я близко им не давала к нам подойти. Наверное, стрелок с такой психикой, как у меня, становится очень опасным для обычных граждан. А вдруг это были обычные люди, и я их убила только потому, что они захотели нам помочь? Мне стало ещё хуже от этой мысли.

Дальше всё было, как в моём страшном сне. Меня привели на допрос, и я говорила только одно:

— У Высоковского спросите. Я ничего не поняла.

Они решили, что у меня шок. Возможно, это так и было. Меня посадили в обезьянник. Там сидел то ли наркоман, то ли бомж, ещё совсем молодой. Он пытался со мной говорить, но я молчала. Сколько я так бессмысленно сидела, я не помню. Но к вечеру, я почувствовала, что хочу есть и спросила у парня:

— Здесь кормят?

— Когда как. Смотря, кто дежурит. А ты девушка, тебя накормят. За что сидишь, планшет подрезала?

— Нет. Я сама не знаю, за что. — Всё. Я включилась. А правда, за что? Группа захвата и меня повязала. Что стало с теми людьми, в которых я стреляла, я не знаю, хоть убей! Неужели меня Высоковский подставил?! Через меня отделался от своих врагов! Нет, я не сдамся! Я еще рассчитаюсь с ним.

Вместо ужина, меня повели на допрос. В этот раз допрашивал очень красивый молодой человек. Мне он показался очень похожим на Алена Делона в молодости. Тёмно синие глаза, брутальный брюнет. Если бы не мое ужасное состояние и не голод, я бы в него влюбилась. Он относился ко мне с уважением и участием, даже не допрашивал, а разговаривал со мной:

— Вика, как вы себя чувствуете? Чаю не хотите?

— Кофе. И сливок двойную порцию.

Следователь велел своему напарнику принести заказ и вновь обратился ко мне:

— Что вы делали в гаражах?

— Я не знаю. Я ехала с Высоковским. Михаилом. — уточнила я.

— Какие у вас с ним отношения?

— Это имеет значение? — возмутилась я.

— Имеет.

— Партнёрские! После того, как Павел разбился с моей подругой в автокатастрофе, мою квартиру дважды вскрывали, в меня трижды стреляли, в Михаила тоже. Поэтому мы держались вместе.

— А причина? Ваше мнение, почему в вас стреляли?

— Павел со своим финансовым директором вёл грязный бизнес, а потом решил под чужим именем скрыться с моей подругой и вывел деньги из фирм, этим подставив родственников и коллег по темному бизнесу. За это его и убили. Теперь всем нужно, чтобы деньги и документация Павла не попали в руки Михаилу. Михаила они тоже прощупывали и поняли, что их тёмному бизнесу конец, вот и решили его убрать с дороги. Я думаю, что так всё и было. Доказательства темного бизнеса у меня есть. Ну а плёнка с записью убийства Павла у подполковника Петрова из ФСБ. — Всё, как на духу, ответила я.

— Хорошо. Что случилось в гаражах?

Меня немного забило. Главное не выдать себя. Что там говорил Высоковский? Я не виновата. Я никого не убивала. И он сунул пистолет какому-то парню в руку… Так, строим на ходу версию:

— Нас окружили. Я стреляла из травматика. А потом, у одного я отбила пистолет. Его подобрал парень и стал стрелять по всем подряд. Я выстрелила ему в колено, он упал и потерял сознание. Наверное, он наркоман. — заключила я. Бред! Бред! Неужели он поверит?

— Хорошо. Разберёмся.

Нам принесли кофе, и я жадно стала его пить.

— Меня выпустят? — поинтересовалась я.

— Как будет готова экспертиза и проведено следствие.

— А в чём я виновата? — такой хороший мент и тупит! Следователь широко улыбнулся, и его лицо стало еще обольстительнее:

— Вика, не буду вам врать, вы подозреваемая, до тех пор, пока мы не допросим Михаила.

— Так допросите!

— Не можем.

— Это как?! — они что, издеваются? Он что, в Кремле, что до него добраться нельзя, как до президента!

— Мы не можем найти его. — ответил полицейский, и у меня защемило сердце, мне не хватало воздуха.

— Вика, вам нехорошо?

Я пыталась успокоиться и взяла остывающую чашку в руки:

— Нормально… Он звонил. — сказала я, пытаясь потихоньку дышать.

— Когда? Вам? Разве у Вас был телефон?

— Нет. — ответила я. — Тогда. В гаражах. Он звонил. И ему звонили, потом он пошел кого-то встречать, завернул налево. — У меня потекли слёзы. Только бы остался жив! Я из-за него столько людей повалила, а он исчез. Может он, как Паша, кинуть всех решил? Забрал карточки с пин-кодами и заграницу… Нет, он не может…

Дальше я помню, что от следователя получила валокордин и меня снова посадили в обезьянник. У меня не было четкого ответа на все вопросы.

К ночи у дежурного постоянно звонил телефон и этим меня достал до невроза. Я же очень надеялась, что меня найдет Гущин. Ну, если он действительно журналист, то найдёт. И хотя бы принесет поесть. А я его попрошу найти этого сбежавшего Высоковского, главное, чтобы он вытащил меня из этого вонючего места. Часам к трём ночи, пришли на дежурство ещё трое полицейских и смеялись между собой:

— Да, как наша смена, так всегда нам не спать!

— А что в этот раз? — поинтересовался дежурный.

— На труп Высоковского вызвали…

Дальше я оглохла. Меня мой сосед по камере тряс, но я его не слышала, а съехала по стенке и свет в глазах погас.