Хюльдра (СИ)

- Прости меня, - прошептала она, - я не подумала… Я незнала… Я бы не стала… Специально…

Вася убрал руки от лица, искаженного гримасой, и обнялАлису.

- Это ты меня прости, - сказал он почти спокойно, - я радтебя видеть, я очень по тебе скучал. Конечно, ты не хотела меня расстроить. Иты все сделала правильно!

Алиса отодвинулась и удивленно посмотрела на Васю. Еенасторожила решительность, звучавшая в последней реплике.

- Ты позволила мне увидеть все в правильном свете, - сказалВася спокойно и даже попытался выдавить улыбку, - да, здесь, в Осло, я тихосчастлив с этой милой женщиной, которая любит меня и заботится обо мне.

Алиса незаметно освободилась из объятий и с любопытствомвзглянула на брата.

- Инга великолепна, - Васино лицо озарилось улыбкой, вкоторой смешались восхищение и благодарность, - она легкая, милая, страстная…

- Эй, не хочу знать про страсть! – прервала его Алиса,притворно рассердившись. Она снова забралась на свой стул и уставилась на Васю.

- Я не про ту страсть, - смутился Вася, - я про ту, с какойона занимается своим делом. Как она влипает в свои журналистские расследования,с каким азартом раскапывает всякие истории…

Алиса расхохоталась, приведя Васю недоумение.

- Я понял причину твоего веселья, - сказал он, осознав, чтоАлиса не собирается выплевывать смешинку, попавшую ей на язык, - я нашел себенорвежскую версию Анфисы Заваркиной. С поправкой на менталитет.

Алиса кивнула и вытерла выступившие слезы.

- Я читал всё, что написала Аська за эти годы, - призналсяВася, - и она хороша. Настолько хороша, что я стал всерьез сомневаться, что оназахочет оставить всё и снова жить со мной.

Вася, вдруг став серьезным, оперся ладонями на стол ипододвинулся к Алисиному лицу.

- Потому что я хочу ее, - сказал он тихо и грозно, - ее, ане ее улучшенную копию. Ее и своего сына. Я хочу, чтобы мой сын жил со мной.

«Вот он, тот самый момент!».

- Она сказала, что хочет показать маленькому Васе школуСвятого Иосаафа, - поведала Алиса так же тихо, - сказала, что хочет показатьему Бал на Хэллоуин и прочие веселые вещи. После того, как ваш сын закончитпервый класс, она сказала, что готова будет уехать. Но при одном условии…

Вася, каждая мышца которого была напряжена до дрожи, кивкомвелел ей продолжать.

- Она сказала, что переедет с удовольствием в любую страну,кроме Норвегии.

- Потому что здесь основная религия  - сатанизм? – рассмеялсяВася.

- У вас один мозг на двоих, что ли? – задала Алиса привычныйвопрос.

Заваркин расслабился. Он заметно повеселел и встал стабурета.

- Я принимаю условие, - сказал он, - к тому моменту я всеустрою.

Он подкинул на ладони ключи от машины, подмигнул Алисе.

- Она все так же ходит в грязных кедах и лысая? – вдругспросил он. В его голосе слышались теплота, нежность и такая лютая тоска, что уАлисы сжалось сердце.

- Лысая, но теперь в дизайнерских шмотках, - поведала она, -так что ищи жилье с большой гардеробной.

Вася Заваркин рассмеялся и кивнул.

- А формулы рогипнола? – вдруг спросил он. Алиса вспомнила,насколько ее братец опасный тип: только расслабишься, он тут же нанесет ударпод дых.

- Наверно, какое-нибудь очередное расследование, - пожалаона плечами, стараясь казаться небрежной, - ты ведь единственный химик,которого она знает…

- Я – лучший химик, которого она знает, - поправил Васясамодовольно, - одевайся тепло и звони, если что…

С этими словами Заваркин покинул квартиру, захлопнув засобой дверь. Алиса услышала, как закрылись двери старинного лифта и толькотогда облегченно выдохнула. Она вдруг почувствовала, как взмокла ее спина.

Приняв душ и подсушив волосы, Алиса надела теплую куртку,черные джинсы-дудочки, кеды и обмоталась шарфом. Глянув в окно, она прихватилаеще и маленький компактный красный зонт: улицы Осло посыпала мелкая, неприятнаязагривку изморось.

«Если ты будешь в Осло, то я на весь день в Фолькмузее, наБигдой», - Алиса отправила Бьорну смс. Ответом ей было молчание. Алиса вдругпоняла, что ни вчера, ни сегодня он ей не звонил.

Алиса решительно отогнала от себя тревожные мысли. Бьорн итак стал занимать слишком много пространства в ее черепе, и если он решил с нейпорвать, то пусть это пространство не будет искажено черными тоскливымимыслями.

«Тревоге – нет! Пусть всё идет, как идет».

Алиса, как могла, старалась поднять рухнувшее настроение:купила себе хрустящий «циннабун» в ближайшей кондитерской, пошла пешкомнеспешным шагом – так, как она гуляла по городу Б – и даже по пути умудриласьпогладить жеребенка, который пасся на огромном пастбище на въезде на полуостровБигдой. Маленький конек жевал неестественно зеленую траву под боком у своейматери – взрослой гнедой кобылы - но едва завидев Алису, наблюдающую за ним узабора, он оставил свое стадо и поскакал к ней. Алиса сперва испугалась такогобурного проявления чувств, но жеребенок замедлил шаг и взглянул на нее такимумным глазом, что она даже рискнула протянуть к нему руку.

«Дружелюбная страна».

 Фолькмузей – тридцать гектаров территории под открытымнебом – был наполнен аутентичными домишками, каждый из которых в свою очередьтоже был тематическим мини-музеем, маленькими деревянными пекарнями,предлагавшими посетителям свежий хлеб и сыр по старинным рецептам, и прочими«завлекалочками» для туристов. Здесь даже давали напрокат старинные наряды, ипара каких-то студентов из школы искусств развлекала посетителей игрой наскрипке и танцами.

Но все это не радовало Алису. Воодушевившись обещанием Ингив скором времени свести ее со знающим человеком, она даже и не подумала искатьв музее упоминания о хюльдрах. Напротив, она расслабилась и погрузилась в своидумы.

Алисе хотелось как следует обдумать то, что произошло запрошедшую неделю и, возможно, связаться с сестрой из какого-нибудь укромногоуголка. Укромный уголок нашелся быстро: в этой роли согласилась выступитьлавочка возле деревянной кирхи одиннадцатого века. От глаз посетителей,сновавших повсюду, скамейку укрывал трактор, отдыхавший в этом углу от музейныхландшафтных работ. Здесь же стояла скучная тачка с абсолютно прозаическимиинструментами – лопатами, киркой, тяпками и секаторами – туристам незачем было сюда заворачивать.

Но едва Алиса присела на лавочку, как тут же ее головузатопили мысли о Бьорне.

Увидятся ли они снова?

Не сказала ли она ничего лишнего?

Не была ли она чересчур навязчива и не злоупотребила лигостеприимством?

В который раз Алиса отметила про себя, что Бьорн – первыймужчина, с которым она ведет себя, как обычная девушка. Обычно, крутя ничего незначащие романы, она всегда знала, что кавалер обязательно позвонит ей наследующий день и назначит новую встречу. И она радовалась тому звонку, потомучто он был гораздо лучше, обычнее, - нормальнее! – чем его внезапное появлениепод ее балконом через пару часов после расставания или приступа ревности натретий день знакомства.

Алисины мужчины буквально купали ее в своем безумии,затягивая в водоворот, из которого было уже не выбраться. Они подстерегали ее,идущую с работы, обрывали домашний телефон, номер которого она им не сообщала,больно хватали за руки, шептали горячие клятвы. Когда Алиса взывала к ихразуму, то те, которые были потише, называли ее тупой сукой и распространялипро нее грязные слухи. Она так устала от этого, что однажды взяла да исказанула одному настырному воздыхателю, что она – проститутка, попутноуведомив того о наличии свирепого сутенера, якобы готовом закрутить в узеллюбого, кто посмеет приблизиться к ней, не заплатив. Слухами земля полнится,поэтому поклонников у нее поубавилось – видимо, они пошли искать кассу – нозато зажили, наконец, синяки на руках и небольшие душевные царапины.

Ее друзья оценили выходку и принялись подыгрывать ей.

- Ты стоишь миллиона долларов, детка, - сказал развязноПавел и чмокнул ее в лоб. За этот вполне целомудренный поцелуй он заработалподзатыльник от Лавровича и безобразный скандал в исполнении великойСмоленской.