Гамп и компания

Я сел на кровати, и слезы подступили у меня к глазам. Никто не понимает, что со мной творится – даже Дженни. Мне хотелось натянуть себе на голову простыню и вообще не вставать, но через некоторое время я встал, оделся и отправился в контору. На столе мисс Хаджинс уже оставила целую киту бумаг мне на подпись.

В общем, я знал, что Дженни права в одном. Я должен был провести какое‑то время с малышом Форрестом, а потому организовал все так, чтобы он прибыл в Нью‑Йорк на несколько дней на каникулах. Малыш Форрест прилетел в пятницу, и Эдди подъехал за ним в аэропорт в моем лимузине. Я подумал, это произведет на него впечатление. Но не произвело.

Он вошел в мой кабинет в рабочем комбинезоне и футболке, быстро огляделся и выдал свое мнение:

– Лучше бы я на свиноферму вернулся.

– Это еще почему? – спрашиваю.

– А что во всем этом хорошего? – говорит малыш Форрест. – Да, панорама у тебя тут классная. Но что с того?

– Я тут себе на жизнь зарабатываю, – говорю я.

– А что ты делаешь?

– Бумаги подписываю.

– И ты до конца жизни собираешься этим заниматься?

– Не знаю. Так, по крайней мере, можно по счетам платить.

Малыш Форрест качает головой и подходит к окну.

– А вон там что за штуковина? – спрашивает он. – Статуя Свободы?

– Угу, – говорю. – Она самая.

Мне все никак не выкинуть из головы, насколько же он подрос. Ростом малыш Форрест уже футов пять, и он определенно симпатичный молодой человек со светлыми волосами и голубыми глазами как у Дженни.

– Хочешь съездить на нее посмотреть?

– На кого?

– На статую Свободы?

– Да, пожалуй, – говорит он.

– Вот и хорошо. Потому что я на эти несколько дней уже для нас экскурсию по городу организовал. Мы тут все достопримечательности повидаем.

Так мы и сделали. Мы проехали по Пятой авеню, чтобы посмотреть магазины, а дальше направились к статуе Свободы. Потом мы залезли на самую верхушку Эмпайр‑стейт‑билдинг, где малыш Форрест сказал, что хочет что‑нибудь оттуда швырнуть, чтобы посмотреть, как долго это будет падать на землю. Но я ему этого не позволил. Мы доехали до могилы Гранта и отправились дальше по Бродвею, где какой‑то человек бегал голышом, а потом заглянули в Центральный парк, но ненадолго, учитывая, сколько попрошаек там ошивалось. Дальше мы проехали на подземке и вышли рядом с отелем «Плаза», где остановились выпить кока‑колы. Наружу вылез счет, и там стояло двадцать пять долларов.

– Да это черт знает что, – говорит малыш Форрест.

– Я так прикидываю, что могу себе это позволить, – говорю я, но он лишь качает головой и идет к машине. Я вижу, что малыш Форрест не так уж славно проводит время, но что мне с этим поделать? Он не хочет смотреть никаких постановок, а магазины «ФАО‑Шварц» только его утомляют. Тогда я взял его в музей Метрополитан, и на какое‑то время он вроде как заинтересовался гробницей царя Тута, но затем сказал, что это просто куча старого мусора, и мы снова оказываемся на улице.

Я высадил его у апартаментов и вернулся в контору. Когда мисс Хаджинс принесла мне еще одну кипу бумаг на подпись, я спросил у нее, что мне делать.

– Быть может, ему захочется увидеть каких‑нибудь знаменитостей?

– А где мне их найти?

– Есть только одно место в городе, – говорит она. – Ресторан «У Элайн».

– А что это за место? – спрашиваю.

– Вы должны его увидеть – только тогда поверите, – отвечает мисс Хаджинс.

Так мы отправились в ресторан «У Элайн».

Мы прибыли туда ровно в пять часов, учитывая, что именно в это время большинство людей ужинает, но в ресторане «У Элайн» было хоть шаром покати. Это оказалось совсем не то место, которое я ожидал увидеть; сказать, что там ничего особенного, – значит ничего не сказать. Там болталось несколько официанток, а в самом конце стойки бара сидела крупная, приятная на вид дама, занимаясь какой‑то бумажной работой.

Пока малыш Форрест ждал у двери, я подошел, представился и сказал ей, зачем я здесь.

– Отлично, – говорит Элайн, – но вы прибыли немного рановато. Большинство народа только часиков через пять‑шесть здесь показывается.

– Что? Они едят где‑то еще, а потом приходят сюда? – спрашиваю.

– Нет, дурачок. Они все на приемах с коктейлями, представлениях, открытиях и тому подобном. Это заведение – для позднего вечера.

– А вас не затруднит, если мы тут устроимся и немного поедим?

– Да пожалуйста.

– А вы примерно представляете себе, какие знаменитости смогут попозже здесь появиться? – спрашиваю.

– Думаю, те же, что и обычно: Барбра Стрейзанд, Вуди Аллен, Курт Воннегут, Джордж Плимптон, Лорен Бэколл. И кто знает, быть может, Пол Ньюмен или Джек Николсон сейчас в городе.

– Они все сюда приходят?

– Иногда приходят. Но послушайте, есть одно правило, и вы не должны его нарушать. Нельзя подходить к столикам этих знаменитостей и как‑то их раздражать. Никакой фотосъемки, никакой звукозаписи, вообще ничего такого. В общем, вы просто сидите вон за тем большим круглым столом. Он называется «семейный стол», и, если какие‑то знаменитости входят и никаких других распоряжений не делают, я сажаю их туда, и вы можете с ними поговорить.

Так мы с малышом Форрестом и сделали. Мы съели весь ужин и десерт, а затем еще десерт, но к Элайн к тому времени прибыла лишь небольшая кучка людей. Я понимаю, что малышу Форресту все это уже надоело, но также прикидываю, что это мой последний шанс поразить его Нью‑Йорком. Как раз в тот момент, когда он уже буквально корчится за столом, желая уйти, дверь открывается и в ресторан входит не кто иная, как Элизабет Тейлор.

После этого заведение начало очень быстро наполняться. Брюс Уиллис, Дональд Трамп и кинозвезда Шер. Понятное дело, входит Джордж Плимптон со своим приятелем, неким мистером Спинелли, а также писатель Уильям Стайрон. Вуди Аллен прибывает с целой свитой – и то же самое писатели Курт Воннегут, Норман Мейлер и Роберт Лэдлем. Там были всевозможные красивые люди в дорогих одеждах и мехах. Про некоторых из них я читал в газетах и все пытался объяснить малышу Форресту, кто они такие.

К несчастью, у всех у них, похоже, другие планы, и садятся они друг с другом, а не с нами. Через какое‑то время Элайн подходит и садится – думаю, чтобы мы себя такими одинокими не чувствовали.

– Думаю, сегодня у них легкая холостяцкая вечеринка, – говорит она.

– Угу, – говорю. – Но если нам нельзя с ними поговорить, может, вы нам расскажете, о чем они друг с другом толкуют? Просто чтобы дать малышу Форресту представление, о чем знаменитости разговаривают.

– О чем они разговаривают? – переспрашивает Элайн. – Ну, кинозвезды, могу себе представить, обычно о самих себе говорят.

– А как насчет писателей? – спрашиваю.

– Писатели? – говорит она. – Гм. Эти всегда говорят примерно об одном и том же – о бейсболе, деньгах и задницах.

Примерно в этот момент дверь открывается и входит какой‑то чувак. Элайн тут же манит его к «семейному столу», чтобы он с нами сел.

– Итак, мистер Гамп, я хочу, чтобы вы познакомились с мистером Томом Хэнксом, – говорит она.

– Рад с вами познакомиться, – говорю я и представляю его малышу Форресту.

– А я вас по телевизору видел, – говорит малыш Форрест.

– Вы актер? – спрашиваю.

– Как пить дать, – говорит Том Хэнкс. – А вы кто?

Тогда я рассказываю ему самую малость про свою пеструю карьеру. Том Хэнкс немного послушал, а потом говорит:

– А знаете, мистер Гамп, вы определенно чувак любопытный. Похоже, кто‑то должен о вашей жизни фильм снять.

– Не‑е, – говорю. – Никого такая глупость не заинтересует.

– Как знать, – говорит Том Хэнкс. – Люди говорят: «Жизнь – она вроде коробки с шоколадками». Между прочим, у меня тут как раз под рукой коробка с шоколадками. Не хотите ли немного купить?

– Не‑е, – говорю. – Я к шоколаду не особо. Но все равно спасибо.

Том Хэнкс как‑то странно на меня смотрит.