Гамп и компания

Согласно источникам, зовут преступника Форрест Гамп. Этого человека с низким «ай‑кью» связывают со схожими беспорядками в Атланте, штат Западная Виргиния, а также в других местах.

Гамп, который получил тюремный срок за неуважение к Конгрессу США, был отпущен для участия в предприятии библейской направленности, находившемся под попечительством преподобного Джима Беккера, преданного приверженца нашего американского образа жизни.

Исполняя роль гиганта Голиафа, Гамп, который, как утверждают, очень крупный мужчина, судя по всему, вчера начал развлекаться в манере, описанной властями как «неподобающая». В какой‑то момент он швырнул своего коллегу, игравшего роль библейского персонажа Давида, через несколько рядов деревьев прямиком в озеро, населенное механическим китом, который, по словам властей «Святой земли», «пришел в расстройство от подобного вторжения», вскипел и стал набрасываться на посетителей.

В один из моментов общего смятения преподобный Беккер и его секретарша ворвались в заросли библейского тростника, который сорвал с них всю одежду, в результате чего они попали под полицейскую облаву, которую представитель властей квалифицировал как «неудачную».

Вот такое вот дерьмецо. Так или иначе, старина Айвен Бузовски берет обратно свою газету и обращается ко мне.

– Мне нравится ваш стиль, Гамп, – говорит он. – Тогда, до этой последней заварушки, у вас были все шансы выставить полковника Норта и президента предателями, но вы этого не сделали. Вы их покрыли и взяли на себя всю вину! Именно это я и называю подлинно корпоративным духом! Моему предприятию такой человек пригодится.

– А что это за предприятие? – спрашиваю.

– Да всякое говно покупаем и продаем – но все только на бумаге. Связи, акции, бизнес – что угодно. На самом деле мы ничего не покупаем и не продаем, но, когда мы заканчиваем говорить по телефонам и шуршать бумажками, в карманах у нас оказывается чертова уйма денег.

– Как же вам это удается?

– Очень просто, – говорит Айвен Бузовски. – Подлость, грязные штучки и тому подобное. Заглядываем людям через плечо, встаем им за спины, чтобы в карманах пошарить. Джунгли, Гамп, а я – большой тигр.

– А от меня вы чего хотите?

Айвен кладет руку мне на плечо.

– Значит так, Гамп. Я открываю новое отделение своей компании в Нью‑Йорке. Называться оно будет «Отделение инсайдерной торговли». Я хочу, чтобы вы стали его президентом.

– Я? Почему?

– Благодаря вашей цельности. Надо быть очень цельным человеком, чтобы стоять там, лгать Конгрессу и получить срок за этого дурака Норта. Поймите, Гамп, вы именно тот человек, которого я искал.

– А какая будет оплата?

– Небо вам предел, Гамп! Черт, да разве вам нужны деньги?

– Всем нужны деньги, – говорю.

– Нет, я имею в виду настоящие деньги! С полдюжиной нулей на конце.

– Вообще‑то мне нужно что‑то зарабатывать, чтобы поддерживать малыша Форреста в школе, а в свое время оплатить его учебу в университете и всякое такое.

– Кто этот малыш Форрест? Ваш сын?

– Ну, вроде как. То есть, я отвечаю за то, чтобы о нем позаботиться.

– Боже всемогущий, Гамп, – говорит Айвен Бузовски. – За счет того, чем вы будете заниматься, вы сможете отправить его в Чоат, Андовер, училище святого Павла и Епископальную среднюю школу одновременно. А когда с этим дельцем вы закончите, он станет так богат, что сможет посылать свои подштанники в Париж, чтобы их там постирали.

Так я начал свою корпоративную карьеру.

Я еще никогда не бывал в Нью‑Йорке, и вот что я вам скажу: картинка что надо!

Я и не думал, что во всем мире есть столько народу. Люди толпились на улицах и тротуарах, в небоскребах и магазинах. Шум они при этом производили просто неимоверный – клаксоны ревут, отбойные молотки молотят, сирены воют, и я не знаю, что там было еще. У меня тут же создалось впечатление, будто я попал в муравейник, где все муравьи полоумные.

Перво‑наперво Айвен Бузовски отвел меня в контору своей компании. Она находилась в огроменном небоскребе рядом с Уолл‑стрит. Сотни людей работали там за компьютерами. Все они носили рубашки с галстуками и подтяжками, а большинство вдобавок носило круглые очочки в роговой оправе. Кроме того, волосы у всех были гладко прилизаны и зачесаны назад. Для нормального человека они так много разговаривали по телефонам и курили сигары, что я сперва решил, будто в здании пожар.

– Вот в чем суть дела, Гамп, – говорит Айвен. – Что мы здесь делаем, так это заводим друзей среди того народа, что управляет большими компаниями. А когда мы узнаем, что они собираются получить большие дивиденды, сделать заявление о прибыли, продать свою компанию или открыть новое отделение – короче, сделать что‑то такое, что повысит их цену или курс их акций, – тогда мы сами начинаем скупать их акции, прежде чем новости официально появятся в газетах и у каждого сукина сына на Уолл‑стрит появится славная возможность заполучить прибыль.

– А как вы заводите тех друзей? – спрашиваю.

– Очень просто. Болтаемся в Гарвардском клубе или Йельском, а то и в Рэкет‑клубе – короче, во всех тех местах, где эти дебилы обтяпывают свои делишки. Покупаем им уйму выпивки, играем в дурачков – приглашаем их пообедать, приводим им девочек, целуем им жопы – в общем, делаем все, что потребуется. Порой летим с ними в Аспен покататься на лыжах, или на Палм‑бич, или еще куда‑нибудь. Но вы, Гамп, насчет этого не беспокойтесь. Наши ребята знают, как управляться с этим надувательством. А все, чего я хочу от вас, это чтобы вы стали президентом. Единственная персона, перед которой вы будете отчитываться, – это я. Скажем, где‑то раз в шесть месяцев или типа того.

– А о чем мне отчитываться?

– Это мы прикинем, когда придет время. А теперь давайте я покажу вам ваш кабинет.

Айвен проводит меня по коридору к огроменному угловому кабинету, где есть стол красного дерева, кожаные кресла и диваны, а на полу лежит персидский ковер. Все окна выходят на город и реку, где стоят всевозможные корабли, туда‑сюда снуют пароходы, а на отдалении видна статуя Свободы, сияющая в вечернем свете.

– Ну как, Гамп? Что вы об этом думаете?

– Чудесный вид, – говорю.

– Моя задница – вот вам чудесный вид! – говорит Айвен. – Аренда этого дерьма стоит двести долларов за квадратный фут! Это первоклассная недвижимостъ, приятель! Кроме того, вашей личной секретаршей станет мисс Хаджинс. А она до смерти умопомрачительна. И все, чего я от вас хочу, это чтобы вы просто сидели здесь за столом, а когда она будет приносить вам на подпись какие‑нибудь бумажки, вы просто ставили бы на них свое имя и фамилию. Вам даже не потребуется их читать – там все равно будет одна большая куча всякой чепухи и подробностей. Я всегда думал, что администраторы не должны слишком много знать о том, что происходит в их бизнесе. Вы понимаете, о чем я?

– Вообще‑то не очень, – говорю. – Я, кстати говоря, угодил за свою жизнь в уйму бед, когда делал то, о чем ничего не знал.

– Насчет этого, Гамп, не волнуйтесь. Все здесь так рассчитано, чтобы ваше процветание длилось до бесконечности. Такой шанс выпадает только раз в жизни – вам и вашему сыну. – Айвен обнял меня за плечи и сверкнул широченной зубастой улыбкой. – Хотите еще о чем‑нибудь спросить?

– Угу, – говорю. – Где здесь ванная комната?

– Ванная комната? Ваша ванная комната? Ну, она вот здесь, за этой дверью. Вы прикидываете, есть ли у вас тут личная ванная комната? Так?

– Не‑а. Мне пописать охота.

Тут Айвен немного от меня отшатнулся.

– Должен сказать, это весьма откровенный способ об этом сообщить. Но пожалуйста, идите, мистер Гамп, – в уединение вашей личной ванной комнаты.

Так я и сделал, хотя по‑прежнему сомневался, правильно ли я поступаю с этим Айвеном Бузовски. По‑моему, что‑то вроде этого дерьма я где‑то уже слышал.

Так или иначе, Айвен ушел и оставил меня в моем личном кабинете. Большая латунная табличка на столе гласила: «Форрест Гамп, президент». Только‑только я устроился в кожаном кресле и закинул ноги на стол, как входит роскошная молодая женщина. Я прикинул, что это мисс Хаджинс.