Приключения стиральной машинки (СИ)

Поздним вечером, когда все уже улеглись спать, Артем подошел к хижине вождя. Зуул ждал его около двери и молча сделал знак юноше, чтобы он следовал за ним. Артем шел за Зуулом по ночному лесу, и сердце его слегка трепетало. Он не боялся, нет. Это было другое чувство — люди всегда настороженно относятся к неизвестности. И Артем опасался выдать это чувство гордому чернокожему вождю, потому что ему не хотелось, чтобы вождь принял это за слабость. И невдомек было Артему, что старый мудрый вождь прекрасно понимал молодого человека — ведь цвет кожи значения не имеет, а все люди во все времена одинаковы.

Шли они недолго, пока не оказались у подножия небольшого, заросшего густой травой и кустарником, холма. Зуул прикоснулся рукой к плоскому серому камню почти правильной круглой формы, размером со средний обеденный стол. Камень неожиданно легко откатился в сторону, щелкнув тихо, так, словно бы сработал хороший надежный механизм, и открыл проход, скрытый в недрах покрытого травой холма. Зуул слегка пригнулся, протискиваясь в низкий овальный коридор, и жестом показал Артему следовать за ним. Здесь пахло землей и скошенной травой. Метров через пять-шесть коридор превратился в небольшую пещеру, своды которой уходили резко вверх. Зуул зажег заранее припасенный факел, и Артем оценил его предосторожности — раньше факел зажигать было нельзя, чтобы ненароком не привлечь сюда случайные посторонние взгляды. Наивно было полагать, что в этом далеком краю было мало случайных прохожих! За время, проведенное в деревне Зуула, Артем успел наслушаться разговоров о соседних недружественных племенах, которым не давали покоя законные владения Зуула. Артем поначалу воспринимал эти рассказы, как легенды, но Караганов неожиданно отнесся к этим разговорам очень серьезно. Поговорив с ним, Артем тоже призадумался и вынужден был поменять свое мнение. В этом краю жизнь людей иногда опиралась на законы, которые в других странах давно уже утратили и смысл, и актуальность. Но со своим уставом, как известно, в чужой монастырь не ходят. Вот и сейчас, идя вслед за Зуулом по темному лесу, а потом по подземному проходу, Артем спокойно дождался, пока Зуул сам решит, когда именно зажечь факел. Теперь Артем понимал, что Зуул, этот умудренный опытом и жизнью вождь, никогда ничего просто так делать не станет, и полностью подчинился его воле.

Наконец они попали в довольно обширный зал с высокими земляными сводами, и Зуул зажег несколько смоляных факелов, укрепленных на стенах громадной подземной комнаты. Зал осветился неровным светом чадящих веток, и Артем ахнул. Посредине зала стояли здоровенные фигуры диковинных полулюдей-полузверей, вырезанные частью из дерева, а частью из камня. Фигур было много, но стояли они не беспорядочно, а словно бы подчиняясь какой-то своеобразной геометрии. Артем пригляделся и понял, что поставлены эти фигуры по закручивающейся к центру спирали. Зуул молча поманил Артема, и они двинулись в гущу этих удивительных изваяний, обходя их по кругу и словно закручивая эту самую воображаемую спираль. Когда они оказались в центре сооружения, Зуул остановился и, воздев руки вверх, громко выкрикнул несколько фраз на непонятном гортанном языке. Тени от пламени факела метались по стенам земляного зала. Артему стало немного не по себе. Зуул поворачивался вокруг своей оси, продолжая выкрикивать на гортанном языке длинные фразы, которые иногда переходили в монотонное пение, и Артем старался почти не дышать, чтобы не помешать вождю даже своим присутствием. Каким-то шестым чувством он понял, что находится в месте, где еще не ступала нога чужестранца, а это значило, что Зуул оказывает ему, русскому мореходу, высшие знаки милости и доверия, какие только возможны в его стране. Казалось, время остановилось, и только тени плясали на стенах в такт таинственным песнопениям и гортанным выкрикам старого вождя. Наконец все закончилось, и Зуул устало опустился прямо на землю около ближайшего исполина. Он молчал несколько минут, приходя в себя и собираясь с силами. Наконец он заговорил, и Артем весь превратился в слух.

— Боги рассказали мне твою судьбу, — голос Зуула был задумчив. — Не бойся, твоя жизнь будет длинной и счастливой. А вот мой путь скоро будет окончен. — Артем открыл было рот, чтобы возразить, но Зуул предостерегающе поднял руку. — Не надо, мой мальчик. Я знаю все, что ты хочешь мне сказать. Утешение старости — это привилегия молодости. Но мне этого не нужно. Я жду своего часа с нетерпением. Моя любимая жена говорила мне, что в этот час мы снова соединимся с ней. Что ж, я смогу это проверить. — Зуул усмехнулся и посмотрел на Артема. — Моя жена была святым человеком, и я не мог не верить в то, во что верила она. Она никогда не настаивала на том, чтобы я забыл веру своих предков, она была очень умной женщиной. И поэтому я решил, что, наверное, бог, которому поклоняется она, также могуществен и велик, как и наши боги. Но он так же, как и наши боги, не смог защитить ее от болезни. — Зуул горестно опустил голову и замолчал. Артем старался по-прежнему дышать как можно тише, такое благоговение вызывало у него это место и откровенность старого вождя. Где-то капала вода, и этот звук казался громким и навязчивым в этом священном месте. Зуул поднял голову, и Артем увидел на его лице выражение неизмеримого горя, но через мгновение оно исчезло, и лицо вождя приняло свое обычное спокойно-непроницаемое выражение. — Я думаю, что ты уже понял, что это святилище моих богов. Когда-то они стояли открыто. Но потом, чтобы доставить удовольствие моей жене, я спрятал их в этой пещере. Я только изредка приходил сюда, чтобы боги не подумали, что они покинуты и забыты мной и не разгневались за это на мой народ, — вождь гордо вскинул голову. — Я один несу ответственность за все, что происходит на моей земле. И за это, — Зуул широким жестом показал на святилище, — тоже. Итак, боги поведали мне твою судьбу, и теперь я должен посвятить тебя в суть некоторых событий, которые произойдут. Ты скрываешь ото всех свою любовь к Изабелле, но только слепой не знает об этом. Она будет твоей. — Глаза Артема расширились от изумления, а щеки покрыл густой румянец. Но Зуул не обратил на это никакого внимания и продолжил: — Она будет твоей, — повысив голос, повторил старый вождь, — но это произойдет еще не скоро. А перед тем на вашу долю выпадут нелегкие испытания. Скоро, совсем скоро здесь начнется война. Много воинов погибнет со всех сторон. Уйду и я. А мое место займет Вамбе. Он юн, но у него есть то, что необходимо вождю — мудрость и смелость. — Зуул наклонился к Артему и почти прошептал: — А тебе нельзя участвовать в этой войне — такова воля богов. И моя. — Артем снова открыл, было, рот, но голос Зуула возвысился почти до крика. — И ты должен выполнить эту волю. Твоей судьбой будет уберечь Изабеллу. А мои воины позаботятся о том, чтобы этому никто не смог помешать. Ты увезешь ее отсюда в свою страну, она будет счастлива и у вас будет сын. Однажды мать моей жены попросит тебя помочь ей. Выполни ее просьбу. — Зуул замолчал, словно решая, говорить дальше или нет. Но, видимо, Артему суждено было узнать здесь многое о своей жизни. Когда Зуул заговорил вновь, голос его был глухим и бесстрастным. — Она захочет отвезти портрет отца Изабеллы, нарисованный моей женой, его родным — как напоминание о том, что он был на этой земле любим, и память о нем не исчезла в морских волнах. Он был достойным человеком, а его заблуждения — не более, чем заблуждения любого из нас. — И Зуул опять замолчал. Время шло, а старик словно бы набирался сил для дальнейшего разговора. Видно было, что он очень устал. Наконец, он снова заговорил:

— Когда тебе будет много лет, больше, чем мне сейчас, в твоей стране станет неспокойно, будет война, гораздо дольше и страшнее, чем та, которая вскоре ждет нас здесь. Тебе надо будет бежать из родного дома и спасать свою семью. Не бойся этого, все обойдется, каким бы странным тебе не казался этот шаг. Только не опоздай. Как только ты увидишь, что дело идет к войне — беги, — и старик снова умолк. По его лбу струились струйки пота. Он тяжело дышал, и был очень бледен. — Я передал тебе волю моих богов, а теперь хочу кое-что добавить от себя. — И Зуул подошел к одной из огромных фигур, стоявших здесь повсюду. Он почти неуловимым движением прикоснулся к резному барельефу, украшавшему грудь этого исполина, раздался тихий щелчок, сработал какой-то древний механизм, и на груди идола открылось отверстие. Артем догадался, что это был тайник, сделанный неизвестными мастерами в незапамятные времена. Что ж, все народы владеют какими-то тайнами, и узнать некоторые из них суждено лишь избранным или посвященным. Зуул засунул руку вглубь отверстия, пошарил там и вдруг в неверном свете чадящего факела Артем увидел изумительной красоты камень размером с голубиное яйцо, который искрился и переливался всеми цветами радуги. — Это мой подарок тебе — ты спас моего сына и боги сказали, что этот камень не принесет тебе зла. А я хочу, чтобы ты иногда вспоминал обо мне и моем сыне. Ведь он названный брат твоей будущей жены, — с этими словами Зуул протянул Артему драгоценность и закрыл тайник. После этого он снова воздел руки к потолку зала, видимо, принося своим богам благодарность за весьма полезные сведения и благосклонность.