Гера

– Значит, вы одиноки? В силу вашей опасной работы?

– Хм...

         Он глядит вслед официанту.

– Я уже почти полгода, как одинок, но по другой причине. Я несколько переоценил человека, решился на многое, а потом столкнулся с неожиданными проблемами. Моя девушка предпочла мне другого мужчину – менее успешного, но более предсказуемого, понятного и простого в быту.

         Аня смотрит на него с улыбкой. Новый знакомый кивает.

– Я вижу иронию в ваших глазах. Но я сейчас не пытаюсь произвести на вас какое-то впечатление, не думайте.

– Чтобы производить впечатление «интеллектуала», вам не нужно делать или говорить умные вещи. Этого у вас не отнять.

Он усмехается.

– Хорошо, если так. Признаюсь, это простроенный имидж. Моя задача – не выпасть, только и всего.

– Теперь вы сами иронизируете...

         Вечер кажется чудесным. Аня смотрит на Игоря, пытается определить его возраст. И ловит себя на том, что он привлекает ее. Вызывает вполне определенное, однозначное ощущение сексуального притяжения. Такого с ней не случалось... давно. Очень давно. И это пугает.

         В то же время помимо своей воли, поддерживая беседу и оценивая изысканность вина и закусок, она пытается угадать, предложит ли он ей продолжить вечер наедине. На него не очень похоже: он сдержан. И, скорее всего, ограничен во времени.

         Она спотыкается в своих мыслях и вслушивается в его слова. Кажется, он снова говорит о женившемся друге.

– Вот уж кого я всегда плохо понимал. Для меня этот человек подобен замедленной часовой бомбе или дремлющему вулкану. Я постоянно ожидаю взрыва. И в то же время – мы вынуждены работать вместе и доверять друг другу.

– Этого нельзя избежать?

– Пока – никак. Его нельзя просто устранить: это будет слишком фальшиво выглядеть.

         Она пожимает плечами. Не знает, как отвлечь Игоря от разговоров о посторонних людях.

– Вы просто завидуете! – говорит она вдруг.

– Я? Чему же?

– Тому, что он женился. И его жена так красива.

– Его жена, действительно, довольно мила, но я бы не употреблял таких громких эпитетов. Настоящая красота – сегодня перед мной, в ваших глазах...

         Она, удивленная неожиданным комплиментом, застывает.

– И знаете, что подчеркивает эту красоту еще больше? Вот та двойственность, которая вглубине. Голос выдает, что вы всегда готовы броситься с вершины самой высокой горы на дно самой глубокой пропасти.

         Аня отворачивается.

– Я не люблю излишней психологии...

         Он тоже оставляет бокал.

– Давайте без психологии. Мой самолет – утром. Я остановился в «Санкт-Петербурге», не самый дорогой отель, но там спокойно.

         Она молчит.

– Давайте просто поедем ко мне, Анна...

         Игорь вскидывает на нее черные глаза.

– Хорошо, – кивает она.

– И еще одно, – он вдруг останавливает ее взглядом. – Если вы будете разочарованы, то скажете мне об этом прямо, потом...

– Но...

– Это моя большая просьба.

         Он оплачивает счет и берет ее за руку. Теперь никто из посетителей «Югославского» не догадался бы, что они познакомились всего час назад, а до этого не имели друг о друге ни малейшего представления.  

         На миг ей кажется, что она уже передумала. Что это пошло. И, пожалуй, она не готова к этому. Но с другой стороны – они больше никогда не увидятся. Почему нет?

5. ОТЕЛЬ

         В номере нет его вещей. Ни галстука, ни флакона с одеколоном. Все уже упаковано в небольшую дорожную сумку. Похоже на то, что Игорь уже планировал покинуть этот номер.

– Когда у вас самолет? – уточняет Аня.

         Он подходит совсем близко.

– Ради такой девушки можно и отложить несколько рейсов...

– Игорь?

– Будет следующий. А вас я могу больше не встретить...

         Она отстраняется. Садится в кресло.

– Но все так быстро... Это неловко.

– Я вижу, что не в вашем характере реактивная спешка, но так сложилось. Вы можете уйти, конечно, если хотите…

         Она, наконец, расслабляется, словно стряхивает с себя все сомнения.

– Да брось. Просто «вы» меня напрягает.

         Приближается и дотрагивается руками до его груди.

– Я хочу. Правда...

         Он целует ее губы. Даже не целует, а пробует их на вкус, слизывает с них ночь и глотает по капле.

– Анна...

         Его мускулы напрягаются. Она прикасается к его стальным мышцам и снова вспоминает о его опасной работе. Но и эта мысль уносится вдаль, увлекая за собой прочие бестолковые мысли и освобождая место для хаоса ощущений. 

         Он никуда не спешит. Он не стремиться ворваться в нее. Он медленно снимает с нее одежду и сам неторопливо раздевается. Ласкает, шепчет что-то обжигающее.

– Я хочу тебя, – говорит она в ответ. – Я хочу тебя. Давай скорее, Игорь...

         Она просит. Ее тело стремится почувствовать его своим, поглотить его ласки и присвоить его мысли. Но он по-прежнему медлит, пальцы скользят по ее коже, а губы покрывают поцелуями ее распущенные волосы.

         Теперь и она отвечает поцелуями. Его мышцы кажутся такими прочными, словно высечены из камня. Впрочем, это горячий камень, который еще больше раскаляется от ее прикосновений.

         Наконец, Игорь останавливает ее. Теперь она чувствует, как ее сердце стучит его пульсом.

И только спустя некоторое время, вжавшись в него и задохнувшись от исчерпавшего себя ритма, получив его в свою власть, отдавшись ему и потеряв его снова, она понимает, насколько он ловок. И насколько он был – для нее. И, пожалуй, больше никогда не будет...

Она не в силах выпустить его из объятий.

– Тысячи рейсов! – говорит он вдруг. – Это ночь стоит тысячи рейсов тысяч самолетов!

– Со мной это впервые, – признается вдруг Аня. – Это ответ на твой вопрос... если ты помнишь...

         На миг он задумывается.

– Я тоже не припоминаю за собой, чтобы я так хотел женщину... с первого взгляда.

         Он закуривает у распахнутого окна.

– Пожалуй, ради этого... стоило все перенести, – усмехается Аня.

– Сколько тебе лет, моя девочка? Фраза «все перенести» очень настораживает, – улыбается Игорь.

– Говорят, я стабильно выгляжу на три года моложе. Когда мне будет шестьдесят, буду выглядеть лет на пятьдесят семь. Это очень утешает...

– Очень. Мне сорок. И говорят, что теперь я выгляжу моложе, чем раньше.

– Ты очень молод. И очень красив. И я рада, что осталась с тобой. И рада, что ты пропустил свой самолет в Москву, – смеется Аня.

         Подходит к нему и обнимает. Он привлекает ее к себе и интересуется запоздало:

– Чем ты занимаешься вообще? Ты замужем?

– Нет.

– А подробнее?

– Зачем говорить об этом?

– Мне хочется знать.

– А мне не хочется говорить. Зачем, если мы никогда больше не увидимся?

– Кто это сказал?

         Он гасит окурок и повторяет:

– Кто это сказал? Этого никто не знает, Аня. Вполне возможно, что мне придется еще раз навестить своего киевского друга. Правда он улетает в Европу, на встречу с важными людьми, но когда вернется – нам вместе предстоит немалая работа.

         Больше она не спрашивает ни о чем. Не хочет знать. И он тоже удерживается от расспросов.

         Они еще лежат обнявшись, а потом Игорь снова начинает осыпать ее поцелуями.

– Я не могу больше, я не выдержу, – хохочет она.

– Я хочу тебя. И хочу, чтобы ты меня запомнила.

         В этот раз ее ощущения спокойнее. Она уже знает, к чему стремится ее тело, и знает, что может положиться на своего партнера.

         Кажется, на самом деле, ради этой ночи стоило жить и все пережить. Все-все. Даже стоило потерять Герасимова, чтобы встретить в Киеве этого некиевского человека: тонкого, острого, чувственного, умного, обаятельного, красивого, сексуального.