Гера

         Аня смотрит широко распахнутыми глазами.

– Я ведь ничего не знаю о тебе, моя дорогая. И мне очень не хотелось бы применять к нашей ситуации обычные методы. Но ты определила ее как «просто секс», – продолжает он, и голос начинает дрожать от внутреннего раздражения. – Ты вдруг поняла это, прилетев в Москву. Где тебя научили такой прозорливости? В турецких борделях?

         Она вскакивает на ноги, впервые в жизни плохо контролируя свои эмоции. Но он не ждет, пока пощечина обожжет ему лицо, он перехватывает ее руку, сжав запястье.

– Я мог бы позволить тебе ударить себя, но очень хочу, чтобы ты выразила свой гнев словами...

         Игорь теперь кажется совершенно спокойным. Его бледные губы улыбаются. Он не торопится выпускать ее руку, и она стоит перед ним, не в силах выговорить ни слова.

– Анна?

– Я не знаю.

– Чего ты не знаешь?

– Что я чувствую.

         Теперь, когда его тело так близко, возвращается предчувствие смутного желания.

– Я была словно пьяна...

– А теперь протрезвела?

– Нет, теперь.., – она смотрит ему в глаза. – Ты... усложняешь.

– Я? Я не люблю этих игр в непонятки. В моей жизни достаточно игр, лжи, интриг. Я не хочу, чтобы ты была частью этого. Ты же не такая, Аня...

– Я...

– Ты же чистая. Ты золотая. Ты особенная.

– Я...

– Ты удивительная девочка.

– Игорь.., – она тянет свою ладошку из его рук. – Я не хочу тебя разочаровывать, как твоя прошлая девушка...

         Он привлекает ее к себе. Не обнимает, а притягивает за плечи. И она, не касаясь его, ощущает кожей жар его тела. По мере того, как она становится ближе, его раздражение тает. Он опускает глаза.

– Ты не можешь меня разочаровать. Никогда... У нас немного времени, и мне не хотелось бы растрачивать его на споры.

– Я не спорю...

         В конце концов, ради этого она прилетела. К нему, к этому мужчине, а вовсе не к другу детства Саше Герасимову, с которым ее не связывает ничего, кроме нескольких встреч в разных точках мира. Она прилетела к нему, чтобы получить то, к чему так стремится ее тело и что он может ей гарантировать. Зачем же теперь... спорить?

         Мысли уже путаются. Игорь, словно хмель, уже подчиняет себе ее сознание. Наконец, решается обнять ее и приближает свое лицо к ее. Не целует, а снова вглядывается в нее.

– Ты же любишь меня?

– Да.

– И приехала, чтобы увидеть меня?

– Да.

         Он победил. Она чувствует себя полностью подчиненной. Чувствует, что не любит, но спорить с ним – нелогично и выше ее сил.

         Она прижимается к нему, уже ощущая его возбуждение. Может, его заводят подобные споры. Может, ощущение своей власти над ней. И над любым человеком. И над Герасимовым в том числе.

         Аня целует его порозовевшие губы. Он удерживает ее, удерживает, удерживает. Глотает по капле ее иссякающие силы.

         Скорее! Пока не схлынула эта волна желания. Она начинает стягивать с себя одежду.

– Ты же останешься? Ты же не спешишь?.. Я приехала только ради тебя... Я люблю тебя. Я не могу без тебя жить...

         Теперь ей кажется, что и она играет. И эта игра доставляет ей наслаждение. Игорь сбрасывает пиджак, белизна рубашки слепит ее. Но она успевает заметить кобуру под мышкой...

– О-о-о...

– Это для непослушных девочек...

         Она смеется. На самом деле, Игорь – лучший мужчина в ее жизни. О таком она даже не могла мечтать. И если бы не он, она никогда не узнала бы, что женщина в постели может быть так счастлива.

         Он уже не так нежен, он ведет себя, как победитель, изредка даря ее губам случайные поцелуи, но ее тело, узнавшее своего хозяина, подается к нему и молит о ласке.

– Не похоже, что ты была в турецком борделе. Иначе разучилась бы наслаждаться, – говорит вдруг он.

– Я не была в борделе. Я просто жила в Турции.

– С турком?

– Нет, одна.

– Чем ты занималась?

– Работала.

– Кем?

– Медсестрой.

– В каком городе?

– В Стамбуле, потом в Измите.

– Почему уехала из Стамбула?

– Там было шумно.

– Шумно?

         Он бросает ее на постель и смотрит в глаза.

– Мне легко проверить все, что ты сейчас сказала...

– Думаешь, я турецкая шпионка?

– В глазах у тебя что-то такое...

– Да, я шпионка.

– Не шути так...

         Теперь его прикосновения бесконечно нежны. Но и сладкая бесконечность имеет свои пределы. Она, словно боясь сорваться с вершины, обхватывает его плечи.

– Я не могу больше... Игорь...

– Я больше и не спрашиваю...

         Ночь поглощает все ее сомнения. Она снова счастлива. Они снова вместе. Этого более чем достаточно.  

9. ПАМЯТЬ

Какой же мучительной может быть дорога домой. Лучше бы – еще раз в Боснию, лучше бы – куда угодно, только не в Киев, не к Леке.

Сашка, в этот раз отказавшись от самолета, садится в поезд в каком-то оцепенении. Лицо Ани с огромными серыми глазами, ее русые волосы, отливающие золотом, ее беспомощная, растерянная улыбка – продолжают стоять перед ним, выглядывать из окна поезда и отражаться от всего, чего бы ни коснулся его взгляд.

Жива. Успешна. Киевлянка. И даже любовница Шубина. Лучшего расклада не придумать. Это самая жирная точка в истории его надежд, самый хрустящий разрыв его сухожилий. Ан-на. Моя любимая Ан-на. Моя!

Уже не угадать, не понять, не выяснить, кто от кого отказался первым. Он – когда уехал из Ирака, или она – после школьного выпускного. Все сплелось в цепочку сплошных недоразумений. О чем она говорила только что? О том, что никто не может гарантировать? Никто не может быть застрахован и спасен? О чем это? Возможно ли спастись от самой жизни? От неумолимого течения реки, в которую, уж точно, не войти дважды?

Но она существует. Она живет в Киеве. Она просыпается каждое утро и дышит тем же пыльным воздухом киевских улиц. Она встречается с Шубиным, занимается с ним сексом, может, даже его любит. Почему именно с ним и именно его? Зачем судьба преподнесла Сашке такой сюрприз? Самый коварный финт, самая злобная гримаса. Аня и Шубин. Зачем же?..

А зачем вообще это все? Эта работа? Воспоминания о глазах Грома в аэропорту? Брак с Лекой? Их ночи? Их нежность, изматывающая до тошноты? Не проще ли было тогда... тогда... еще тогда...

Он с головой бросается в каждое новое задание, не боясь не вынырнуть. Но информация, которую собрал Сашка для ФСБ, еще не играет. Она просто накапливается. Иначе – Сашка уже исчерпал бы себя как агент и как посредник. Но за ним пока не тянется след разоблачений. Еще не начат ни один процесс. И он еще работает. Он летал в Боснию и встречал товар – сам, непосредственно, представляя российскую сторону договора. А потом отчитался перед ФСБ, кем именно была заказана партия товара и как прошла сделка. Он назвал все фамилии. Правда, в этот раз не лично Шубину. Шубин совсем замотался в делах. У него напряженный период... Анна приехала. И ему захотелось увидеться. Не для того, чтобы похвастаться новой любовницей, а чтобы пожать Сашке руку. Но когда Шубин пожимает ему руку, он пальцами ловит не только его пульс, но и его сердце. Зажимает в кулак Сашкину жизнь, как закоченелого на морозе воробья. В июньскую-то жару...

И эта власть Шубина еще больше влечет Сашку к Ане. Найти! Отыскать ее во что бы то ни стало! Она совсем рядом. Она в Киеве. Они почти близки!

С этой мыслью Сашка входит в квартиру и натыкается взглядом на Леку... Лека – теперь его жена. Это ее основное занятие. Она заботится о том, чтобы Сашка ни о чем не заботился. Она следит за их очагом. Она мечтает о ребенке. Она – идеальная пещерная женщина.

Виснет на Сашке и целует его в губы.

– Мой мальчик, я так волновалась. Всегда боюсь твоих командировок!

         Сашка вовсе не хочет и не стремится огорчать ее. Он помнит, что обязан ей решением многих проблем. Но, кажется, эти решенные проблемы так и остались стоять стеной между ними. Точнее, увеличили еще больше ту стену, которая была в самом начале.