Вопросы

– Смогла бы, – кивнула она.

– И не блевала бы?

– Ну, может, потом блевала бы, – она пожала плечами.

– Значит, тебе со мной повезло? – сделал вывод Дим.

– Что-то я от тебя пяти тысяч ни разу не видела! – бросила Юлька и стала раздеваться. – Думаешь, старому не хочется жить?

– Но он же должен вести себя... прилично.

Дим попытался представить себя старым. Разве ему не хотелось бы женщины? Вот такой измученной девочки с потерянным взглядом и дрожащими пальцами? Нет...

Голая Юлька придвинулась к нему и склонилась над его телом.

– Ну, дедушка, давай я тебе помогу...

Дим оттолкнул ее.

– Ты, это, уходи. Не хочу я...

– Дим...

– Проваливай! Найди себе кого-то!

– Виагру пей, придурок! – она стала натягивать одежду.

Он, может, совсем беспомощен в постели. Тем это все отвратительнее. Только слюни пускает. 

Юлька за его спиной опомнилась.

– Димочка, я завтра приду. Не сердись, хорошо?

Он закрыл за ней дверь и снова сел. На берегу все затихало, но покой не приходил. И вдруг захотелось во что бы то ни стало увидеть Выготцева. Может, чтобы еще больше разворошить боль. Или чтобы убить его вместе с этой болью...

Дим пошел в казино, но среди оставшихся посетителей его не было. Он стал расспрашивать крупье и вдруг увидел на автостоянке его большую седую голову.

– Николай Петрович!

Выготцев оглянулся и пошел навстречу Диму.

– Вот, уезжаю. Танюшу на такси отправил, что-то ей нехорошо сделалось, а сам продулся у вас вчистую.

– На такси? – переспросил Дим.

– Она с шофером боится ездить отчего-то. И охранников моих боится. Козочка моя пугливая.

Дим проглотил комок боли.

– Давайте выпьем, Николай Петрович. На посошок.

Выготцев согласился – ради успеха дела, и вернулся с Димом к столикам.

– Сумасшедший день у вас выдался? – спросил сочувственно.

– Да. Непростой день. А Таня, простите, жена ваша?

– Танюша? Нет. Но мы все цивилизованно живем: и жена, и дети, и Танюша. Двадцать первый век как-никак, – кивнул Выготцев.

– Справляетесь?

Тот кашлянул.

– Справляюсь. Старая гвардия, как говорится, не сдает позиций.

Дим едва не спросил: «Как вы справляетесь?», но сдержался. Налил еще.

– Красивых женщин вы выбираете...

– Да, Танюша умница. Тихая, скромная девочка. Только пугливая очень. И, честно говоря, в постели такая покорная. Не то, что моя Илона.

У Дима затихло сердце, словно прекратив свой бег к боли, а Выготцев продожал слегка заплетаясь в словах:

– Не строптивая, хорошая девочка. И меня любит. Это главное. А я без женщины не могу. Вдохну ее запах, обниму за грудочки, мне, старику, и легче...

Наконец, чернота захлестнула Дима, и бешеное напряжение отпустило тело. Мелькнуло перед глазами звездное небо, словно он взлетел. А на самом деле – упал и ударился головой о пол террасы, а небо упало на него сверху и разорвалось всеми звездами.

Выготцев всплеснул руками и уронил стакан с виски. Подбежал Рига и присел над Димом. И Выготцев присел и взял зачем-то его за руку, пытаясь нащупать пульс там, где его не было.

– Вы идите, Николай Петрович, – отправил его Рига. – Мы тут нашатырь нюхать будем, а это не самое приятное из того, что можно нюхать в компании.

Выготцев поплелся к стоянке, оглядываясь на террасу. Дим лежал без движения, а Рига сидел рядом с ним, глядя в звездное небо. И когда Выготцев сел в машину и уехал, сказал сквозь зубы:

– Кого угодно в могилу вгонит, старый хрыч...

         Хорошо было бы, если бы вернулась Илона. Но Илона не может вернуться так просто. Сначала она даст телеграмму: «Не скучайте. Скоро буду», потом пятнадцать раз позвонит на мобильник: «Я собираюсь», «Я выезжаю», «Я подъезжаю». Не потому, что опасается застать мужа в постели с гувернанткой, а просто ей кажется, что так положено предупреждать о своем приезде, чтобы дать другим возможность подготовиться к радостной встрече. И она еще ни разу не звонила и не слала телеграмм.

         Таня проводила Выготцева на работу и закрылась у себя в комнате. Она привыкла сидеть целыми днями взаперти или гулять по городу, пока не вернется Выготцев. Но гулять – утомительнее, и время тянется медленнее. А теперь Таня замкнула дверь на ключ, не взяв с собой еды, и это тоже было не очень хорошо.

         Снаружи постучали.

– Пошел вон! – сказала Таня.

– Таня...

– Пошел вон, мразь! Собака! – взвизгнула она.

На минуту все замерло.

– Таня, это Рига.

– Рига? – она дрожа подошла к двери.

– Из «Фортуны». Ты перчатки забыла, – сказал мужской голос.

– Какие перчатки?

– Открой дверь!

Она еще подумала.

– Ты из «Фортуны»? – спросила снова. – Высокий, с длинными волосами?

– Кого ты боишься? – спросил он из-за двери.

Таня открыла, и Рига вошел, протягивая ей перчатки.

– Никого я не боюсь, – сказала она. – А просто здесь охранники наглые.  Хорошо, что ты пришел. Будем завтракать? 

– Завтракать? – удивился Рига. – Второй час дня.

– Я еще не завтракала, – улыбнулась Таня.

Он пошел за ней на кухню и сел напротив за столом.

– Ты сидела взаперти с самого утра?

Она стала делать бутерброды из хлеба, колбасы и сыра, поставила чайник и, наконец, ответила:

– Нет, просто не ела.

И он стал есть бутерброды и пить чай, глядя в ее бледное лицо. Таня совсем не смотрела на него, жевала и поглядывала в сторону холла. 

– Они могут наболтать ему, что кто-то приходил, – объяснила свое беспокойство. – Начнутся разбирательства.

– Почему не уйдешь? – спросил вдруг Рига.

– Я люблю его, – сказала она просто.

– Любишь его?

– Да, очень люблю. У меня никого нет, кроме него.

– Ты же не беспомощная, не безграмотная...

– Нет-нет. Я привыкла жить хорошо. Я не могу иначе. Не могу с нуля. Так мне выпало. Я люблю духи, и он мне заказывает их из Парижа. Только такие. Я здесь таких не купишь.

– Какие? – спросил Рига.

– Какая разница?

– Какие?

– Chanel-cristalle.

– Их можно купить и здесь.

Она вдруг посмотрела в его лицо.

– Зачем ты пришел?

– Хотел тебя увидеть,  – сказал Рига честно.

– Зачем?

– Ты красивая.

Она отвернулась.

– И охранники тоже хотят меня поэтому видеть...

– Нет, – он поднялся. – Я не причиню тебе зла.

– Зла?! – вскинулась она. – Думаешь, все здесь причиняют мне зло? Трахают меня все, кому не лень? Мне очень хорошо живется, не думай! Очень хорошо! Меня не надо ни от кого спасать!

Он поймал в воздухе ее руку.

– Я не спасать тебя пришел. Мне просто хотелось тебя увидеть. Выпить с тобой чаю...

Она вырвала руку и села.

– Ну, ясно. Я что-то перегнула. Тебя так и зовут – Рига?

– Да, меня так и зовут, – Рига тоже сел и кивнул.

– Ты из Латвии?

– Нет. Но я жил там.

– Смешное прозвище. Как Пятница. Тебе не обидно?

– Нет, я привык. Хорошее прозвище. Лучше, чем Пятница.

– А женское?

– Значит, во мне есть что-то женское, – снова кивнул он.

Она улыбнулась.

– Волосы?

– И волосы.

– И что еще?

– Угадай...

– Доброта?

– Ну, если женщины добры...

Она засмеялась.

– Сдаюсь.

– Я разбираюсь в духах.

Таня подошла к окну.

– А твое оружие не мешает тебе в этом?

– Оружие – это иллюзия.

– Ты никогда не стрелял?

Рига тряхнул волосами.

– Приходилось. Стрелял. И не промахивался. Могу попасть, в кого хочешь...

– Я не хочу, – спокойно сказала она. – Я никогда не хотела его убить. Я, действительно, люблю его. Спасибо, Рига... за то, что ты пришел, потому что я боюсь выходить из своей комнаты. Охранники обзывают меня шлюхой и хозяйской подстилкой, потому что я отказываю им. Но это не значит, что я хочу что-то менять. Если в тебе есть хоть капля женского, ты меня поймешь...