Шпионская сага. История четырнадцатая. Дети солнца. Слуги тьмы (СИ)

- Смело. – Анако подошел к нему, встал напротив, глядя прямо в глаза. – И глупо. Все решено. Все случится. И никто не сможет это остановить. И… – Анако повернулся к Рону и державшим его «балахонам», – даже хорошо, что ваш сын здесь. У него будет потом, что вспоминать.

Кристиан дышал тяжело, прерывисто, понимая, что Анако собирается сделать. Одно дело понимать, что ты скоро умрешь. Совсем другое – знать, что это случится на глазах твоего ребенка.

- Сына… не трогай… – прошептал он.

- Это и не входило в мои планы, – пожал плечами Анако, улыбнувшись, – но юному месье придется остаться у нас. Но вы не волнуйтесь, у нас ему будет хорошо. Пару кубиков волшебного отвара месье Полонье, и он забудет все проблемы и тревоги. Останется только гармония и покой.

- Сука…

Сердце Кристиана рвалось на части. И не только от боли за судьбу сына, но и от беспомощности, от невозможности что-либо изменить. Он посмотрел на Рона. Тот стоял уже спокойно, глядя на него и Анако, по глазам было видно – все понимал. Но, как и он сам, еще не до конца осознавал, что им обоим уже совсем скоро предстоит пережить.

- Еще, конечно, рановато, но, пожалуй, можно и идти уже. Зато будет больше времени подготовиться.

Анако отошел в сторону и подал резкий знак рукой. Кристиан не упирался, не вырывался. Прикусив губу так, что еще незатянувшиеся раны снова закровили, слышал, как Рона ведут следом.

Ступеньки…

Дверь…

Зал…

В этот раз он, хоть и ожидал что-то подобное, все равно замер, едва его втолкнули внутрь. То, что стояло в глубине, до сих пор прикрытое плотной тканью, сейчас предстало взору всех присутствующих.

- Нет! – разрезал тишину крик Рона, который задрожал, увидев то, что уже видел раньше.

Во сне.

Огромный деревянный крест взмывал вверх, своими размерами вызывая страх и благоговение одновременно.

Кристиан резко обернулся к сыну. И так и смотрел на него, пока его чуть ли не волоком тащили к кресту.

А Рон, словно выйдя из оцепенения, вырывался и вырывался из державших его рук все время, пока отца волокли к кресту, приставив к основанию, затягивали вокруг запястий и ног веревки. Он вырывался и смотрел на него, ловил его взгляд, боялся отпустить, словно это была последняя ниточка, что связывала их.

Миг. Мгновение. Длиной в один вдох и всю жизнь.

====== Глава 9. ======

Он цеплялся за взгляд сына, казалось, не обращая внимания, как его подтащили к кресту. Шершавое дерево коснулось обнаженной спины, но и этого он не заметил. И веревок, затягивающих запястья, и пут на ногах. Бешено колотящееся сердце не могло заглушить крики Рона. Лишь когда «балахоны» затянули последнюю веревку и немного отошли, Кристиан вздрогнул, словно очнувшись. Тяжело дыша, он старался не думать о том, что совсем скоро по иронии судьбы в лучах зарождающегося нового дня как минимум три жизни разрушатся навсегда. И его волновала даже не собственная смерть, а то, что будет с Роном, с Джо…

Даже с расстояния разделяющих их сейчас метров Кристиан увидел заблестевшие уголки глаз сына. Вдруг перестав вырываться, тот стоял и смотрел на него, то и дело сглатывая ком в горле. Смотрел… Словно хотел навсегда запомнить, запечатлеть в памяти, закрыть на самых дальних ее задворках, чтобы потом в минуты просветления сознания вспоминать и согреваться теплом этих воспоминаний. Но Кристиан боялся другого – что Рон не сможет жить в секте. А значит… Может, он все же не только грешил и там, наверху, ему удастся, если не выпросить для сына спасение, то хотя бы попросить, чтобы они снова были вместе. И уже оттуда оберегали, накрывая, словно покрывалом, любовью своих оставшихся на земле девочек.

Он не сможет. Не сможет жить в секте. Это Рон знал совершенно точно. Нет, он не стоял сейчас, сдерживаемый двумя «балахонами», он был там, вместе с отцом, вместе с ним висел на кресте в ожидании расправы под красивым названием «жертвоприношение», обычного убийства, жестокого, как сама жизнь. Даже с расстояния разделяющих их сейчас метров, несмотря на вдруг проступившие в глазах слезы, он видел. Видел любовь и боль в глазах отца, затмивших страх и осознание близкого конца. Его сердце сейчас бешено колотилось в одном ритме с сердцем отца. И Рон знал – оно остановится. Остановится, как только навсегда замолчит другое… которое всю его жизнь билось за него, болело за него, которое и сейчас, забыв о себе, готово было на все, лишь бы спасти его.

Все время, пока «братья» и «сестры» заполняли лавки в зале, отец и сын смотрели друг на друга, словно пытались посреди всего этого безумия подарить друг другу свою последнюю любовь, сказать последнее «прости».

Как бы ни было сюрреалистично происходящее, увы, для них оно было более чем реально. Как и вдруг ударивший в глаза первый луч солнца, заглянувший в узкое окно под потолком.

Рон вздрогнул, посмотрел в окно, снова перевел взгляд на отца.

Кристиан вздрогнул, посмотрел в окно, снова перевел взгляд на сына. Руки сжались в кулаки. Вот и все…

- Братья и сестры! – голос Анако для них обоих сейчас звучал где-то далеко, в тумане сознания, за границами их общей боли. – Наступает святой для нас момент. Четыре раза в год Отец наш снисходит до нас, чтобы принять от нас очередной дар. Принять и подарить нам взамен свою защиту и благословение! И в этот раз я уверен – он останется доволен. Потому что тот, кого мы собираемся сейчас принести в жертву во славу Отца нашего, прошел все четыре испытания! Изгнав из себя дьявола, он обрел чистоту и гармонию, а совсем скоро обретет и то, к чему все мы с вами стремимся – вечную жизнь под благословенным крылом Отца нашего.

- Очнитесь же!!! – вдруг закричал Рон так, что Кристиан, вздрогнув, еще тяжелее задышал, натянув стягивающие запястья верёвки. – Что вы творите!!!??? – Рон метался взглядом по сидящим на лавках «балахонам», словно пытался достучаться, докричаться до их когда-то тоже живых сердец сквозь плотную серость их одеяний. – Вашими руками…!!! Совершается…!!! Убийство!!!!! А вы!!!!!

Но ответом ему была тишина. Рон снова посмотрел на отца. Он слышал его тяжелое дыхание, его готовое разорваться сердце. Они так и держали взглядами друг друга. А все, что происходило, словно кадры замедленной съемки, проносилось перед ними.

Два «балахона» подошли к кресту.

Кристиан дал разжать свои кулаки, почувствовал, как острый холодный конец гвоздя коснулся ладони. Увидел занесенный в воздухе молоток. На секунду зажмурив глаза, снова открыл их. Сердце замерло, готовое принять. Чтобы остановиться. Уже навсегда. Он знал – сдержать крик не сможет. И даже не пытался настраивать себя.

Рон даже не понял, как ему удалось, как он смог вырваться из держащих его рук.

- ОТЕЦ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Он бежал, словно мог что-то изменить, словно от его скорости сейчас что-то зависело. Увидел и гвоздь, и занесенный в воздухе молоток, и глаза отца… прежде, чем его догнали и снова скрутили, зажав голову между коленями. Снова вырывался, потому что не мог позволить отнять у него последнее, что у него оставалось – глаза отца, видеть их, смотреть в них, пока они еще открыты, пока еще не погасли навсегда. Он знал – отец не сможет сдержать крик. И он все боялся, что вот-вот услышит его. Отпустите же!!! Он должен быть с отцом!!!!

Такой ожидаемый всеми и вместе с тем такой неожиданный… крик вихрем взлетел под потолок.

Рон замер. Но вместо того, чтобы остановиться, его сердце вдруг затрепетало, потому что… это был…

Это был… или не был…

Это был не отец!

Рон резко повернул голову и посмотрел на крест. «Балахон», который собирался вбить первый гвоздь в ладонь отца, орал как резанный, прыгая на одной ноге и зажимая одну руку другой. Молоток лежал на полу у его ног.

Кристиан не сразу понял, что произошло. Звон упавшего на пол молотка заставил его вздрогнуть, посмотреть на сына и уже вместе с ним повернуть голову к двери. Вдруг раздавшийся крик улетел под своды зала, зазвенев так, что за ним никто не услышал другой звук.