Шпионская сага. История четырнадцатая. Дети солнца. Слуги тьмы (СИ)

Второе «либо» ни ему, ни ей не нравилось. Если люди из секты узнали про подставу с охранником и поняли, что их пытаются выследить, то это могло еще больше осложнить и без того почти уже отчаянное положение Кристиана. Джоанна отошла и устало села на стоящий у стены диван.

- Третий день на исходе, а мы все там же… – только она знала, каких усилий ей стоит держать себя в руках. Потому что нельзя расклеиваться, потому что сын смотрит, потому что… Просто потому, что она не привыкла опускать руки, пока есть хоть малейший шанс.

- Разговор ничего не дал? – понял Леон, подойдя и садясь рядом с ней.

- Я не узнала ничего нового, кроме того, что мне и так уже рассказал Кастильё-старший. – Джоанна откинулась на спинку. – Я надеялась, что они хоть что-то скажут, что может помочь понять, где искать секту, но… Даже те, кого родным удалось вырвать из секты, не могли ничего конкретного рассказать. Наркотик полностью менял их сознание, и все они закончили свою жизнь в психушке. И все твердили одно и тоже – каждый раз это была церковь.

- Я разговаривал с ребятами Оливье, их поиски пока не дали никакого результата.

- Господи! – Джоанна сжала руки в кулаки и уткнулась в них лбом. – Чтобы проверить все церкви просто в пределах хотя бы пригородов, надо несколько дней! А то и неделю! А у нас осталось два дня! Два!

Она вскочила и подошла к окну. Пока никто не видит… хотя бы на несколько секунд…

- Джо… – Леон остановился за ее спиной, робко, несмело положил руки на вздрагивающие плечи.

- Я в порядке, – она повернулась к нему. – Надо понять, что нам делать. Фактически у нас только завтрашний день. Все испытания Анако проводит по вечерам, что-то вроде ритуала. Значит, если считать, что первые три Кристиан выдержал, завтра он еще будет жив. А вот когда жертвоприношение, мы не знаем.

- Если честно… – Леон вздохнул, прислонился затылком к стене, – я понятия не имею, что нам делать… Мы узнали про секту почти все, кроме главного.

- Ладно, – Джоанна отошла от окна и направилась к двери, – пора забирать Рона из школы. Заодно узнаем, может у него там снова появлялись агитаторы.

Леон молча кивнул и пошел за ней следом.

Он выдержал. Тонул, захлебывался, хрипел.

Он выдержал. Боролся, рвал ремни, пытался скинуть с лица платок.

Он выдержал. Потому что все это безумие перекрывалось ее: «Прошу тебя… Держись…»

Его приволокли на чердак, снова считал ступеньки, теперь уже коленями. Словно мешок, бросили на пол. Он был настолько без сил, что даже связывать не стали. Какое там бежать, просто пошевелиться вызывало жуткую боль. Да и куда бежать…

Шум в голове и в ушах не прекращался, из-за него он так и не смог уснуть. Да еще от ноющих всех мышц тела. Широкие полосы от ремней на руках, кровоподтеки от разорвавшихся под кожей сосудов.

Но он выдержал.

Ночь высвечивала полной луной дорожку на полу, он лежал и смотрел, как лунные зайчики играют на стенах. Наблюдая, как полоска света медленно смещается, понимал, что приближается оно – утро его четвертого дня. Последнее испытание, последняя надежда. На чудо…

Сжав зубы, попробовал перевернуться, преодолевая боль, смог. Смотрел в потолок на светлеющее небо. Если бы была хоть малейшая зацепка, Леон с ребятами уже были бы здесь. Значит… Впрочем, если Анако задумал что-то глобальное, он наверняка побеспокоился о безопасности. Найди иголку в Париже… Жизни не хватит.

Дверь скрипнула, Кристиан даже не повернулся. Тихие шаги, что-то поставили рядом, снова шаги. Хлопнула дверь. Повернув голову, увидел поднос с хлебом и водой. На удивление, съел с аппетитом. Сутки без еды, высосавшее все остатки его энергии вчерашнее испытание сильно ослабили его. А силы нужны. Два дня. Еще два дня. Выстоять. Выдержать.

Отодвинув поднос, прислонился к стене. Впервые без связанных рук смог принять более-менее удобное положение. В датах и днях недели запутался, время отмерялось обратным отсчетом. Что ж, по крайней мере он сделает все для того, чтобы, победив его тело, Анако не смог одолеть его волю.

Заскрежетавший засов нарушил его короткую идиллию. Спокойный взгляд в сторону двери. Кристиан медленно поднялся навстречу вошедшему «балахону», без слов поняв его жест, повернулся спиной, протянул назад руки. Веревка привычно врезалась в запястья. «Балахон» толкнул его в сторону двери. Вроде не вечер…

Но в этот раз, хоть и спустились к дверям зала, но прошли мимо них. Еще одна лестница дальше вниз. Узкая дверь, полумрак подвала. Холод ударил в лицо, окутал обнаженный торс, как бывает, когда открываешь холодильник. «Балахон» втолкнул Кристиана внутрь. За спиной послышались еще шаги.

«Балахон» положил его на песчаный пол подвала, держал, прижав коленом, пока за его спиной что-то происходило. Что – Кристиан не знал, тихие шуршащие звуки ни о чем не говорили. А вот вдруг стянувшая локти веревка более чем. Не сдержавшись, тихонько взвыл, когда через эту вторую веревку протянули еще одну и за локти подтянули руки вверх, чуть не вывернув из плеч. Ноги связали в лодыжках и коленях. Проверив прочность и натяжение веревок, «балахон» поднялся и вышел.

У Кристиана было два варианта. Либо поднимать голову, приподнимая грудь над полом, тогда натяжение рук ослабевало, боль немного утихала и суставы не выворачивало. Но быть в таком положении долго он не мог, ноги начинали дрожать от напряжения. Приходилось давать им отдых, опуская тело на пол, но тогда руки вновь вздергивало вверх, плечевые суставы скрипели, как несмазанная телега. В довершение всего Кристиан почувствовал, что начинает замерзать. Одни лишь брюки мало согревали его.

В какой-то момент, не выдержав напряжения, слишком резко опустился на пол, руки вывернуло так, что от пронзившей тело боли потерял сознание. А может, кто-то там наверху сжалился и решил дать ему отдохнуть…

Рон лежал и смотрел в окно на светлеющее небо. Если бы была хоть малейшая зацепка… Леон и мама уже нашли бы отца. Он видел ее осунувшееся лицо, видел синяки под глазами Леона, знал, что с момента похищения отца они не спали нормально ни одной ночи. Как и он. Просто не говорил. Просто делал вид, что спит, когда мама заглядывала к нему. А он, убедившись, что она ушла, тихонько вылезал из кровати, неслышно спускался вниз и стоял под дверью кабинета, прислушиваясь к их разговорам.

Слышал и про испытания, и про наркотики, и про жертвоприношение. В одну из ночей, в момент очередной полудремы ему приснились огромные дубовые двери, открыв которые, он оказался в круглом зале. Там никого не было и только впереди в самой глубине стоял огромный крест. И вдруг он понял, что тело на кресте шевелится, там живой человек. Медленно подойдя ближе, он замер, потому что это был… отец. Он бросился вперед к нему, но вдруг словно из-под земли перед ним встали две фигуры в серых балахонах, они держали его. Он пытался вырваться, видел, как третий «балахон» подошел к отцу. Тот поднял голову и, заметив его, вздрогнул.

- Нет… – прошептал он, когда в одной руке «балахона» увидел огромный гвоздь, а в другой молоток.

- Нет! – крикнул, вырываясь, когда тот поднес гвоздь к руке отца и замахнулся молотком.

- Нет!!!

Он проснулся в холодном поту, сел в кровати, взял с тумбочки фотографию отца и, прижав к груди, до утра пытался успокоить охватившую его дрожь.

Он переживал эти дни и ночи вместе с мамой, Леоном.

Вместе с отцом.

Вот и сейчас он лежал и думал, о том, что сегодня уже четвертый день. Он знал, что отец сильный, что многое уже пережил, прошел. А потому верил, что он справится, потому что они ищут его. И будут искать до последнего.

Вчера он весь день в школе гипнотизировал часы на уроках в ожидании перемен, чтобы выскочить во двор и высматривать тех парней из секты. Но их не было. Перед этим больше недели они мелькали каждый день, а сейчас, когда они так нужны! Их не было…

Услышав за дверью шум, Рон бросил взгляд на часы. Без десяти шесть. Значит, мама опять не спала… С трудом выждав до семи часов, на которые у него стоял будильник, Рон вылез из кровати. Быстро приняв душ, спустился вниз. Что бы ни происходило, а завтрак для него всегда уже был готов к этому моменту.