Шпионская сага. История четырнадцатая. Дети солнца. Слуги тьмы (СИ)

- Привет, милый… – мама подошла и поцеловала его макушку.

Сколько же боли в ее глазах. Как же он хочет сказать ей, что все будет хорошо, что отец вернется! Но впервые за всю жизнь сложилась ситуация, когда они не смогли быстро решить проблему. Три дня безрезультатных попыток.

Появившийся на кухне Леон выглядел еще хуже. Мама посмотрела на него и покачала головой.

- Я отвезу Рона в школу и вернусь, – повернулась она к нему. Леон кивнул и присев за стол, устало потер глаза. – А ты сейчас пойдешь и поспишь. Иначе! – прервала она его, готового возразить, – ты не сможешь нормально соображать. А у нас впереди два самых тяжелых дня! – Уже не стесняясь, не выбирая слов, она говорила так, что ее голос звенел все громче с каждым словом. – Два дня, чтобы найти его! Мне нужна твоя светлая голова, твой ум!

Казалось, зазвенела музыка ветра над дверьми. В воцарившейся тишине Рон боялся даже повернуть ложку в тарелке с хлопьями. Леон поднял на маму голову, вдруг кивнул и вылез из-за стола.

- Я за рюкзаком. Я быстро…

Рон вылез следом за ним, выходя из кухни, спиной услышал, как всхлипнула мама. Пока одна, пока никто не видит. Сглотнув комок в горле, вбежал по лестнице. Взяв с кровати рюкзак, задержался около тумбочки, присев на корточки, поправил фотографию отца.

- Пожалуйста… держись…

Месье Лорк, преподаватель химии, удивленно посмотрел на него. Химия была его любимым предметом, но уже второй день подряд он был рассеян, отвечал невпопад. А сегодня провалил свой любимый опыт. Но месье Лорк, словно чувствуя что-то, ругать не стал.

- Иди на место, Рон. Попробуем в следующий раз.

Ребята из класса лишь молча проводили его взглядами. Все знали, кто его отец, да, впрочем, в их школе все были детьми непростых родителей. А потому, наверное, подумали, что тот снова попал в какую-то переделку. Но спрашивать у Рона никто не решался.

На перемене, вместо обеда, он вышел на задний двор и уселся в тени старых платанов. Захотелось просто посидеть в тишине и одиночестве. Смотря сквозь решетки забора на гуляющих людей, он думал о том, что кто-то смеется, ест мороженое возле фонтанов, ловит последние теплые деньки, загорая прямо на газонах. А отец… Где он, что с ним…

Вдруг Рон замер, увидев, как чуть поодаль остановился фургон, который он уже не раз видел здесь на прошлой неделе. Сердце замерло. Ребята из секты вернулись… Спрятавшись в самую тень, Рон тут же убедился в своих предположениях, когда из фургона вышел парень. Тот самый, что пытался подкатить к нему. Судя по его поведению, во двор он заходить не собирался, а явно кого-то ждал. И действительно, почти тут же к нему подошел один из учеников, они немного отошли в сторону.

Не думая о том, что будет делать дальше, просто используя подвернувшийся случай и не желая упускать момент, Рон рванул к забору, быстро взобравшись, опять же спасибо платанам, перемахнул через него. Дверь фургона успел захлопнуть за мгновение до того, как послышались голоса. Приближаясь все ближе и ближе, они, наконец, зазвучали прямо за дверью. Оглянувшись, Рон увидел какой-то брезент в углу, быстро забрался под него. Сердце выстукивало дробь не хуже отцовских барабанов, когда он услышал, как хлопнула водительская дверь, и фургон тронулся с места.

Ехали чуть больше часа, Рон специально посмотрел на часы. Несколько раз вставали в пробках. Значит, если ехать по свободной дороге… Черт, получается, что все это время отец был где-то совсем рядом, в пределах Парижа, уж точно!

Когда они остановились, Рон сидел под брезентом, не шевелясь, пока парень что-то доставал из фургона. Наконец, дверь захлопнулась, шаги постепенно стихли. Рон осторожно вылез из укрытия. Дверь фургона оказалась не заперта. Может, провидение все же повернулось к ним лицом, и это добрый знак?

Рон осторожно вылез и осмотрелся по сторонам. Этот район Парижа был ему незнаком. Фургон стоял возле забора, за которым среди густых платанов и вишен были видны очертания церкви. Рон перелез через забор, пробраться сквозь заросли стоило немалых усилий. Наконец, он вышел на небольшую, заросшую густой травой лужайку. Открывшаяся ему картина идеально подходила для иллюстрации сцены какого-нибудь фильма ужасов. Мрачный вид здания спугнул бы кого угодно, только не Рона. Он чувствовал, что он сейчас, как никогда, близок к отцу.

Рон потянулся к телефону, чтобы сделать несколько фотографий и отослать их матери. Но тут центральная дверь заскрипела. Отступать Рон не собрался, а потому шмыгнул вбок, под кронами деревьев быстро добежал до какой-то двери. Она оказалась не заперта, и, прежде, чем из центрального входа вышли, Рон успел прошмыгнуть внутрь здания.

Какое-то время привыкал к темноте, заодно пытался успокоить колотящееся сердце. Шпионские гены не пропьешь, первым делом перевел телефон на виброрежим, заодно убедившись, что в церкви он не ловит. Ну, по крайней мере там, где он сейчас находился. А находился он в конце длинного темного коридора. Понимая, что рискует быть обнаруженным, если останется здесь, Рон быстро, но тихо, преодолел коридор. И очень вовремя, потому что, едва он достиг конца коридора, как на лестнице, идущей сверху, послышались голоса. Быстро нырнув под лестницу, Рон замер.

- Через полчаса как обычно в зал. Все уже готово.

- Хорошо.

Сердце продолжало бешено стучать. Какой зал? Что готово? Рон осторожно выглянул, никого не было. Быстро поднявшись по лестнице, мелкими перебежками пытался найти хоть что-то, напоминающее вход в зал. Но вместо этого, проплутав все по одному и тому же этажу, несколько раз поблагодарив Бога, что ни на кого не наткнулся, Рон вдруг вышел к какой-то двери, за которой слышался легкий гул. Осторожно приоткрыв дверь, заглянул за нее. И понял, что оказался на галерее, находящейся над огромным залом, очень похожим на тот, что он видел во сне.

За спиной послышались шаги. Рон быстро прошмыгнул в дверь, слившись со стеной, замер, наблюдая за происходящим внизу. Огромная дубовая дверь в зал вдруг открылась.

Соленый вкус крови на прикушенных губах. Чтобы сдержать крик. Отец…

Кристиан не знал, сколько времени он был без сознания, в себя пришел от холода. Губы окоченели, зубы откровенно стучали друг об друга. Они решили его заморозить здесь? Анако вроде упоминал испытание огнем.

Едва Кристиан подумал об этом, как дверь заскрипела. Тихие шаги приблизились к нему и, как он не готовился, а не смог сдержать вскрик, когда перерезали веревку, на которой он был подвешен, и он упал на пол. Острая боль пронзила все тело от плеч и вниз, заставив даже забыть о холоде.

Прийти в себя не дали, подняв на ноги, почти поволокли, потому что идти сам не мог, ноги не слушались, замерзнув до такой степени, что отказывались двигаться. В этот раз маршрут был немного другой, но Кристиан знал, что приведет он все туда же. Двери привычно распахнулись перед ним. Жар от горящих факелов обдал окоченевшее тело.

Он сразу увидел место сегодняшнего испытания – прямоугольное возвышение прямо в центре круга, – правда, не мог понять, как оно может быть связано с испытанием огнем. И в чем вообще может заключаться такое испытание.

- Сегодня решающий день…

Кристиан поднял глаза на голос. Анако медленно подошел к нему.

- Решающее, последнее испытание. Воздух, землю и воду ты одолел. Остался огонь. Он начало и конец всего в этом мире, всего живого и неживого. Он причина и следствие. Он – все… Он везде. И вокруг нас и… внутри…

При последнем слове Анако Кристиана схватили за руки и потащили к возвышению. Он даже не сопротивлялся. И сил не было, и смысла не видел.

- Я смотрю, ты немного замерз, – усмехнулся Анако, – ничего, сейчас согреешься.

Вдруг, откуда не возьмись, появились широкие кожаные ремни, которыми четыре «балахона» резво закрепили руки и ноги Кристиана. Не собираются же они сжечь его тут… Кристиан старался успокоить дыхание, успокоить заколотившееся в груди сердце.

- Заодно проверим, – совсем рядом с ним зазвучал голос Анако, тихо, так, что его мог слышать только Кристиан, – насколько хорош наш новый рецепт согревающего зелья.