Привычка выживать (СИ)

- Я действительно все порчу, - Эбернети оставляет ее слова без внимания. – Но я знаю, почему ты поступила так. И я уверен, что будь у нас всех такая возможность, мы все предпочли бы забыть.

- Спешу заверить тебя, что от потери памяти проблем не становится меньше, - заявляет Эффи. – Меня постоянно вводят в заблуждение по поводу тех, с кем знакомят. А еще рассказывают то, что со мной вроде бы происходило, и, боже мой, эту ложь невозможно слушать!

- Хочешь, я расскажу тебе о тебе? – Хеймитч собирается сесть рядом с ней, но сперва спрашивает разрешения. Эффи кивает и предполагает, что на нее вывалят очередную порцию невероятной лжи. Но Хеймитч отводит глаза. – Ты была невыносима. Безвкусная одежда, кричащие цвета, парики, которые тебе не шли, и этот писклявый голос, от которого разрывались ушные перепонки…

Эффи слушает внимательно, впервые чувствуя свою причастность ко всему происходящему. В какой-то момент она даже позволяет себе любоваться сидящим рядом с ней мужчиной. Ей нравится, как он говорит о своих бывших подопечных. Китнисс Эвердин. Пит Мелларк. Эффи сейчас сложно запоминать имена и лица, но эти имена звучат очень знакомо, и есть в них что-то близкое, что-то, что заставляет ее сердце биться быстрее и чувствовать робкую, но постепенно растущую надежду.

Ей позволяют сопровождать Китнисс и Гейла к мальчику, но не пускают даже в комнату с матовым окном. Эффи остается снаружи, прохаживается по коридору, который кажется ей лишь пустым и отвратительно освещенным. Затем Эффи замирает и смотрит на Гейла. Почему-то белый свет заставляет ее вспомнить об одной сказке, сказке, которую по памяти пересказала ей Каролина, терпеливо пережидающая очередную попытку сооружения невероятной прически.

- Поцелуй истинной любви? – морщится Гейл, когда Эффи делится с ним своей надеждой. – Что за глупость?

Эффи морщится и бьет Гейла острым кулаком по руке. И больше при нем подобных глупостей не говорит. Для подобных глупостей у нее есть Каролина, которая уже научилась делать вид, что не верит в подобные глупости, но еще не потеряла своей наивной веры в чудеса.

Когда Эффи заплетает девочке волосы, Каролина по памяти пересказывает все прочитанные ею истории из богатой библиотеки своего деда. Вечерами девочка рисует на белых листах сады Президентского дворца, или то, что успела увидеть во время путешествий со своим дедом за пределы территории столицы. Путешествия эти были очень редкими и проводились в совершенной тайне, но все же случались. О них девочка тоже рассказывает с охотой.

Обычно Китнисс не встревает в разговор, устраиваясь в кресле в самом темном углу, но она слышит каждое произнесенное слово. Редко к ним присоединяется Хеймитч, хотя и презирающий все придуманное и написанное в книгах, которые ему редко удавалось читать, но не спешащий разрушить таящееся в сказках волшебство своим цинизмом.

Китнисс узнает о том, что такое поцелуй истинной любви, хотя и не верит в любовь. Любовь в ее жизни была лишь способом выживания, поцелуи вымаливали у спонсоров хлеб и воду. Да, они спасали от смерти. Но разве была в них истинная любовь? В них была вера в то, что в истинную любовь поверят другие. Но это было давно, очень давно. Теперь, когда у нее нет надежды, она склонна надеяться пусть даже на призрачный поцелуй.

Вслух Китнисс не говорит о своих мыслях ни с кем из присутствующих.

***

Только один раз Китнисс заставляет навестить себя болеющую Джоанну. Она надеется, что та не проснется во время короткого визита, но болезненный сон, вызываемый таблетками, отчего-то не спасает Китнисс от неприятного разговора, который она же сама и начинает.

- Он любил тебя? – спрашивает Китнисс, пытаясь представить не того Пита, который бьется головой о мягкие стены, выкрикивая проклятия и мольбы.

- Нет, - отвечает Джоанна. – Он любил тебя, даже оставаясь равнодушным.

- Но он был с тобой, - Китнисс пытается не думать о том, какой смысл вкладывает в свои слова, пытается не представлять, как Пит целует и раздевает Джоанну, как они ночами делят одну постель.

- Ты была мертва. Он тоже был мертв, в каком-то смысле, - Джоанна фыркает. – Тебе больно от осознания того, что он был со мной? – Китнисс поджимает губы и хочет наговорить Мейсон гадостей. – Тогда оставь его в покое. Оставь его в покое и останься несчастной. Или же повзрослей. Это все чертова жизнь, Китнисс. Не сказка, в которую не верит даже Каролина.

Китнисс изо всех сил пытается повзрослеть.

Она проводит день за днем, сидя перед матовым стеклом и наблюдая за Питом, который разговаривает с кем-то, кого на самом деле нет. Она пытается простить его за все, что он совершил. Она пытается не винить его, проклинает жизнь, сотворившую с ними такое. Иногда у нее получается видеть в нем того человека, который дал ей хлеб. Но порой, даже закрывая глаза, она видит только его безумный взгляд.

Ей совсем не хочется сдаваться, но его приступы ломают ее психику. Им неоткуда ждать помощи, никто не придет и не спасет их, потому что все и так спасены, всем нужно научиться жить с тем, что уже не получится исправить.

Китнисс говорит с Питом. Рассказывает ему о жизни, которую все еще помнит, о жизни, которой на самом деле не было. Об их детях, даже о том, как и почему она согласилась завести детей. Китнисс спрашивает Пита о Джоанне, хотя ее мучает стыд и ревность, но, конечно, не получает ни одного ответа на свой вопрос.

В дни, когда Пит нечеловечески спокоен, Китнисс молча плачет. В дни, когда Пит ранит себя, пытаясь пробить своей головой дыру в стене, или пытаясь разорвать сковывающие его руки путы, Китнисс нечеловечески спокойна. Если это новое испытание, она должна выдержать его. Если это испытание не закончится ничем, кроме новой потери, то Китнисс должна привыкнуть к тому, что лишится последнего дорогого ей человека.

Их с Питом разделяет стекло, которое не получится разбить, и дверь палаты, которую не открыть без ключа. Но Пит опасен для себя и для всех остальных, поэтому ее оставляют в темной комнате в полном одиночестве только один раз. Пит более-менее спокоен, и Китнисс прижимается к стеклу лицом, наблюдая за Питом, который молчит и лишь оглядывается по сторонам. Руки его связаны, глаза воспалены и не останавливаются на чем-то конкретном. Затем Пит делает один нерешительный шаг в сторону стекла. Оглядывается. Передергивает плечами, пытаясь понять, откуда слышит очередной голос, которого нет.

И шумно, как зверь, взявший след добычи, втягивает носом воздух.

Китнисс вздрагивает.

Пит не может видеть ее, но Пит чувствует ее.

- Я знаю, что ты здесь, - говорит он почти спокойно, продолжая приближаться к стеклу. – Почему ты прячешься? Я знаю, что ты здесь, - он замирает, а затем ловит ошарашенный взгляд Китнисс. – Теперь я вижу тебя.

И он действительно видит ее; он смотрит только на Китнисс, будто их двоих ничто больше не разделяет.

- Я убью тебя, - тихо обещает Пит.

Китнисс зажимает рот дрожащей рукой. Чьи-то руки обхватывают ее сзади и тянут от стекла. Ей сложно сопротивляться. Она оглушена, обескуражена, темнота кажется ей спасением, но темнота не поглощает всю ее целиком. Темнота не так благосклонна к ней, как хотелось бы. Пит мечется внутри своей палаты, выкрикивая проклятия и мольбы, но не называя имен. Его голос кажется оглушительным, и даже когда Пит падает на пол и лишь шевелит потрескавшимися губами, Китнисс все равно слышит, что он кричит.

- Я убью тебя! Убью тебя! Убью!!!

***

В Тренажерном Центре Энорабия прикасается пальцами к плечу Каролины. Девочка уклоняется от прикосновения. Эффи, стоящая у окна, качает головой, прогоняя подступившие к глазам слезы.

- Когда надеяться не на что, остается надеяться на чудо.

Никто ничего не говорит ей в ответ.

========== ГЛАВА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ, в которой Капитолий творит чудеса ==========

Когда Китнисс переступает порог кабинета, доктор Винтер встает со своего места и подается ей на встречу. Китнисс видела этого человека и прежде, но никогда не говорила с ним. Ей сложно обуять свою неприязнь, она не может забыть о том, что именно он сотворил с ее памятью и с ее подсознанием. И, что самое главное, она уверена, что будь у него возможность продолжить свои бесчеловечные эксперименты, он продолжил бы их с удовольствием.