Привычка выживать (СИ)

Она неуверенно гладит его по спутанным светлым волосам, а затем, перестав окончательно верить во что бы то ни было, прикасается своими губами к его губам, чувствуя только соленый вкус своих слез.

- Пожалуйста, Пит, вернись ко мне.

…

Пэйлор с чувством останавливает запись. Гейл, до этого момента не проявляющий интереса к происходящему на экране, отворачивается от окна. Как и прежде, он отказывается от любезно предложенного стула, предпочитая истуканом стоять у окна.

- Она украла ключ доктора Винтера и пробралась в палату к Питу, - резюмирует Пэйлор. Затем, устало вздохнув, она опускается в собственное кресло, только сейчас замечая, что стоит. – Она нарушила все правила и все запреты, практически совершила самоубийство, проникая в его чертову палату, - не замолкает президент. Голос ее становится все тише и тише. – Они оба сводят меня с ума.

Гейл стоит неподвижно.

- Будешь утверждать, что не знал ничего о том, что она задумала? – спрашивает Пэйлор. Хоторн фыркает и качает головой. – Конечно, будешь, - вздыхает президент.

- У меня было много других дел, - отрезает Гейл. – Дел, которые вы же мне и поручили.

Он старается сосредоточиться на том, что видит из окна президентского кабинета, но удается ему это лишь на короткий срок. Воспоминания о проведенной зачистке не дают покоя, продолжают будоражить память, удивляя его самого слишком яркими красками и даже запахами, запахами, которых он не должен был запоминать.

- Я все еще не видела твоего отчета, - говорит Пэйлор, пристально глядя в него сторону.

- Дайте мне пару дней, и, если я не сойду с ума за это время, я все сделаю.

- Ты совершенно не умеешь шутить, - фыркает Пэйлор.

- Я знаю, - отвечает Гейл. – Но мне сложно шутить о том, как я во второй раз собственными руками убил сестру Китнисс.

Пэйлор молчит. Позже она прочитает отчет и поймет больше, чем понимает сейчас. Гейл не станет блистать писательским талантом, которым не обладает, описывая все увиденное в секретных кабинетах Капитолия. Гейл лишь скрупулёзно проставит количество уничтоженных тел, не указывая, впрочем, чьих именно тел. Просто тел. Тел, принадлежащих не людям, а существам, похожим на людей, или точной копией людей, с которыми Гейл был знаком лично.

- Значит… - Пэйлор пытается добиться продолжения фразы, но Гейл качает головой, показывая, что ничего нового не сообщит.

– Теперь ты можешь поклясться в том, что это мертво?

- Нет, - отвечает он. – Дважды этот врач уже оживлял это.

- С этим проблем не возникнет, - говорит президент неожиданно оптимистичным голосом. – Пит Мелларк убил своего лечащего врача. Задушил голыми руками.

Гейл дергается. Слишком долгое внутреннее напряжение истощило его.

- О, я не сказала тебе о том, что появление Китнисс в палате Пита все же вывело Пита из неадекватного состояния? – Пэйлор подходит к Гейлу еще ближе. – Так вот, Пит пришел в себя. И убил своего лечащего врача, доктора Винтера. Как оказался Винтер в палате Пита, я не знаю. Никто не знает. Чертов врач зашел к Питу без свидетелей. Камера была выключена. Пита нашли через какое-то время без сознания и в обществе мертвого врача.

Гейл отворачивается от Пэйлор; лицо женщины кажется уродливым от злости и гнева, портит его и тщательно скрываемая усталость. Новости, которыми она столь щедро делится с ним, не являются ни хорошими, ни плохими, ни для него, ни для нее. Гейл сжимает и разжимает кулаки, но ни о чем не спрашивает. Пэйлор и не ждет вопросов, ей просто нужно время, чтобы продолжить.

- Он уже оправдан. Заочно, без заведения дела об убийстве, - говорит Пэйлор, не дождавшись реплики собеседника, полностью ушедшего в свои мысли. – Я разговаривала с ним и с теми, кто обследовал его после окончательного пробуждения. Эта чертова капитолийская крыса, - Пэйлор выплевывает нелюбезные определения, но очередной паузы не берет, - частично стерла его воспоминания. Какие именно и каким образом, опять же, никому не известно. Винтер сдох, не оставив ни единой записи о том, что собирался сделать и кто ему это приказал.

- Плутарх? – выдавливает Гейл, хотя и с большим сомнением. Он видел, в каких условиях содержат бывшего министра, он может поклясться в том, что Хевенсби больше не имеет возможности совершать новые преступления.

- Из него получился плохой отец и на редкость удачный злодей, не так ли? – спрашивает Пэйлор с презрением. – Но он слишком заметная фигура, не находишь? Это-то и мучает меня. То, что мы поймали главного злодея, а преступлений и загадок меньше не стало.

- Может, самое время остановиться?

Гейл выпаливает свой вопрос как на духу, не давая себе возможности передумать. Пэйлор смотрит на него с удивлением, даже с разочарованием и поджимает губы, в очередной раз поняв, что будет лучше, если этот мальчик, лично взваливший на себя слишком большую ответственность, уедет из города как можно быстрее.

- Мне казалось, для тебя любая остановка означает проявление трусости, - говорит президент, не обращаясь, впрочем, конкретно к Гейлу. Гейл опускает голову. – Я не повторяю своих ошибок, - Пэйлор отходит к своему креслу. – Мелларк пока останется здесь, под присмотром. Думаю, здесь же останется и Китнисс Эвердин, а вместе с ней ее вечный надсмотрщик Эбернети. Не думаю, что Джоанна - насколько я знаю, она уже идет на поправку - последует их примеру. Ее никто неволить не станет, она свободна. Никого из них не будут задерживать здесь.

- Кроме Пита, - встревает Гейл.

- Кроме Пита, - уступает Пэйлор.

- И Каролины, - вновь встревает Гейл.

- И Каролины, - подтверждает Пэйлор, начиная злиться. – Тебе лучше уехать. И забрать с собой Китнисс Эвердин.

- Нет, - говорит Гейл.

- Упрямый мальчишка, - фыркает президент. – Я отберу все твои медали. И распущу все твои игрушки по домам, пока ты не повзрослеешь.

Она перебарщивает. Со своей фамильярностью, со своим слишком личным отношением к этому мальчишке. Он вытащил ее из змеиного логова тогда, когда она уже не могла сопротивляться, но оправдывает ли это то, что она слишком приблизила его к себе? Таким гордым и упрямым мальчишкам близость власти или лица, наделенного властью, обычно не идет на пользу.

- Зачем вы рассказываете мне все это? – спрашивает Гейл, игнорируя фразу про медали и игрушки.

- Все это продолжает дурно пахнуть, - Пэйлор вздыхает и останавливается у своего стола. – Будет лучше, если все люди, которым я доверяю, на какое-то время рассредоточатся по стране. Пит был под охмором, под самым примитивным охмором. Но, как мне кажется, самый примитивный охмор сработал на нем как-то иначе, не так, как должен был сработать. Винтер убеждал меня, что психика любого человека уникальна. То, что я вижу, когда смотрю на Пита, пугает меня. Я будто вижу двух разных людей. И один из них постепенно становится сильнее. Тот, которого все называли капитолийским переродком. Тот, который и убил своего лечащего врача, доктора Винтера, голыми руками, а потом будто выключился.

- Если с Питом всегда будет Китнисс… - Гейл не успевает развить свою мысль.

- Она – причина и следствие того, что с ним творится, - говорит Президент. – Ради нее он убивал. Ради нее он пытался умереть. Но ее он и должен был убить… От этого всего я схожу с ума. Совсем как Пит.

Гейл качает головой. Никто не может сойти с ума так же, как сошел с ума Пит.

- Его память стерта так же, как память Эффи Бряк? – спрашивает Хоторн, решив все-таки прояснить то, что осталось неясным.

- У Винтера было мало времени, - Пэйлор пожимает плечом. – По словам тех, кто обследует Пита сейчас, стерты только последние воспоминания, но вся память повреждена. Как оказалось, - женщина не сдерживает очередного тяжелого выдоха, - с охмором и памятью очень тесно работал только Винтер. Большинство его исследований и разработок куда-то пропали. Очевидно, он с самого начала был в этом городе на привилегированном положении. Интересно знать, почему, - дальнейшие свои мысли она предпочитает держать при себе.