Привычка выживать (СИ)

Джоанна стискивает свое плечо, заставляя боли прогнать чувство гнева.

Если Китнисс узнает когда-нибудь, то узнает не от Джоанны.

- Ты ничего не понимаешь, - Гейл качает головой. – Ты тронулась умом.

- Да, - Джоанна не пытается спорить. – Я бы с удовольствием приняла таблетки, которые выключили бы все мои чувства. И я стерла бы воспоминания, потому что я понимаю Эффи. Я понимаю, каково это – доходить до предела своих возможностей, а потом переступать его и продолжать идти дальше с высоко поднятой головой и улыбкой на губах, - губы Джоанны кривятся, но уже не в улыбке; слез она не пытается больше сдержать, а затем переходит на крик, и, окончательно перестав контролировать себя, молотит по груди Гейла своими маленькими кулаками. – Я понимаю ее, потому что я сама уже не могу больше это терпеть. У меня больше нет сил, я не могу найти причину, которая заставит меня держаться еще какое-то время. У меня больше нет причин быть сильной. Я больше не могу так. Не могу больше, - повторяет она с остервенением и замирает. Гейл смотрит куда-то в сторону, не пытаясь уклониться от ударов. Джоанна чувствует себя обессиленной и с трудом держится на ногах. – Уходи, - бросает она Гейлу, не поворачивая в его сторону головы. – Проваливай! – повышает Седьмая голос, когда тот не реагирует.

Гейл уходит, так и не проронив ни единого слова, Джоанна замечает, что в комнате стало гораздо светлее. Свет причиняет боль, жар, копящийся внутри, становится обжигающим, и Джоанна теряет сознание, с облегчением успевая подумать, что проваливается в темноту, а не в мутную зеленую воду.

***

В течение трех или четырех недель ей снится по ночам темнеющее к горизонту море. Она больше не тонет, а сидит на теплом песке со скрещенными ногами и рассматривает плывущие в небе облака, принимающие забавные формы. На ней всегда белое платье, но к закату оно становится кроваво-красным. Когда ее болезнь отступает окончательно, а врачи позволяют вставать с постели без присмотра кого-нибудь, Джоанна собирает чемодан. Обычную спортивную сумку, если быть точнее, и в сумке этой нет даже четверти всех вещей, которые она привезла в Тренировочный Центр, когда вселялась.

Джоанна не любит прощания. Она спускается вниз босиком, с переброшенной через плечо сумкой и обувью, которую держит в вытянутой руке. Она старательно не производит лишнего шума, и удерживается от разочарованного вздоха, когда замечает в гостиной отблески света от включенного телевизора.

- Ты дышишь как больной бегемот, - говорит ей Энорабия.

- А у тебя все еще акульи зубы, - парирует Джоанна.

- Хотела уйти, не попрощавшись? – задает риторический вопрос Хеймитч и встает с дивана.

- Боялась, что во время нашего прощания ты прослезишься.

- От радости, солнышко, если только от радости, - с улыбкой отвечает он.

- О, его рыдания перебудят всех, кто здесь обитает, - соглашается Энорабия. – Например, Гейла, - Вторая смотрит на Джоанну с каким-то очевидным намеком. – Но не бойся, на всякий случай я заблокировала его комнату, поэтому выйти он не сможет. Пришлось даже связаться с Бити, который в очередной раз не оценил мое чувство юмора.

Хеймитч закатывает глаза, хотя и не пытается сострить что-нибудь по поводу чьего-то несуществующего чувства юмора. Энорабия же между тем становится вполне серьезной.

- У Гейла еще есть шанс стать хорошим человеком, - говорит она. – Однажды он станет сомневаться в каждом своем решении, и, уж поверь, я ему в этом помогу.

- Зачем ты мне это говоришь? – интересуется Джоанна.

- Потому что ты – его неправильное решение, - Энорабия вздыхает. – Впрочем, вам двоим еще нужно повзрослеть. И не только вам, - бросает взгляд в сторону Хеймитча. Джоанна усмехается, но от комментариев воздерживается.

- Передавай привет мелкой Сноу, - восполняет она возникшую паузу. – Скажи, что я буду следить за ней, и едва только у нее появится желание взять эстафетную палочку от своего ныне покойного деда, я приеду и надаю ей по заднице.

- У тебя под рукой будет другая задница для воспитания, - отмахивается от ее угроз Хеймитч. – Передавай привет Энни. Скажи, что я как-нибудь обязательно приеду погреть на песке свои старческие кости.

- Если сумеешь дотащить на себе весь багаж Бряк, - фыркает Энорабия, - все, я молчу. У вас с Эффи ничего не будет, потому что кто-то как был старым алкоголиком, так им и остается. Найдем для Бряк какого-нибудь другого жаркого капитолийца, чтобы дать тебе возможность скончаться в одиночестве в Двенадцатом Дистрикте.

- Она опять под препаратами? – спрашивает Джоанна у Хеймитча.

- Она слишком долго общалась с тобой, - Хеймитч фыркает и неуклюже распахивает свои объятия.

- Ну уж нет, - Джоанна делает шаг назад, - на такие пытки я не подписывалась! – но, в конце концов, ей приходится сдаться.

- На меня не смотри, - объявляет Энорабия. – Я могу и укусить.

Сходятся они на том, чтобы напряженно пожать друг другу руки.

Когда-нибудь у Джоанны хватит сил поднять телефонную трубку и услышать спокойный голос Пита, пришедшего в себя; Пита, который лишившись многого, обрел именно то, что было нужно ему больше всего. Когда-нибудь, но не сегодня. Сегодня Джоанна хочет быть эгоисткой и уехать подальше от этого злополучного места, не вспоминая о нем как можно дольше.

Джоанну ждет залитый жарким солнцем песчаный пляж и ребенок человека, которого она любила больше собственной жизни. Кажется, ее ждет еще один не упущенный шанс стать счастливой. И она не намерена упускать его. Она намерена за него бороться.

Поэтому Седьмая надевает обувь, удобнее устраивает сумку на плече и выходит из Тренировочного Центра, не обернувшись.

Комментарий к ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ, в которой Джоанна не прощается с живыми и прощает мертвых

Всех с наступившим Новым Годом!

А еще, как оказалось, у этого монстра недавно была годовщина. Пролог я выкладывала 4 января 2014 года, и кто бы мог подумать, что этот фик до сих пор не закончен!

Ну и хорошая/плохая (нужное подчеркнуть) новость. Я говорила про пятьдесят с хвостиком глав. Я мужик, конечно, стараюсь выполнять все свои обещания, но хвостик обещает быть не хвостиком, а целым хвостищем.

========== ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ, в которой вновь появляется Эффи Бряк ==========

Плутарх Хевенсби сидит за столом, чуть сутулясь. Стул под ним неудобный, без спинки, а запястья сцеплены гибкими наручниками, но бывший министр вовсе не кажется подавленным и даже напевает себе под нос какую-то легкомысленную мелодию, очень популярную пару сезонов назад в Капитолии.

Пэйлор же напряжена сверх меры. Ей совсем не хочется садиться напротив арестанта, как и не хочется, впрочем, дышать одним с ним воздухом, но что-то заставляет ее торчать в этой комнате, напоминающей и камеру, и больничную палату, но без постели. От яркого света слепит глаза, Пэйлор морщится и выдыхает скопившийся в легких воздух, мысленно пытаясь взять себя в руки.

- Здесь не так уж и уютно, не так ли? – спрашивает ее Плутарх. – Слишком много белого цвета, на мой взгляд. Но Президент Сноу любил этот цвет. Быть может, вам захочется провести капитальный ремонт? У меня найдется несколько ценных советов.

Его голос – только шум, назойливое жужжание мухи, которая пусть и поймана, но все еще жива.

- Оставь свой светский треп, - советует Пэйлор. – Я пришла к тебе не для того, чтобы выслушивать бесконечные монологи.

- О, - Плутарх усмехается, - я помолчу, чтобы узнать цель вашего визита, госпожа Президент.

Голос его сочится ядом.

- Девочка, - выдыхает Пэйлор, - сестра Китнисс Эвердин. Точнее, ее тело. Зачем было латать его?

Пальцы Плутарха судорожно сжимаются. Арестант замирает, вспомнив, что собственное тело принадлежит ему теперь лишь номинально.

- Малютка Прим, - тянет он после паузы, но с явным удовольствием, - она была так поразительно похожа на Каролину… - тяжелый вздох, Пэйлор сверлит взглядом собеседника и тот начинает все же объяснять свои мотивы, не пряча ироничной усмешки, - я собирался использовать ее тело, если бы жизни Каролины угрожала опасность. Мало ли, что могло выйти из-под контроля… - Плутарх подмигивает Пэйлор.