Гера

– Ана Полетаева?

– Кто?

– Раненая, в пятнадцатой палате.

– Кто?

– Ана Полетаева, она работала у вас медсестрой. Ее ранило…

         Никакого ответа. Потом позвонил Грому:

– Все в порядке.

– Возвращаешься?

– Пока нет. Здесь нечисто что-то. Не с ним самим, а вокруг – как-то неспокойно.

– А чувствуешь себя как?

– Хреново.

– Ладно, спи давай, – Гром отключился.

         И Сашка понял, отчего Грому тяжело говорить: он далеко и ничем не может помочь. Лека тоже ответила как-то обиженно:

– Где ты? Почему входящие блокированы?

– За границей. Я скоро вернусь.

– Я думала, ты вообще исчез…

– Нет, не думай так. Не надо…

         Сашка не исчез. Просто ему нужно время, чтобы разобраться во всем. Чтобы разложить все по полочкам. Чтобы… выжить…

         Жар упирается в самую макушку. Голова гудит, как пчелиный улей. Гудит… И она прорывается в этот гул, дозваниваясь до него:

– Я хочу быть с тобой, Гера… Я хочу сейчас быть с тобой. Мне без тебя… очень плохо. Очень. Я хочу быть тебе нужна.

– Ты нужна мне. Очень нужна.

         Кому он говорит это? Кто из них бредит? Он? Или Лека, изнывающая от беспокойства в далеком Киеве?

         Наконец, ночь наваливается. Ночь душит и не оставляет ни одного шанса выбраться из этого города. Сашка поднимается и включает свет… Везде. Но ночь все равно стучится снаружи. Она ломится в дверь и что-то бормочет.

– Кто это? – спрашивает Сашка в бреду.

– Свои…

         Свои? В Москве? И как нашли его эти «свои»? Наконец, дверь открывается. Сама по себе, почти бесшумно. И Сашка понимает, что это было, может, его последнее дело. И более того – последнее дело Северцева, потому что на пороге стоит Шубин в компании людей воинственного вида в штатском.          

         Вот, что было неспокойно. Эта ночь. Это напряжение вокруг Северцева. Сашку это не могло миновать…

– Да, он, – кивает Шубин своим людям. – В машину его. Только тихо здесь!

         Но Сашка успевает заглянуть в глаза «интеллектуалу»…

– Что ж ты… своему боссу сначала повестку не прислал?

– Прислал. Только он застрелился. Час назад. Так что придется тебе за него мемуары писать.

– Помечтай, Малдер!

         «Интеллектуал» с размаху бьет Сашку в челюсть. И Сашка совершенно проваливается в ночь. В чернющую ночь – без единой звездочки.

19. «АРГУМЕНТЫ И ФАКТЫ»

         Сашка пришел в себя в больнице. И только пришел – наткнулся взглядом на Шубина, сидящего на стуле у его постели и читающего газету. Газета называлась «Аргументы и факты».

         Шубин… Шубин… Зализанный интеллигент лет сорока, невысокого роста, сухощавый, поджарый, но крепкий. Это его удар увлек тогда Сашку в пучину ночи. Конечно, и ранение сказалось, и лихорадка, и вся эта круговерть.

         Шубин – агент ФБР или ФСБ? Если ФСБ – полбеды, и спасение возможно. Если же он американский агент, то это только начало сашкиных мытарств. И все предельно затянется. За десятилетия международного терроризма будет отвечать один Сашка – и все грехи Усамы Бен Ладена спишут на него одного. Сашка снова закрыл глаза.

         Неизвестно, сколько дней провел он в этой лечебнице. Убить Шубина сейчас и бежать? А кто ждет его за дверью? А, может, он уже в Америке, и за дверью – вооруженные до зубов агенты ФБР?

         Сашка сцепил зубы едва ли не до скрежета. Снова оглядел обстановку из-под опущенных ресниц: палата изолированная, белая, чистая, ни одной надписи – ни на одном языке. Разве что – «АиФ». Не привез же газету Шубин с собой в Штаты?

         Статья на первой странице – «Самоубийство замминистра – результат политического заговора». Но Шубин читает уже разворот – может, небылицы о жизни эстрадных звезд или какие-то анекдоты.

         О каком заговоре может идти речь? Кто-то копал под уютное место Северцева? Стимулировал расследование ФСБ? Этот фильм стал последней каплей в деле замминистра. Северцев застрелился. Похоже, что так… По сути, Сашка нужен только для того, чтобы еще больше очернить покойника. Нет, это не ФБР – сто процентов…

– Эй, Шубин, что пишут? – дернул посетителя.

         Тот ответил, не отрывая взгляда от газеты.

– Пишут, что ты, собака, три дня без чувств провалялся и следствие нам затормозил…

– Виноват, – оскалился Сашка.

– Ты не паясничай, больной, а жри витамины лучше. А то на нарах долго не протянешь.

         Только теперь Шубин вскинул глаза на Сашку и закрыл «Аргументы и факты».

– Дело вышло сложное, сам видишь. Резонирует. А лишний шум здесь не нужен. Этот процесс  должен оставаться внутри страны, поэтому.., – он сложил газету несколько раз, – поэтому нужно скорее расставлять все точки над і.

– А Дудков?

– Кто? Его-то как раз с фильмом и взяли. Ок, Гера. К тебе тоже есть ряд «запытань», как у вас говорят.

         Про себя Сашка отметил, что Шубин сменил тон. Удалая лихость уже стерлась. Видно, и ему прикрутили гайки, чтобы меньше лихачил на крутых поворотах. Внутреннее расследование не должно было перерасти в международный скандал.

– Ты пока обдумай все хорошо, Гера. Пока лежишь здесь спокойно – на казенных витаминах.

– А потом куда переложите?

– На кладбище, – пошутил Шубин и осекся.

         Поглядел вокруг хмуро.

– Мне бы телефон, – попросил его Сашка.

– Телефон?

         И вдруг Шубин протянул свою мобилу. Что-то переменилось в корне. Зачем бы так вдруг прилизанный эфэсбэшник стал заискивать в Сашке? Не хватает свидетельских показаний? Но ведь дело, считай, закрыто. И Сашка – не более чем пешка, чудом уцелевшая на шахматной доске после окончания партии.

         Сашка не стал раздумывать дальше и набрал номер.

– Ана Полетаева?

– Кто?

– Раненая из пятнадцатой палаты?

– Такой нет.

– Ана Полетаева, она работала у вас медсестрой, потом ее ранило…

– Ее нет.

– Она умерла?

– Не знаю, – сказал мужчина по-английски. – Господин, такой больной нет.  Я ничего о ней не знаю.

– Что с ней стало?

– Я не знаю.

– А Весна? Весна… медсестра из Сербии…

– Весна? Весны нет.

         Шубин покосился подозрительно.

– Может, номером ошибся?

– Может…

         Сашка вернул мобилу.

         И снова Шубин взглянул так, словно решился…

– Ты знаешь вообще, для чего я тут караулю твой приход в сознание? 

– Вообще – нет.

– Ну, не валяй дурака. Ты толковый и сообразительный парень. Дело в том, что власть… немного поменялась. Министр подал в отставку. Скандал мы замяли. И нам не нравится, что в него оказался втянут кто-то еще, кого мы не можем контролировать.

– То есть?

– Были две стороны: Северцев и заказчики. И ты, который выступил посредником. Кто еще?

– В смысле?

– Кто пытался убрать тебя в Киеве?

– Не знаю, – Сашка мотнул головой.

– Вот это нас и беспокоит. И очень. И ты можешь это узнать, Гера. Если замешан кто-то еще, он должен быть ликвидирован. Но, если это не были ваши службы, то кто?

         Вот, оказывается, для чего им нужен Сашка. Чтобы он сам отловил своих преследователей. Или они отловились на него. Поэтому Шубин вовсе не намерен упрятать его на нары, как пообещал сгоряча. Наоборот, ему предстоит вернуться в Киев, чтобы расхлебывать все до конца, в том числе – и за Шубина.  

– Может, ты мне еще и ставку назначишь?

– Ставку? Ах, ты скотина, скотина! Совсем совесть потерял. Или тебя все-таки на нары тянет? Или ты думаешь, что будешь абсолютно свободен и сможешь улизнуть, друг? Да за тобой будет такой надзор, что ты забудешь, как это – видеть в зеркале только одно отражение, когда бреешься. Это ясно?

– Ясно.

– Просто мы оценили тебя – как бы. Как бы оценили, – Шубин почему-то усмехнулся. – ты честный парень, нормальный. Бабки тебя не попортили.