"Москва слезам не верит" (К 30-летию выхода фильма)

Эта коллизия любопытно преломляется в сцене из телефильма "По семейным обстоятельствам". На кухне подруги говорят о гостях: один из них - кандидат технических наук. - А каких? - Собеседница пожимает плечами: технических! Слово, и именно с тем характерным звучанием окончания, с которым его произносит И.Муравьева, повторяется в телефильме: "бетон гидротехнический..." Герой, его произносящий, - нетрезвый человек, к которому приходит персонаж Е.Евстигнеева смотреть квартиру. Перед нами - словно бы утро после того ужина, который представлен "в том фильме - другом!"

У героя этого эпизода - почти такие же кудряшки, как у персонажа В.Алентовой в соответствующей сцене. И наконец, с трудом произносится эпитет: "...технический... психический..." А ведь подруга героини в "другом" фильме - как раз "психиатр хренов". И как раз, уговаривая подругу согласиться на ужин, она сообщает, что "санитаркой в психбольнице работала". В одном фильме - "предсказывается" судьба героя другого: пустые бутылки в авоське... похмельное утро... Герой Евстигнеева поспешно покидает подозрительного квартиранта с овечьими кудряшками: а вдруг это тоже... "волк в овечьей шкуре"?

*    *    *

Героиня В.Алентовой - пушкинская Дуня. Такая же самоотверженность, безоглядная преданность делу своего избранника, как у пушкинских героинь. Телевидение!.. Телевидение!.. - будет потом твердить всем взахлеб. Фильм - спорит с Пушкиным: Дуня здесь, в отличие от "Станционного смотрителя", оказалась-таки обманутой, выброшенной... хорошо, что не на улицу. Это Самсон Вырин рисует в своем воображении мрачные картины: "Много их, молоденьких дур, сегодня в атласе и бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу, вместе с голью кабацкой" (имеется в виду - полицейское наказание для уличных проституток... вроде тех "пятнадцати суток", которые были назначены Верзиле в фильме Гайдая). У героини В.Алентовой дело до этого не дошло. Впрочем... Были в ее жизни и "атлас и бархат". Был... и разговор с "Рудиком" на бульваре. Осень, и на заднем плане - дворник подметает листву! Это уже почти что экранизация Пушкина. Пушкин - в сегодняшнем облике. И наконец - согласие с Пушкиным: да, героиня действительно оказывается не на улице; специально сообщается: ей с ребенком в общежитии дается отдельная комната...

Человека - выбрасывают на улицу; человека... спускают в канализацию. У Солженицына через весь "Архипелаг ГУЛАГ" проходит эта метафора - "канализация"; одна часть так и называется "История нашей канализации" (имеется в виду: строительство каналов руками политзаключенных). Спрямить дорогу: чем от рождения делать долгий и ненужный кружной путь, "параболу" по жизни до смерти - лучше прямо сразу, в "канализацию"! И вновь, в фильме это кружное движение человеческой жизни - наглядно изображается. Еду из кухни в гостиную носят... мимо сортира: места, куда она в конце концов попадет! Зачем же так сложно? Можно упростить процесс, спрямить путь и сразу, из кухни... Да так почти что и происходит. Проносят еду; герой В.Басова в очередной раз выходит из сортира; звенит дверной звонок - и... Людмила заставляет своего гостя, прямо как есть, с немытыми руками, перенять у нее блюдо! А если ему в этот момент... снова захочется?..

"Гусь!" Еда - гусь, блюдо с гусем. Этот гусь потом... появится в "Служебном романе": героиня С.Немоляевой, точно так же, как герой Басова - подсунутое ему блюдо, в поднятой руке, будет держать сверток с только что купленным гусем. Здесь метафора охоты - на поверхности, почти в собственных, присущих ей изначально аксессуарах: героиня Л.Ивановой смотрит на чужого гуся глазами охотника; хищника; по-волчьи. "Где гуся брали?!" Собеседница - оказывается хитрой лисичкой: "Ах! Где брала, там уже нет!" (иными словами: брала... в курятнике?).

*    *    *

И собираются за столом в профессорской квартире... басенные персонажи. Басов - волк; длинноволосый поэт - тигр-людоед. Рудольф-Рудик - вальяжный кот; похож на своего... коллегу с телевидения, В.Маслякова. Хоккеист - пес, застенчивый пес-дворняга! Но, как и засматривавшийся на себя в зеркало пес Шарик из повести Булгакова ("Очень возможно, что бабушка моя согрешила с водолазом"), - оказавшийся по какой-то необъяснимой причине в фаворе.

Звери - в человеческом обличье. Клыков нет - зато у всех на протяжении застольного разговора в руках демонстративно торчат... ножи: "На ножах" (роман Н.С.Лескова так назывался). И, как ружье, обязанное хоть единожды выстрелить, эти ножи... (нет-нет, никто никого не пырнет, как отец - зятя в "Маленькой Вере"!) приводятся в действие. "Уж мы бы не молчали!" - грозится поэт со взглядом кровожадного хищника. Надо понимать так: стали бы во главе террора, оказались бы самыми усердными палачами? И, рассказывая об одном из своих собратьев-поэтов, подытоживает: "...Есть в нем дух бунтарский". Персонаж В.Басова, усердно трудясь над гусем, иронически соглашается: "Да, теперешним бы только старшее поколение покритиковать", - и... делает выразительное движение ножом, как бы протыкая, ковыряя им что-то. И - все заполнено клубами "адского" табачного дыма...

Любопытно развивается сюжет с незримо присутствующим здесь "Масляковым". "Думаю, дальше всех Роберт пойдет. Рождественский", - почему-то самодовольно говорит поэт-людоед. А причина актерской интонации в том, что внешне "срисован" он - явно с Рождественского; наделен взглядом человека, который действительно готов идти... по трупам. Рудольф - у "Роберта"! - перехватывает инициативу: наглядно показывает, что хоккей, трансляции с хоккейных матчей в стране - главнее, пусть самой "партийной", поэзии. И - ненавидящий, запоминающий взгляд "Роберта" ("Его звали Роберт" - был такой фильм о человекообразном... роботе). Судьба у Рудика, как мы знаем, не сложилась - не дело ли это рук нажитого им на этой вечеринке врага? У самого В.Маслякова тоже, кажется, был какой-то провал в карьере телеведущего? Значит, в его жизни преуспевающего "котяры", "кота" - тоже была встреча с таким вот тигром-людоедом? Тигр... пожирает кота!