Трапеция (ЛП)

Да чтоб его… Надоел уже дразнить при посторонних!

- Оклахома, – повторил Джонни. – Ну да. По мне, взял бы кто Техас, Оклахому и

весь библейский край и швырнул в Великий Каньон. Есть в «Билборде» что-

нибудь еще, Томми?

- Хорошая фотография Фортунати. Клео и Лионель в Бостоне.

- Нам бы туда, – сказал Джонни. – Эта жара меня убивает. Когда прочитаешь, дашь мне? Стел собирает вырезки с Клео Фортунати для альбома. Совсем на

ней свихнулась… до сих пор злится, что Лисс с ней встретилась, а у нее не

получилось. Ладно, пойду перекинусь словечком с Коу Вэйлендом. Этот

придурок меня достал.

- Что он натворил на этот раз? – полюбопытствовал Марио, а Томми навострил

уши.

- Я спросил этого вонючего ублюдка, в каком свинарнике его растили, что он не

стирает трико хоть иногда. В такую жару от него несет, как от старого козла.

Когда я вонь даже на аппарате чувствую, это уже явно чересчур! В общем, я

посоветовал ему постирать костюм и почаще мыться, а он в ответ спросил, не

гомик ли я, раз не могу пережить запах пота!

Марио пожал плечами.

- Он, когда на кого-то злится, всех гомиками обзывает. Не обращай внимания.

Джонни усмехнулся.

- Я предложил ему спросить насчет этого Стел. Не знаю даже, каким человеком

надо быть, чтобы называть всех вокруг голубыми. Так или иначе, я куплю ему

кусок мыла и пообещаю, что если он не начнет мыться, то я закину его в поилку

для лошадей! Чертов дешевый балаган! Ларри Вэйленд, наверное, до сих пор

хранит первый заработанный пятак… как вы думаете, почему он поставил Коу в

наш номер, а не взял другого ловитора? Наверняка чтобы сэкономить сотню

долларов в неделю!

И он удалился между рядами сундуков.

«Коу Вэйленд – порядочная заноза, – подумал Томми. – Зато Марио и Джонни на

него отвлекаются и не грызутся между собой».

Марио склонился над Томми, опустившимся на колени возле сундука, и тихо

пробормотал – так, чтобы другие не услышали:

- Спорим, ты не думал, что у меня такая хорошая память, а, ragazzo?

- И что мне ответить?

- Я же говорил, что довольно сентиментален, – шепнул Марио. – Эй, что-то у тебя

уши цвет сменили. Ты покраснел?

- Отвали, – выдавил Томми, – прекрати, Марио!

На них никто не смотрел, но он все равно болезненно остро ощущал чужое

присутствие.

Марио со смехом выпрямился.

- Позже поболтаем, – сказал он и заметил: – На кухне флаг подняли. Пойду-ка

поем.

Томми остался на коленях возле сундука. С одной стороны, он был доволен, что

Марио еще помнит переживания и накал их первого сезона. С другой, злился за

то, что парень поднимает подобные темы прилюдно, когда нельзя толком

ответить, не выдав себя.

Ну и что мне полагалось отвечать?

Но между дневным и вечерним шоу Томми сделал открытие, которое полностью

затмило весь гнев и замешательство. В раздевалке он промолчал. Когда поезд

загружали после представления – тоже. Когда они оказались в купе, и поезд

тронулся, Марио выговорил голосом, едва слышным за стуком колес:

- Иди ко мне, Томми. Вроде бы ты собирался что-то рассказать про Лоутон, штат

Оклахома, а?

- Разумеется, – Томми соскользнул вниз. – Но сначала расскажу кое-что другое.

Слушай, ты знал, что Коу Вэйленд пьет? Держит бутылку в сундуке…

- Знаю. Мы брали у него виски для Анжело. И не он один возит с собой

спиртное… Люсия тоже возила – если кто-то простудится, или зубы заболят.

- Я видел, как он пил, – упрямо продолжал Томми. – Пару раз. Не до отупения, но

пил. И от него пахло. В прошлое воскресенье…

- Какое кому дело, что он делает по воскресеньям? Если бы всех, кто пьет по

воскресеньям, увольняли, пришлось бы закрывать шоу.

- Он пил сегодня вечером. Прямо перед представлением.

Марио рывком сел.

- Стой, погоди минуту. Я знаю, что парень тебе не нравится. Я и сам его едва

терплю. Но это правда, Том? Ты не выдумываешь? Не преувеличиваешь?

- Ты за кого меня принимаешь? – взъярился Томми. – Я бы не стал клеветать!

Марио нахмурился.

- Прости, малыш. Но это важно. Это серьезное обвинение. Либо ты сейчас

замолкаешь, либо выкладываешь как есть.

- Я сказал, что он пил сегодня вечером. Прямо перед выходом на манеж.

Помнишь, я возвращался в раздевалку перед вторым отделением?

- Я думал, ты отлить пошел.

- Да, и, кажется, в сортире кого-то вывернуло. Там воняло, а еще я поскользнулся

и измазал обувь. Решил вытереть соломой, но оказалось, что на носки тоже

попало. Тогда я пошел в раздевалку за новыми, а он там пил. Сразу захлопнул

крышку сундука и ушел, но оставил стакан на полу. Я понюхал и… Черт, Марио, я

знаю, как пахнет виски!

Марио пристально смотрел на него. Потом сказал:

- Прямо перед выходом на манеж? Перед номером?

- Да.

Лицо Марио медленно бледнело.

- Почему ты мне сразу не сказал?

- Растерялся, не знал, что делать. Не хотел, чтобы ты выходил взвинченным. Я

боялся, но… К тому времени, как я вернулся, уже начинался номер, и я даже не

понял, что будет хуже: сказать или не говорить.

- Надо было сказать. Я бы отказался с ним выходить.

Нахмурившись, он принялся натягивать штаны.

- Одевайся, Том.

- Хочешь поговорить с Вэйлендом?

Марио покачал головой. Когда Томми влез в штаны и кроссовки, он велел:

- Ступай в вагон для женатых и спроси Джонни и Стеллу, хотят ли они пойти

перекусить в общий вагон, или мы можем придти к ним в купе. Стел сюда нельзя, а нам к ним можно. Спроси, что им больше по нраву. Скажи, что есть разговор.

Томми набросил джинсовую куртку: поздним августом жара после заката

сменялась холодным ветром. Между вагонами дуло, и он поежился. В нужном

вагоне он нашел двери с табличкой «ДЖОННИ И СТЕЛЛА ГАРДНЕР, ЛЕТАЮЩИЕ САНТЕЛЛИ» и робко постучал. Ему открыла Стелла, до подбородка

закутанная в пушистый розовый халат.

- Томми! – удивленно воскликнула она.

Он передал послание Марио, и она сказала:

- Приходите сюда. Одеваться не хочется.

- Кроме того, – добавил из-за ее спины Джонни, – когда пытаешься что-то

обсудить в общем вагоне, надо брать в учет две дюжины пар чужих ушей. Личный

семейный разговор лучше устроить здесь.

Они собрались в крохотном купе. Джонни освободил полку для длинных ног

Марио и умостился на маленьком складном стуле. Стелла и Томми сели на коврик

– часть обстановки, которую девушка возила с собой. Каждый вечер коврик

приносили в купе, и Стелла его расстилала – как она сама рассказала как-то в

раздевалке, стоя перед своим сундуком. Коврик был старый, вытертый и

истрепанный по краям, но, глядя на него, на стул, на вышитый шарф, прикрывающий сундук, Томми подумал: «Она устроила тут подобие дома. Как

родители в трейлере у Ламбета». Ему стало интересно, только ли женщины

задумываются о подобных вещах.

Джонни предложил сигареты. Марио протянул Стелле невесть где добытую

коробочку конфет, которую та пустила по кругу. Некоторое время они ели

крекеры с сыром и болтали о выступлении и долгом ночном переезде в Денвер.

- Ненавижу Денвер, – заявил Джонни. – Какой-то проклятый город. Это там

Джон и Люсия…

- Угу, – согласился Марио. – И отца Томми тоже там порвали. Еще и Анжело

досталось.

- Давайте не будем об этом, – перекрестилась Стелла.

- Что-что, а тройное я точно делать не стану, – сказал Марио. – Не знаю, что там

с проклятием, но то ли отношение виновато, то ли что, а у меня дыхание

сбивается.

- Точно, – поддакнул Джонни. – А у меня вечно наверху голова трещит.

- Кстати, о невезении, – начал Марио. – Что вы думаете о Коу Вэйленде?