Идеальный финал (СИ)

В моем «Иллюзории» Пьеро утопает в бесконечной меланхолии и грусти, в ностальгии, несущей в себе боль многих лет, в воспоминаниях, которые так небрежно резали ангельские крылья, в своих мечтах, которым уже не суждено сбыться. Кровь, смерть, самоубийство — его вечные флаги, которые так коварно вдохновляют и пугают. Пьеро — одинокий гений, он ни добр, ни зол, всего лишь одинок в моем пустынном «Иллюзории».

Я так часто пишу о своем «Иллюзории», но не говорю о нем ни слова. Пришло время поднять занавес и показать картины этого явления.

«Иллюзорий» — мой выдуманный Лондон. Почему Лондон? Я всегда в душе хотел быть гражданином Англии, я знаю всю истории, тысячи подвигов, моя любовь к этой стране не имеет границ. Лондон — великий памятник архитектуры и совершенства, мои глаза улавливали сотни фильмов, в которых описывался этот великий город, будь то драма, комедия, криминал, в любом виде он прекрасен и превосходен.

Почему же я тогда не назвал его просто Лондон, а выбрал именно «Иллюзорий»? Я тоже часто задавался этим вопросом, но в итоге нашел ответы. «Иллюзорий» — небольшой остров, среди тысячи бетонных заводов, которые выпускают черные пары высоко в ясное небо, среди миллионов людей, которые так радуются своей жизни, среди сотен стран. Серый выдуманный «Лондон», такой похожий, но и тут же такой другой. Количество людей в нем уменьшено до минимума, лишь Генри, Пьеро и «мертвые» люди, которые дополняют мечты моих образов. Осенний аромат врывается в легкие с каждым вздохом. Этот великолепный вкус воздуха, который так медленно освобождает разум от ненужного хлама, от килограммов груза. Легкий туман заполоняет пустынные улицы, слегка врезаясь в глаза. Тут никогда не встает солнце, не греет своими лучами холодный асфальт. Призрак одиночества и пустоты, он так прекрасен. Тяжелые серые тучи поедают небо, оставляя лишь однотонное полотно, на котором Боги рисуют своими слезами дождь, капли его падают на землю, одаривая ее полноценной прохладой минувших дней. Вечная осень раскрашивает город в тона багровой любви, стыда и примирения, освобождая каждый след в безлюдном мегаполисе «мертвых людей». И так изо дня в день, и лишь поздним вечером разноцветная метель разгоняла тучи, обрисовывая полную Луну, которая сияла высоко в небесах, и маленькие ангелы приклеивали блестящие звезды, чтобы придать еще больше изящества в воображаемый мир. И именно здесь, в этом самом месте, два образа скитаются по пустым улицам.

Самое странное во всем этом, что меня уже нет. Я всего лишь оболочка, ждущая пока ее заполнят. Я мертв. Наблюдатель, который смотрит за борьбой моих образов. Как кукла — марионетка, жду, пока кто-то вдохнет в меня жизнь. Это очень сложно передать словами, можно лишь почувствовать.

Генри и Пьеро, две потрясающих личности, они такие разные, но в чем-то очень похожи, в любви к крови, к смерти, к искусству. Они вдвоем пишут стихи, у Генри более жестокие, у Пьеро напротив романтичные и нежные.

Генри

Я хочу, чтоб наши дети сдохли!

Давай убьем их, это так мило,

Обмажемся бордовой кровью,

И тебе поцелуй подарю на их могилах

.

Я хочу, чтобы их было двое,

Два прелестных милых ангела.

И я уверен это не больно

Мы ведь уже убивали, только вспомни

.

Что нам сейчас для двоих стоит?

Ввести под кожу медленный яд

И при всех расскажем эту историю

Я признаю, что это был лишь я

.

А ты живи дальше, заводи семью

Когда меня повесят в семь утра

Другим детям дай свой приют

А потом, разделай их, ради меня

Ужасное творение гения зла, но с отрывками старых чувств, он пишет редко, но всегда заполоняет свои стихи кровью, мерзостью и жесткостью, за это я его и люблю. У Пьеро другие стихи, намного нежнее и красивей.

Пьеро

А я вновь открою эту дверь

Но за ней тебя так же нет

А я все жду, ты только верь

Пусть не тебя, хотя бы тень

.

Хотя бы час, все, как раньше

Ты обнимаешь, улыбка до ушей

А в душе пожары, знаешь

Она растерзана, ну а ты зашей

.

Скоро осень занесет листопадом

Аллеи и парки, бульвары, проспекты

И чувства пронесут меня взглядом

Холодным дождем прямо до неба

.

Оставь умирать, все еще не забыл

Этот город, дворцы из песка

Десятый этаж, теперь только пыль

И где же любовь теперь мне искать?

.

В этих строках, пропитанных смертью?

В улыбках прохожих, что мне незнакомы?

Опять загораться, глупая ревность

Опять холода ударом по коже

.

Давай, мы уйдем выше, чем солнце

Давай, мы вдвоем, за руки взявшись

Давай, заберем талые кольца

Но Купидон снова промажет

.

И стрелы мимо наших сердец

Так на удачу, в кого им угодно

Ты так чиста, а я же юнец

Давай не любя, сейчас уже модно

.

А я вновь открою ту дверь

Но за ней тебя так же нет

Я яд отпущу в скорости вен

Ради тебя, поцелую твой след

Два разных стихотворения. И как ни странно, но именно Пьеро и Генри руководят мною, ведь, как писал выше, я уже давно мертв.

Им еще слишком рано встречать друг друга. Потому что я еще не готов впитать именно одного из них. Но как ни странно, иногда их мысли пересекаются в поэзии, на чистых листах. В те моменты есть два выхода, либо они не создадут ничего, оставив пустынный едва заметный след своего пребывание, в вашем мире слухов и красоты, либо соединять свои мысли в один фонтан прекраснейшего искусства, рисуя непонятные стили, запутанные до совершенства. Стили, где есть все: жестокость, грусть, любовь, цинизм. Это не передаваемое ощущение моих тревожных снов. Я — этот стиль.