Совьетика

– Берегите себя!

Шел дождь, велогонщики должны были покинуть наш город завтра. А я уже думала о том, как поеду в январе на зимний чемпионат страны в Крылатское…

В Москве, к моему удивлению, меня встретили переполохом. Я не думала, что меня вообще кто-нибудь хватится – за 4 дня!

– Где ты была? – завопила Лида с порога, – Тебя по всему институту ищут! Тебя посылают в Голландию.

Я сначала подумала, что это ее вечное и неисправимое чувство юмора. Но Лида говорила, оказывается, правду. Меня и еще 3 студентов – я самая старшая по возрасту – действительно собирались впервые в истории нашего вуза отправить на 2 месяца по обмену в кап. страну…

Я была ошарашена этой новостью. Даже не могу сказать, что я обрадовалась. На Запад я никогда не стремилась. Он меня не интересовал. У меня не было преклонения перед джинсами и жевательной резинкой и интереса к закупке бытовой аппаратуры.

Я больше была озабочена мыслью, а почему решили послать именно меня. Ведь хотя я и отличница, мало ли у нас отличников, зато я никогда не занималась активно общественной работой, не занимала никаких комсомольских должностей и не выступала на собраниях с речами. Так почему же именно я?

Оказалось, все объяснялось намного проще: Михаил Евсеевич, который уже официально стал руководителем моей будущей дипломной работы, как я упоминала, был в очень дружеских отношениях с нашим «Рейганом». И он меня ему рекомендовал… Я еще не поняла, что критерии изменились. Что, возможно, как раз наоборот, будь я комсомольской активисткой – не формально, а искренне- никто бы меня туда не послал.

Началась ужасная суматоха. До отьезда необходимо было собрать кучу характеристик, пройти полный медосмотр и инструктаж в КГБ по тому, как себя надо вести за границей.

С характеристиками дело уладилось быстро: наш групповой комсорг посоветовала мне написать характеристику на себя самой, а она ее подпишет. Собрав необходимую кучу бумажек, я побежала к нашей институтской медсестре.

– Пошлите меня на медосмотр в нашу поликлинику. Меня тут вместе с еще 3 нашими студентами в Голландию посылают…

– Нет-нет, их посылают в другую страну!- уверенно сказала медсестра, – В Нидерланды.

……

Инструктаж оказался менее глупым, чем я предполагала. Если честно, даже совсем не глупым. Не было на нем никакои истерии, никакого запугивания. Совсем не так, как в знаменитой песне Высоцкого. Очень спокойный, с умным лицом мужчина средних лет вполне нормальным тоном рассказал нам, чего за границей лучше не делать и почему и с какими неприятностями можно столкнуться и как в таких случаях поступать.

– Лучше никуда не ходить по одиночке и не общаться с нашими эмигрантами.

Бывают иногда и провокации в магазинах: вам могут что-нибудь подложить в сумку, а потом устроить скандал и вызвать полицию: мол, советский гражданин украл такой-то и такой-то предметы. Не участвуйте в местных демонстрациях, не подписывайте никаких воззваний. Вот, пожалуй, и все. Руководствуйтесь собственным здравым смыслом, вы же не маленькие. Если вам что-то кажется подозрительным, держитесь от этого подальше. Если возникнут какие-то проблемы, всегда обращайтесь в наше посольство и консульство.

Не так страшен КГБ, как его малюют. Особенно когда его малюют все одни и те же лица – и именно те, в отношении которых он нас предостерегал…

Я пыталась вспомнить, что я знаю о Голландии с детства. Ну, кроме коньков, тюльпанов, художников, Петра Первого и мельниц, а также первой в мире буржуазной революции и наличия колоний и участия в работорговле. Вспомнились советская детская книжка об осаде Лейдена – «Кеес- адмирал тюльпанов» и мемуары Арда Схенка.

Перед поездкой я постаралась прочитать как можно больше о стране, которую я должна была увидеть. Картина получалась устрашающая.

«Нидерланды – член НАТО. На голландской земле размещены американские «крылатые» ракеты», – сообщал мне справочник «Страны мира». Я чувствовала себя как перед выходом в открытый космос. Причем без скафандра. Вадим Николаевич! Михаил Евсеевич! За что же вы меня так? Разве нет на Земле приличных стран?

…Между прочим, наш справочник «Страны мира» очень правильно все описал.

Весной 1999 года член НАТО Нидерланды приняли самое активное участие в варварской агрессии против народа Югославии. И кровь забытых ныне миром югославских детей – не только на Блэре и Клинтоне…

… Когда начались бомбардировки Югославии, в Ирландии только-только наступила новая весна.

Я работала на этот раз в Блэкроке. Блэкрок – это тоже один из дублинских южных пригородов, но поближе к центру, чем Дан Лири. Мой новый офис втиснулся в узкое пространство между основной магистралью, связывающей его с городом, и веткой дублинского наземного метро ДАРТ, с его зелеными шумными поездами, которая проходит по самому берегу Ирландского моря – дугой вдоль дублинского залива. Из окна офиса были видны его серые волны. Через приоткрытое окно солено пахло водорослями, а над офисом парили крикливые чайки.

Это был один из самых милых офисов, в которых мне довелось работать. Наверно, потому, что он был таким маленьким, и мы все друг друга знали. Это была не американская фирма, и здесь не надо было с утра до вечера растягиваться всем существом как в шпагате в фальшивой улыбке. Занималась она программным обеспечением для распознавания речи компьютером. Очень интересно.

Главный менеджер появлялся редко, наездами из Англии. Единственной заботой этого покрытого круглый год загаром из солярия человека неопределенного возраста с высокомерным акцентом и в хорошем костюме было, чтобы Саймон не перерасходовал бюджет и чтобы «достаточно задниц было рассажено по местам» (так он отзывался о своей рабочей силе). Что же касается местного менеджера, Имона, то он был скорее чем-то вроде завхоза. К тому же он был свой в доску парень, с типичным ирландским чувством юмора.

– Имон, ты слышал, что ваш Тишах ушел от жены и теперь собирается везде возить с собой в официальные визиты любовницу в качестве первой леди?

– Ну, слышал. Но он же не их обеих собирается возить. Так что ничего страшного…

Все остальное время мы работали спокойно, а так как телефонных звонков было пока немного (новая версия обслуживаемой нами программы только готовилась к выпуску), то у нас оставалось достаточно времени для разговоров друг с другом.

– … Мой папа был из Арабских Эмиратов, – рассказывала, постукивая клавишами компьютера, Мелина. – Я об этом узнала только уже когда пошла в школу – и рассказала своим одноклассникам. А они начали устраивать мне «темную» и обзывать «дочкой верблюда». Видите, какая я смуглая, видите? И тогда я записалась на секцию карате…

Я тихонько улыбнулась, пряча в стол книгу. К сказкам Мелины в офисе все уже привыкли. Может быть, кто-то им даже верил. Хотя какой там папа-араб мог быть у этого типично арийского с виду существа? Ничего, совершенно ничего южного не было в ее внешности: типичная девочка-немка в очечках, отличница. Может быть, поэтому она и выдумывает сказки – чтобы собственная жизнь казалось более экзотичной? В конце концов, воображала же я себя корсиканкой когда-то. Правда, мне тогда было 11 лет, а не 23.

Мелину в офисе любили. Может быть, именно за сказки – ирландцы и сами не прочь присочинить.

– Зиг хайль, Мелина! – ласково говорил ей каждое утро менеджер Саймон, неторопливо подходя с ключом к двери, у которой мы уже его давно ждали, подпрыгивая от холода. И каждое утро надрывался от хохота, когда она начинала возмущаться по этому поводу.

– Сестренка, я же шучу, ты же это прекрасно знаешь!

Англосаксы очень любят отпускать фашистские шуточки в адрес немцев. Просто-таки хлебом их не корми. Они считают, что это – “hilarious ”. Хотя на практике все их шутки сводятся к «хайль Гитлер!» или к «здесь вам не ваша нацистская Германия!» И хотя за всю свою колониальную историю англичане уничтожили пожалуй, куда большее количество мирных людей и даже целые народы в различных уголках мира, чем фашисты за несколько лет нацизма. Только Саймон никогда об этом не задумывался – ведь в британских школах этому не учат. Им не показывают фильмы об их собственных злодеяниях в Африке или Азии, а если и показывают, то обычно прославляют их (как, например, в фильме о борьбе с партизанами Мау-Мау в Кении). Слово там дают обычно собственным ветеранам-карателям – которым место не перед телекамерой, а в тюремной камере на нарах. За их преступления, выражаясь британским же лексиконом, «перед человечеством». Из речи же остальных вырезается все, что имперские уши не хотят слышать…