Жара в Архангельске

Небо над Архангельском то тут, то там гремело петардами, салютами и фейерверками.

С левого берега широкой Северной Двины виднелись то и дело вспыхивающие над освещённым ночным городом яркие шапки переливающихся звёзд. Жители левобережных посёлков выходили на реку смотреть салют, видневшийся с правого берега и завистливо вздыхали: что ни говори, а умеют архангелогородцы гулять с размахом, любят шик и блеск. Праздничный город на правом берегу во главе со своим величавым "кремлём" – высоткой манил левобережцев, и многие из них, не желая в новогоднюю ночь киснуть дома, ехали гулять в Столицу Севера.

Движение по центральным улицам Архангельска было перекрыто; по проезжей части Троицкого проспекта, Воскресенской, Набережной тянулась к центру длинная вереница людей. В основном это были большие, человек в десять-двадцать компании молодых людей, студентов, старшеклассников. Среди этих компаний была и компания Салтыкова.

Олива тихо шла, затерявшись в толпе, и молчала. Глядя на неё, никто бы не подумал, какого дурака она сваляла пять минут назад. Однако Салтыков пресёк её выходки на корню.

– Если ты будешь так себя вести, я отправлю тебя домой. Поняла? – жёстко отрубил он, когда все вышли из подъезда.

– Ой-ой-ой! Напугал ежа голой жопой! – Олива ещё пыталась казаться бесшабашной, однако в её голосе уже не было такой уверенности.

Ребята ушли вперёд, чтобы дать Салтыкову и Оливе возможность объясниться без свидетелей. Ушёл вместе со всеми и Хром Вайт, чтобы не оказаться крайним.

– Между прочим, это ты первый меня скомпрометировал! – напустилась она на Салтыкова.

– Сейчас не время выяснять отношения. А завтра поговорим, – и Салтыков поспешил присоединиться к остальным в компании.

И теперь Олива молча шла, кутаясь в свою дублёнку и уныло думала о том, что же будет завтра. Ничего хорошего тон Салтыкова не предвещал.

"Что ж, завтра и поговорим, – думала она про себя, – Конечно, это был необдуманный поступок с моей стороны – целовать при всех Хром Вайта, но когда ты целовал Аню, я ничего тебе не сказала. А теперь скажу, уж будь уверен…" Между тем, все остановились у крыльца отеля "Пур-Наволок" и стали смотреть салют.

Тассадар открыл бутылку шампанского, стал всем наливать в пластиковые стаканы. И тут к ним подошли старые приятели Оливы – Ден и Лис.

– Ребята, как я рада, что вы тоже тут! – Олива кинулась обнимать своих друзей, – Айда с нами гудеть! Отпразднуем этот Новый Год по-архангельски – с треском, по всем правилам!

– Я замёрзла, – заканючила Аня, – Пойдёмте домой…

– Есть пойти домой, – и Салтыков громко крикнул, – Так, дамы и господа!

Разворачиваем оглобли и идём продолжать отмечать праздник к нам на квартиру!

Приглашение было принято, и все дружной вереницей потянулись в направлении хаты.

Ввалившись всей гурьбой в квартиру, продолжили пиршество. Пели караоке, особенно хорошо пел Кузька, Флудман подпевал. Спели "Группу крови" Цоя, "Маленькую лошадку" Найка Борзова (Мочалыч отличился в исполнении этой песни). Потом пели ДДТ, КиШа, и даже "Hotel California". Свет в комнате был выключен, Ярпен и Регина целовались на диване, Олива гадала на картах Сане Негодяеву, а Хром Вайт на другом диване пытался взобраться на Аню.

– Снимите его с меня! – вопила она.

Саня с Оливой, смешав карты, кое-как стащили с неё пьяного Хрома. Высвободившись, Аня села между Райдером и Кузькой и затянула вместе с ними "Это всё" Шевчука.

Между тем Салтыков бегал курить с пацанами, ржал, пел караоке и не обращал на Оливу ни малейшего внимания.

– Оль, почему ты такая грустная? – спросил её Хром Вайт, ложась рядом с ней под одеяло.

– А то ты не видишь, – ответила Олива, – Вон, бегает, ноль внимания, фунт презрения. И стоило мне приезжать тогда…

– Почему не стоило? Знаешь, как я тебя ждал…

– Но он меня, видимо, совсем не ждал…

У Оливы задрожал голос и она, уткнувшись Хрому в плечо, горько заплакала. Хром Вайт гладил её по волосам, утешая, целовал её в лоб, а она, чувствуя себя ещё более несчастной, плакала ещё горше.

А веселье продолжалось своим чередом. Шампанское и водка лились рекой, некоторые, напившись вдребодан, уже падали под стол. В колонках на полную громкость орал КиШ, под которого все колбасились, пели, плясали. Салтыков же тем временем, выпив лишнее, уже вовсю скакал по полу с пустой бутылкой между ног и орал:

– И волки среди ночи

Завыли под окном!

Старик заулыбался

И вдруг покинул дом!

Но вскоре он вернулся

С ружьём наперевес!

"Друзья хотят покушать,

Пойдём, приятель, в лес!!!" – Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу! – гахнули остальные, – Я ни в чём не откажу! Я ни в чём не откажу!

Хэй!!!

Множество историй, коль желаешь, расскажу!

Коль желаешь, расскажу! Коль желаешь, расскажу!

Кто-то зазвонил в дверь. Аня кинулась открывать – на пороге стоял какой-то незнакомый толстый парень в красном колпаке и бутылкой шампанского в руках.

– Деда Мороза вызывали?

– Не-а, – хмыкнула Аня, – Но раз уж пришёл, то заходи.

– Женёооок! – гахнули из зала, – Заходи, гостем будешь!

В квартире творилось что-то несусветное. В коридоре парни пугали друг друга тем, что выпрыгивали из шкафов и орали как резаные; в накуренной гостиной творился настоящий бедлам – плясали канкан, взрывали пустые коробки из-под вина, скакали как ненормальные, едва не проломив ногами пол. Аня скользнула взглядом по комнате и отметила, что ни Ярпена, ни Регины в гостиной нет. "Не иначе как ускользнули под шумок в спальню", – решила она и тут же быстрыми шагами направилась к Салтыкову.

– Пока вы тут песни распеваете, эта сладкая парочка трахается в нашей спальне! – без обиняков заявила Аня.

Салтыков ошарашенно уставился на неё.

– Трахаются?

– Да!

– В нашей спальне?

– Да!!!

Секунда – и Салтыков как тигр кинулся к дверям. Олива, слышавшая всё, моментально выскочила из-под одеяла и кинулась наперерез Салтыкову.

"О Боже, если он застукает там Ярпена и Регинку, им конец! – стучало в её голове,

– Я должна во что бы то ни стало задержать его…" – Мелкий, отойди! – приказал Салтыков, пытаясь отодвинуть Оливу, которая встала в дверях, преградив ему выход.