Жара в Архангельске

Ночные улицы Архангельска после вчерашних новогодних гуляний были почти безлюдны.

Кое-где ещё виднелись объедки вчерашнего праздника в виде взрываемых мальчишками петард да небольших кучек праздно гуляющего народа на площади возле ёлки.

Аня и Олива, пройдя мимо нарядных витрин уже закрывшихся центральных магазинов, вышли к высотке и, миновав поблёскивающие в отсветах разноцветных гирлянд ледяные фигуры, свернули на архангельский "Арбат" – улицу Чумбарова-Лучинского.

Чумбаровка была одним из самых любимых мест Оливы в Архангельске. Это была тихая, вымощенная плитами улочка, как и Арбат, созданная исключительно для пешеходов.

По бокам её стояли красивые старинные здания – в основном музеи, памятники архитектуры. Как и на московском Арбате, были там и магазины, и кафетерии. Летом на газонах и клумбах Чумбаровки цвели ярко-оранжевые маргаритки, лиловые ирисы, пёстрые анютины глазки, а резные скамейки укрывала прохладная сень акаций и серебристых тополей; зимой же скамейки были пустынны, равно как и детские качели с каруселями, лишь поблёскивали в свете фонарей выстроенные то тут, то там изящные ледяные фигуры, а в центре Чумбаровки высилась, играя причудливой иллюминацией гирлянд, нарядная величавая ёлка.

Однако ни Аня, ни Олива не могли в этот вечер в полной мере насладиться красивым видом нарядных зимних улиц, открывающихся их взорам. Олива была вся на нервах из-за Салтыкова и до сих пор не могла отойти; к тому же, на улице был мороз, и Аня, будучи изнеженной, тут же заскулила, что ей холодно.

– Если хочешь, ты можешь вернуться домой, – сказала Олива, – А я не вернусь. Я не хочу его видеть, тем более, ему на меня по большому счёту насрать. Пусть там сидит бухает со своими приятелями.

– Ну конечно, а потом ты вляпаешься тут в какое-нибудь дерьмо, а мне за тебя отвечать, – проворчала Аня, – И вообще, я не понимаю, как это Салтыков всё ещё терпит твои заёбы. Будь я на его месте, я бы уж давным-давно тебя послала.

Олива ничего не ответила, и подруги молча пошли дальше. На дорогах было скользко, и Олива то и дело подскальзывалась и падала. Шли они, шли, вышли на набережную, потом свернули в какой-то переулок, петляя наугад до тех пор, пока не забурились в какой-то "шанхай". А время-то позднее, людей поблизости нет. Кругом какие-то стрёмные деревянные бараки с разбитыми окнами и заколоченными дверьми, покосившиеся и обледенелые деревянные тротуары… Аня пересрала не на шутку.

– Больше я никогда в жизни с тобой не свяжусь! – причитала она, – Вот что нам теперь делать, как отсюда выбираться? И зачем я, дура, пошла у тебя на поводу!

Осталась бы дома, а ты бы и бродила бы тут одна…

– Погоди, не пищи, – сказала Олива, – Ты же знаешь, со мной не пропадёшь.

– О, ну конечно! С тобой не пропадёшь, да. Зато с тобой попадёшь так попадёшь…

– Попадёшь, зато не пропадёшь. Ладно, не ной, щас чё-нибудь сообразим.

Тут на углу показалась какая-то подвыпившая компания. Недолго думая, Олива направилась к ним.

– Извините, вы не подскажете, как нам добраться до высотки?

– До высотки-то? – насмешливо переспросил один из гопников в шапке, лихо заломленной на затылок, – А вы сами чё, не местные, да?

– Да, мы вот заблудились…

– Ну тогда идите вон туда, и всё время прямо – будет вам высотка, – он махнул варежкой куда-то вбок, и Олива с Аней, как наивные чукотские девушки направились туда.

– Я же говорю – со мной не пропадёшь! – весело подбадривала Олива подругу, – Щас выйдем к высотке и всё будет чики-пики.

Однако по мере того как они шли, "шанхай" всё не кончался, а наоборот, местность вокруг них становилась всё менее знакомой и более стрёмной.

– Ты уверена что мы идём в правильном направлении? – забеспокоилась Аня.

– Да хуй знает, – честно призналась Олива, – Щас ещё у кого-нибудь спросим.

Однако спросить у "кого-нибудь" дорогу здесь было довольно-таки проблематично.

Людей не было видно вообще. Наконец, на углу появилась какая-то тётенька с коляской. Олива ринулась к ней.

– Скажите пожалуйста, как нам дойти до высотки?

– Эва-а! – удивилась женщина, – Это вам далеко надо идти. Здесь вы не выйдете, разве что до Урицкого доберётесь, а оттуда на автобусе…

Делать нечего – пошкандыбали наши бедолаги искать выход на улицу Урицкого. Кое-как выбрались – и пиздец опять подкрался: автобусы об эту пору уже перестали курсировать…

– Я тебя убью!!! – раздражённо выпалила Аня, – Правильно говорят: один дурак так узел завяжет, что трое умных не развяжут. И как мы теперь домой попадём, интересно знать?!

Олива виновато молчала. Да и что тут скажешь? Наворотила она делов, что и говорить, наворотила. Недаром про неё говорили, что чего ей не хватает, так это мозгов; да она и сама признавала тот факт, что она дура.

Нет необходимости описывать их дальнейшие мучения полуторачасовой ходьбы пешком на каблуках по льду, на двадцатиградусном морозе, под Анины причитания и всхлипывания. Но, как говорится, всё хорошо, что хорошо кончается – в конечном итоге подруги добрались всё-таки до дому.

– Как ты думаешь, он хоть немного там волнуется за нас? – предположила Олива, – Мы ведь три часа отсутствовали…

– Не думаю, – сказала Аня, – Впрочем, сейчас узнаем, – и решительно нажала кнопку звонка.

Она оказалась права. Салтыков и компания по-прежнему сидели в гостиной как ни в чём не бывало, пили пиво. Накурили – не продохнуть, аж на лестничной площадке тащило табачищем. Дверь им открыл Райдер – Салтыков даже не соизволил выйти в коридор.

– Девчонки! – крикнул из гостиной Макс Копалин, – Идите сюда!

Аня, едва заглянув в гостиную, тут же вспыхнула до корней волос и радостно заулыбалась. Олива по её реакции сразу поняла, что среди прочих там находится и Дима Негодяев.

– Я как раз хотела позвать тебя сегодня на каток, – пролепетала ему Аня вмиг изменившимся голосом.

Дима моментально покраснел и опустил глаза. Парни заметили это.

– Мммм, Димас? – подмигнул ему Павля.

– Я это… пойду… – замялся Димка.

– Да, пора собираться, а то поздно уже, – подхватил Райдер и все просочились в коридор.