Их было трое (сборник)

зал стэком на идущего навстречу подростка, с мешком

за плечами, по-видимому, приняв его за нищего.

. Приблизившись к мальчику, Керакозов натянул креп-

ко закрученные на кулак вожжи, кони стали. Подросток

тоже остановился. Он снял с плеча мешок из домоткан-

ного сукна, широким рукавом черкески вытер со лба пот.

— Кадам сауш, лаппу?*— спросил Керакозов по-осе-

•тински.

— Нахима, — ответил юный путник, застенчиво улыб-

нувшись.

— А что это означает? — Ираклий Спиридонович с

тихим смешком пожал плечами.

Мальчик засмеялся, сверкнув белыми зубами, — он

понял, что познания его собеседника в осетинском языке

не идут дальше произнесенной фразы.

— Домой, — по-русски повторил мальчик. — Дедуш-

ку в городе искать.

Подъехал обоз. Охранники спешились. Богдан Богдан

нович Злыдень разминал отекшие ноги. Мистер Стрэнкл

смотрел в длинный морской бинокль на отроги Главного

Кавказского хребта. Старый проводник Габо пристально

разглядывал юношу в черкеске, а тот не мог отвести глаз

от керакозовских скакунов и прищелкивал восхищенно

языком. Наконец Габо сказал несколько слов по-своему.

Мальчик, потупив взор, ответил. Старик снял косматую

горскую шапку и скороговоркой прочитал какую-то мо-

литву, часто повторяя «аллах».

— О чем они?— полюбопытствовал мистер Стрэнкл.

—Э! — махнул рукой Керакозов. — Сейчас догово-

* Куда идешь, парень? /осет,/

92

рятся до того, что окажутся близкими родственниками.

Держу пари. Уж таковы осетины. Родственники — уж как

пить дать.

— Пить дать? О кей!

Иностранец без лишних слов извлек из-под сидения

кожаный саквояж, достал объемистую бутылку виски,

содовую воду, колбасу, хлеб. Через минуту путешествен-

ники закусывали. Не страдавший отсутствием аппетита

Керакозов остался весьма доволен таким оборотом дела.

— За успех экспедиции! — поднял походный метал-

лический бокал Ираклий Спиридоиович.

Старик Габо спорил с мальчиком:

— Саладдин умер, так едем со мной! Через два дня

вернемся в город, сходим к начальству. И тебя опреде-

лю в школу, и твоих друзей. Где они?

— Они ушли вперед, в город. Мать меня упросила

остаться немного дома. Ахметка не согласился ждать.

Говорит: джигит не должен терять время, когда важное

дело есть...

Знаур не сказал, что этим «делом» была предполага-

емая поездка на фронт. Умолчал он и о первой встрече

с матерью.

Габо подошел к коляске, почтительно снял шапку.

— Господин!—обратился он кСтрэнклу.—Этот маль-

чик мой внук. Отец его матери, лесник Ирбек Саламов,

приходился мне двоюродным братом...

— Вот, пожалуйста! — встрепенулся Керакозов. — Я

же говорил, что они окажутся родственниками.

— Я говорю правду, Ираклий Спиридоиович. Маль-

чик воспитывался в доме родственников отца, как неза-

коннорожденный. Недавно душа хозяина дома Салад-

дина переселилась в иной мир — такова воля аллаха.

— Где же его отец? — спросил Керакозов.

Понизив голос, Габо ответил:

— В Турции или в Персии, офицер.

Мистер Стрэнкл насторожился. Он не забыл о встрече

в Тегеране с сотником Кубатиевым и о его просьбе пере-

дать деньги какому-то мальчику. Ведь речь шла, кажет-

ся, о Саладдине, которого большевики должны были по-

ставить к стенке?

Но мистер Стрэнкл не принадлежал к числу людей,

торопящихся отдать деньги /хотя бы и небольшие/ в

чужие руки. Нет, ни из своих, ни из казенных сумм он не

93

потратит без пользы для дела ни единого шиллинга!

Другой разговор — благотворительные посылки. Чем

быстрей избавиться от них, тем лучше.

Вдруг мистеру Стрэиклу пришло на память то зага-

дочное слово, которое он услышал тогда в тегеранском

духане «Невидимая нить»

— Кавда... кавдасард... Габо! Что такое «кавда-

сард»? — спросил он проводника.

— Рожденный в хлеву, незаконнорожденный.

— Хм. А он... тоже из хлева? — Стрэикл ткнул стэком

в сторону Знаура, стоявшего поодаль.

Ради аллаха, тише! — взмолился старик. — Это так

оскорбительно. Мальчик до сих пор не знает, кто его

отец. Когда возмужает, ему расскажет об отце сама мать.

— Что же ты хочешь от меня, говори, — Стрэнкл под-

нес горящую зажигалку к сигаре.

— Мальчик идет учиться во Владикавказ. Я сам опре-

делю его в школу, а пока позвольте взять Знаура с собой

в экспедицию.

— Знаура?.. — мистер Стрэнкл удивленно и с

каким-то испугом посмотрел на старика, неужели это

тот мальчик, о котором говорил ему сотник?

— Его имя Зиаур, мой господии. Когда мы вернемся

в город, я определю его к родственникам. Боюсь, что

дедушка, к которому он идет, откажется принять его к

себе.

— Какой еще дедушка? Ведь ты сам назвался дедуш-

кой, — заметил Керакозов.

— Дело в том, Ираклий Спиридоновнч, что тот де-

душка не прямой, а я близкий.

— Понимаю, — снова рассмеялся Керакозов. — Он

ему такой же дедушка, как ты мне бабушка...

— Нам не нужны лишние люди. Глава миссии

будет недоволен, если узнает, но... что ж... возьму на се-

бя. Как принято говорить в России: семь бед—один от-

вет. А нет ли у мальчугана насекомых, черт бы их по-

брал?

— Что вы, господин! Мальчик воспитывался в знатной

семье! — с поклоном возразил Габо.

Теперь и знатные позавшивели, — ввернул Керакозов.

— Только одно условие,— сказал иностранец. —

Малыш будет мне помогать составлять гербарий лечеб-

ных растений Кавказа.

94

— Ом будет делать все, что вы прикажете, мой госпо-

дин! — еще ниже поклонился Габо.

— Мистер Злыденс!

— Слушаю вас,— старый военный чиновник склонил-

ся в почтительной позе.

— Можете выдавать паек этому малышу.

— Слушаюсь.

Через несколько минут экспедиция тронулась в путь.

Габо снова затянул осетинскую песню. Знаур тихо под-

тягивал ему.

А перед глазами мальчика вставала картина встречи

с матерью. «У меня теперь есть мать,— мысленно гово-

рил Знаур, оборвав песню на полуслове.— Мать!..» Она

стоит перед ним и повторяет одни и те же слова: «Ма

хур!* Ты со мной, ма хур!..»— гладит сына по голове,

плачет от счастья. А когда настал час разлуки, сказала:

«Ты уходишь в город учиться? Не хочу, чтобы первое

слово мое было против твоей воли. Поезжай. Пиши пись-

ма. Я сама приеду к тебе, ма хур. Но останься хоть на

два дня, прошу тебя...»

Ахметка настоял на своем — идти в город немедлен-

но. Поспорили, чуть не поссорились. Костя взял сторону

Ахметки. Условились встретиться через три-четыре дня у

дальнего родственника Знаура, Дзиаппа, который жил

рядом с осетинским кладбищем. Мать советовала разы-

скать другого дедушку, Габо, но не знала, где он живет.

Ей не хотелось, чтобы сын переступил порог дома старо-

го Дзиаппа, близкого к роду Кубатиевых.

«А теперь я еду с дедом Габо, — думал Знаур. — И

через два дня мы будем в городе. Как странно. Видимо,

Уастырджи** помогает мне...»

И еще вспомнились последние материнские слова,

произнесенные с тревогой: «Зачем ты покидаешь меня,

ма хур!..»

Поднявшись в предгорье, экспедиция разбилась на

две группы. Злыдень с обозом остался в селении Фидар.

Стрэикл приказал ему раздать детям сорок маленьких

* Ма хур /осет./—-мое солнце,

**У астырджи — в осетинской мифологии — покровитель

путников.

95

посылок — мешочков прогорклой муки, составить и

заверить печатью Совета список получивших по-

дарки.

Мистер Стрэнкл, Каракозов, Габо и Знаур в сопро-

вождении двух конников охраны — рябого курда Мехти