Люди на болоте. Дыхание грозы

он, почти не было техники, удалось добиться двух тракторов, тогда как

нужно их ни мало ни много - пятьдесят. И не скрывал, что люди - было такое

- подавали заявления о выходе из колхоза. И что была угроза, что колхоз

распадется. Может быть, только твердая воля районного руководства удержала

колхоз: сразу же провели собрание и исключили из колхоза нескольких

наиболее зажиточных. Исключили, "возбудив ходатайство переселить их в

другое место, на земли запасного фонда". В другом сельсовете "почти целая

организация" заявила:ни за что не пойдет в колхозы. Тарасенко открыто

сказал: "И что вы думаете - пришлось сражаться с этой частью долгое время.

И только когда отвели хороший участок для коллектива, вся деревня пошла в

колхоз". Он не скрывал, что в районе есть "довольно нездоровые моменты" -

крестьяне распродают имущество.

Очень гнало агрономов, мало изб-читален... Когда он сказал это,

Рачицкий перебил его: читальни самим строить надо! Тарасенко вспыхнул:

"Как это можно!.. - Он заговорил жестко, с возмущением: - Вы дайте им хоть

первый урожай снять!

У них средств нет!.." Позже он еще раз с упреком заявил:

"Надо закрепить коллективы! А их можно закрепить не разговорами и

резолюциями! А конкретной помощью!.."

Он сказал и больше и лучше, чем другие. И все же, вспоминая, вдумываясь

в его содоклад, Апейка чувствовал, что понимал Тарасенко не все верно. По

его выступлению выходило, что почти все те, кто не хотел идти в колхоз, -

это кулаки или, во всяком случае, настроенные ими. Не только из того, что

слышал в Жлобине, а и из выступления Тарасенко убеждался Апейка, что

крестьяне в Климовичском районе, не все конечно, но, видно, многие, были в

колхозах не по доброй воле, а под страхом выселения на "запасные земли".

Под страхом зачисления в кулаки или подкулачники. Из выступления можно

было понять, что переселено там на запасные земли уже немало. "Нет, там,

видно, не очень-то давали возможность крестьянам раздумывать..."

В перерыве между заседаниями, в шумном вестибюле, Апейка заговорил с

Тарасенко о жлобинской встрече. Тарасенко знал не только Ярощука, но и

бородатого. "Ярощук, конечно, напрямую прет. Не умеет выбирать стежки. Без

подхода человек... - говорил Тарасенко, дымя трубочкой. - Я говорил ему об

этом. Но что поделаешь: чего нет - того нет. А люди селу требуются - всех,

кого можно, подобрали.

Работы много! Вот и Ярощук нужен. Без Ярощука не обойдешься... Да он и

чего-то стоит, разобьется, а сделает...

А вот этот Кузьма, борода эта, - вспомнил Тарасенко, - это тип! Все

село баламутил! Не кулак, а хуже кулака! Так что не удивительно, что

Ярощука доняло! Меня самого доняло!..

Разумно поступил, что уехал!.. Вовремя выкрутился..."

Апейка и тогда, в вестибюле, и потом, вспоминая, чувствовал, что

разговор этот был неприятен Тарасенко: недаром, чуть только подошли

знакомые, заговорил о другом; пошел с ними...

Его прямота на трибуне расположила людей к откровенности: почти все

время пульсировала в выступлениях живая, беспокойная жизнь. Один говорил,

что в ряде колхозов сделано только формальное обобществление имущества и

средств, что крестьяне не надеются на прочность колхозного фундамента.

Другой заявлял, что нельзя добиться интенсификации сельского хозяйства без

минеральных удобрений; тревожился, что минеральных удобрений колхозы

получат очень мало и что директивы о строительстве завода минеральных

удобрений не выполняются. Председатель колхоза из Пуховичского района

пожаловался, что из-за отсутствия машин "как работали трехполкой, так и

работаем. Если же мы в коллективах будем работать трехполкой, какой толк

будет?". На отсутствие машин жаловались многие: машин, видно, не было даже

в большинстве таких колхозов, которые существуют уже по дватри года.

Оратор с Полотчины сетовал, что в колхозах нет гвоздей, нет постромок,

хомутов: "На сотню коней есть двадцать хомутов - и негде купить, сырья

нет". Он говорил с болью, с гневом: "Все товарищи останавливались только

на нехватке тракторов. Будто один недостаток, если тракторов мы не

имеем... Как мы машинами обеспечены? .. Еели, например, в коллективе есть

молотилка, а в ней сломалась шестеренка, то купите, пожалуйста, новую

молотилку. Потому что нечем заменить сломанную часть. Когда мы просили

лемехов, то нам не прислали ни одного лемеха, а прислали - плуги!.. -

Голос его становился все звонче, требовательнее, он, с хозяйской горечью,

уже словно обвинял кого-то: - Если посмотреть, какой коллективы получают

доход, - так никакого! .. Все средства идут на строительство!.. В

коллективе у нас зачастую есть босые и голые! Кредитованием они не

обеспечиваются! Мы получили на весь коллектив четыре пары подошв! А где

нательное белье, а где нитки, которыми мы должны шить?! Коллективу не на

что на сегодняшний день пошить одежду! .."

После таких голосов Апейке неловко было слушать споры о том, где

строить агрокомбинаты, агрогиганты; требования, чтобы к трем районам

агрокомбината присоединить еще четвертый. Аксючиц из Минского округа с

философским глубокомыслием рассуждал и объяснял, чем вредны разговоры о

том, что темны коллективизации велики и что их надо уменьшить. "Можем ли

мы так ставить вопрос? - спрашивал он с пафосом, обводя зал взглядом.

Выждав немного, ответил сам же: - Если б мы перед собой поставили вопрос о

том, чтобы эти темпы уменьшить, то это означало бы поставить вопрос о том,

что надо... нашу классовую борьбу на селе уменьшить! .. Так ставить вопрос

мы не можем. Эта постановка вопроса не наша!" Апейка невольно подумал с

иронией: "Мудрец!"

Один оратор, рассказав, сколько пришлось потратить времени и сил, чтобы

добиться обычной силосорезки, - ехать в Минск с председателем РКИ, -

заявил тревожно: "Если в дальнейшем мы будем чувствовать такую слабую

помощь, мы не сможем соответствующим темпом развивать дело сельского

хозяйства". Очень резонно сказал он: "Дело коллективизации на сегодняшний

день является еще новым делом...

Мне кажется, мы должны эти самые колхозы воспитывать как малых детей,

чтобы они лучше укреплялись". Еще более серьезную тревогу почувствовал

Апейка в выступлении председателя окружного исполкома с Могилевщины

Малашонка.

"Нам всегда казалось, - медленно, басовито гудел Малашонок, - что мы

произвести сплошную коллективизацию в Климовичском районе сможем за счет

средств, которые имеются в нашем распоряжении. Но мы вынуждены были

убедиться в том, что дело коллективизации даже.одного района... явилось

непосильным для наших окружных учреждений".

Как и доклад, с противоречивыми чувствами слушал Апейка заключительное

слово Рачицкого. Отвечая ораторам, что беспокоились о кадрах, о технике

для колхозов, признав, что "вопрос о кадрах является самым ответственным",

Рачицкий решительно заявил: "Существующая сеть учебных заведений, даже

если она и будет несколько расширена, не сможет разрешить тех задач,

которые мы себе ставим, и не сможет на протяжении двух лет пополнить

состав кадров с низшим и средним образованием. И даже на протяжении - трех

лет".

"Другой вопрос, который занял довольно большое место в прениях, -

говорил Рачицкий, - это техническая вооруженность. Этот вопрос также на

протяжении двух-трех лет и даже в конце пятилетки полностью не будет решен

в таком объеме, в каком надо".