Словесное древо

презрение уничтожают их. Твой ответ Иконникову должен бы быть следующий: «Мне,

мол, до всего этого нет никакого дела, да и, будучи на вашем месте, я бы не говорил

таких штук, — особенно другу про друга». Вот и всё. И никто бы не посмел брехать

дальше. Я всегда поступал так. Конечно, у тебя было к врагу дело — и ты не выплюнул

из себя обиду - это, конечно, тяжелей вдвойне. Твердо уверен, что мой тюльпан не

увянет и не надломится. Умелые бульварные профессора истратили свой газ попусту, и

ты не бросился в объятия первой встречной, на что был рассчитан вонючий выстрел.

Тут не без корысти и надежд и со стороны самого куплетиста. Приеду, если не умру,

третьего числа... Благословляю еще раз. Готовлюсь к сладкой казни. Мир тебе и жизнь!

Больше письма не будет. Телеграмма же послана: «Приеду третьего». Приезжай,

приезжай — судья мой неумолимый! Жду. Сердце и песни мои да будут тебе щитом от

темных нападений!

182. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

182

17 декабря 1932 г. Москва

Обязательные поправки в стихах для «Звезды». Общее заглавие:

Стихи из подвала

Художнику Анатолию Яру (Без Кравченко, чтобы звучало поэтичнее, и без

заголовка «Письмо».)

В строке: «Они не укоризна пиру» — нужно: «Их стон не укоризна пиру».

В стихот<ворении> «Ночь со своднею...» написано: «Ставлю я булыжной», нужно:

«Ставлю я горбатой Пресне».

Написано: терпкую росу, нужно: ярую росу.

Написано: «Заблудился Марк Аврелий», нужно: «Серебрится Марк Аврелий».

Написано: «Я выверну ишачью шею», нужно: «Я надломлю ишачью шею».

Написано: «Чиня былые корабли», нужно: «Чиня былого корабли».

Прошу тебя, друг мои верный, обратить на подчеркнутые слова самое тщательное

внимание. Это стихи твои кровные, и ты должен ради их потрудиться, даже если бы

тебе пришлось отложить свой визит к Горбову, насколько бы этот визит <ни> был для

тебя дорог!

Послал тебе большое спешное письмо с доверенностью, — посылку с палеховским

зографом. Если не передали, то сходи к Дыдыкину Николая Васильевичу, она лежит у

него на Крюковом канале, против церкви Николы Морского. Пей чай (заваривать

можно по неполной чайной ложечке) и помни своего деда — приедешь — найдешь его

еще более старым, чем в твой приезд с Горбовым. Одевай дома валенки, я думаю у вас

сыро — не захвати ревматизма — не то эта болезнь влияет на сердце и вылечивается

годами. В Москве зима пушистая и сухая. У меня в подвальце очень тепло и сухо.

Только сердце устает непрестанным созданием твоего присутствия. Твои вятские

штанишки висят в обнимку с лапотками, и я прикладываюсь к их заплаткам всякое

утро и даже ночью. Что будет дальше? Выдержит ли сердце и песня?

Твой Дед.

В стихот<ворении> «Ночь со своднею...» написано: Вяткой, Вологдой, Рязанью,

нужно: Черемисиной, Рязанью. Написано: луна косая, нужно: луна глухая. Целую до

зубов - до крови, до души!

183. М. А. ЗЕНКЕВИЧУ

21 декабря 1932 г. Москва

Дорогой поэт - мне передали, что моя поэма о юном герое находится у тебя. Мне

нужно знать, что с нею делается. Тройский мне обещал ее напечатать в «Новом мире».

Убедительно прошу об ответе!

Низко кланяюсь.

Н. Клюев.

Гранатный, 12, кв. 3.

184. А. А. ПРОКОФЬЕВУ

Наголо 1933 г. Москва

Дорогой поэт!

Присылаю Вам свои стихи, прошу что-либо выбрать для журнала и усердно прошу

об авансе рублей триста! Жить очень тяжело.

Ради моего сердца прошу Вас не давайте никаких прямых ответов на вопросы

Брауна о певице (она оказалась не московской, а питерской) и протчем. Толя просил

Брауна разузнать косвенно от Вас - источники Ваших сведений. Умоляю, поэт, не

выдавайте! Кланяюсь любезно братски. Жду ответа.

Преданный Н. Клюев.

185. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

14 февраля 1933 г. Москва

183

Дорогое дитятко! Получил твое письмо, благодарен тебе за него глубоко. Много бы

можно о нем поговорить или отписывать, но отлагаю это до твоего приезда ко мне.

Прошу тебя известить меня заранее о своем выезде, чтоб я мог, насколько

позволяют мои силы, встретить гостя не буднями.

Виктор живет у меня на полном содержании, у него ни копейки. Поступил он на 200

руб. Первая получка будет в марте, и его придется попросить жить у себя и питаться

без моих хлопот. Мне очень тяжело с ним. Хотя и спасибо ему, что он ночует у меня,

пока я болен. Врач очень доволен, что сосуд у меня разорвался в легком и во рту у

слюнной железки, могло быть кровоизлияние в мозгу.

Кровь не перестает показываться — вот уже неделя — каждый день. После твоего

письма как будто стало в глазах светлей, но главная боль левой половины затылка очень

сильная. Прописано лекарство. Верю тебе - твоему лекарству. Только оно может меня

поставить на ноги, возвратить творческие часы, которые в моем положении все

считаны. Ими весьма надо бы дорожить. Пока же они погасли. Во всю зиму я не был

ни у кого, не оттого что я боюсь людей, а потому что не жду и не желаю от них ничего.

И сладостно, что в болезни и мучении последних недель я как никогда утверждаюсь в

том, что нужно идти тем путем, который труднее всего. Брать то, что мир отвергает, не

делать того, что делает мир. Идти против мира во всех путях его, и тогда дойдешь к

торжеству кратчайшим путем. Входите тесными вратами; потому что широки<е> врата

и пространный путь ведут в погибель (Евангелие от Матфея). И когда ты говоришь, что

нужно всё испытать вплоть до спермоля — это лишь ядовитый суррогат познания. На

самом же деле тебе нужно быть покорным шепоту души и сказать самому себе так:

нужно быть многострунным, нужно всем пожертвовать, всё претерпеть, ни перед чем

не останавливаться, нигего не бояться, ничему не верить, кроме подлинного голоса

сердца. Должно всюду искать, углубляться в изыскания философии, изучать древность,

черпать из музыкальных созвучий, жить с каждым цветком в природе, понять все

страдания и их умиротворить, жить в вихре суетного света, не принимая его законов

как истины, любить, плыть по волнам фантазии, читать, любить искусство, понять пре-

лесть варварства, всё нанизать на ось опыта и оставаться теплым и ясным, как заря над

озером, быть спокойным, недвижным, как снег на вершинах гор, и лишь в любви и

ревности быть буйным и мятежным, как море! Вот твой истинный голос, когда ты

говоришь, что нужно всё испытать. Я договариваю за тебя. Верю, что ты примешь это.

Прости, ласточка, что первый раз за все шесть лет нашей близости я позволяю себе

что-то похожее на поучение. Не принимай этих прекрасных слов и за насилие над

тобой. Видно, так надо, чтоб они сказались. Пастернаку написал, но ответа еще нет.

Послал тебе пару белья, — получи их у Елены Михайловн<ы>. Больше ничего не взя-

лись везти. В «Земле советской» напечатаны мои стихи, но гонорара никак не могу

получить. Даже не на что выкупить паек. Мамин пирог я получил. Напрасно

беспокоилась - благодарю!

Написал Тихонову письмо, чтоб напечатали два стихотворениях Предложи им: «Я

лето зорил на Вятке...» В стихот<ворении> «В разлуке жизнь...» слово «молился»

можно заменить словом -«трудился» (хотя это и будет клеветой на самого себя). Павел

Васильев объявился. - шубу на хорях снес обратно в комиссинку, пьет до опухоли,

ходит звероподобным — на волосок от ночлежки и воровской «фомки» (так называется

инструмент для взлома). Одним словом, настоящий Пушкин, только такой, каким его

понимает каторжная камера, дебри ночлежек и ночных трущоб. Спрашивал: «Где

Толька Кравченко? Я его хочу познакомить «с одной» из "Нового мира"». Я собрал кое-

что про эту «одну». Оказывается, она дочь инвалида из ларька с квасом и пивом -