Словесное древо

8 октября 1931 г. Москва

Мой друг, мой нежный друг, люблю тебя — зову, И в сердце у меня, как солнце, ты

сияешь... И если ты со мной, и если ты ласкаешь, Боюсь, что знойный сон недолог —

наяву...

Но если ты вдали — стремлюся за тобой, Печальной памятью черты твои лаская...

Так ива грустная, склоняясь над волной. Лобзает облака зардевшегося Мая...

❖ ❖❖

Получил конверт с письмами, одно из них очень неприятное — тебе бы нужно

предварительно прочитать его. С комнатой ничего не выходит. Вероятно, нужно время,

чтобы устроиться сносно. Но с ночевкой трудно, у Карасин<к>ина всё еще гостья, и

мне спать негде. Напиши, когда приехать к тебе. Я тоскую невероятно! И в таком со-

стоянии не могу ничего делать путного. Повторяю, что нужно время, чтобы устроиться.

Всё ли у меня благополучно в келье? Я тебе писал, что за городом можно легче, но

расходы больше. Прошу тебя, — отвечай немедля! Чем кончить мое пребывание в

Москве? Прошу тебя, напиши, можешь ли ты приехать в Москву? 12 октября гостья у

Коленьки уезжает домой, и ты можешь пожить у него. А в ноябре Кореневы уезжают в

Италию — и у меня есть надежда поместиться в их комнате на время их отъезда,

Понемножку можно подобрать зимнюю дачу в две комнаты недалеко от Москвы, так

напр<имер>, в Серебряном Бору. Без тебя я этого решить не могу и скучаю по тебе

невыносимо. Как быть? Соглашаться ли на комнату в 10—15 метров? Или ждать?

Прошу тебя скупать в Питере газеты, в которых печатаются московские предложения о

перемене комнат, вырезать эти объявления и прислать их мне. В московских газетах

больше ленинградских предложений и наоборот. Мне так говорили. Я очень страдаю и

неустройством, и одиночеством. Клычков каждый день пьяный и поговорить с ним

толком нельзя и т. п. Как только получишь письмо — отвечай. Каждый день дорог.

Посылку получил. Но книгу еще не могу устроить. Ты очень напугал меня своим

первым письмом. Я думаю, что оно основано на скоро меняющихся обстоятельствах...

Шлю тебе свое благословение. Прости меня, дитя мое! Любовь моя всегда с тобою.

8 октября.

163. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

12 октября 1931 г. Москва

Письмо с упоением получил. Человек по комнате приходил от меня и еще будет

ходить, иначе нельзя. Всё благополучно. В ноябре, быть может, поеду на Кавказ

полечиться. Послал тебе письмо со стихотворением — получил ли? Был в опере,

слушал Садомова — великолепен и необычайно сочен. Миша переезжает в Ленинград.

Кардовский и Коренев — студий не держат и учеников не принимают.

164. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

20 октября 1931 г. Москва

Дорогое мое дитя,

Лосенок мой - золотое копытце.

Что ты редко мычишь — видно, хорошо чувствуешь себя без старого сохатого

оленя? Не заблудился ли в пихтовой чаще ты, — заплутал в буреломе — смотри, как бы

не провалиться в берлогу — кругом медвежьи храпы, с опаской лыжи правь.

Стремлюсь, простираюсь к моему апрельскому, озимому солнышку, но жду 25 октября,

чтобы получить ответ о лечении. Миша с женой, вероятно, приедут на днях в

174

Ленинград, дела мои налаживаются. Последнее дело это тетя Соня - тогда будет покой.

Твердо уверен, что и это устрою.

Отношение ко мне исключительно хорошее, а насчет гостей, так не хватает никаких

сил, чтобы обслужить всех. Был на «Пиковой даме» в Большом. Слушал Садомова в

Томском — очень ярок и большой мастер - красивый гусар. «Мадур Вазу» печатают в

Академии с текстом и Плотникова. Ты мне не упоминаешь, как твои летние работы?

Кому ты их показывал, и какими они кажутся людям? Быть может, я не уеду на Кавказ

— тогда что делать? Жить ли здесь и хлопотать о комнате или к тебе, моему

солнышку? Без тебя никакая Мацеста не поможет моему сердцу! Сходи в Ленкублит —

скажи о дровах, я подавал давно о них заявление, выясни это и похлопочи. Если я

останусь в Москве на ноябрь, если будет это очень необходимо, то не можешь ли ты

приехать ко мне? Денег я добуду и пришлю тебе, а у Керосинкина будет к этому

времени свободно - пожить -он с женой уедет в Крым. Как Коленька, Илья Николаевич

— всё ли у них ладно? Как папа с мамой? Кланяюсь им и Борису Никифоровичу, куме,

куму. . Как твои дела и работа? Кореневы 20-го октяб<ря> уезжают в Италию.

Кардовский учеников не берет. Вот устроится Миша — он, быть может, будет тебе

полезен. Горячо прошу тебя -отвечать на каждое мое письмо! Крепко целую. Сердце

мое всегда тобой. Болею своим сиротством без Лосенка. Твой Старый Лось тяжко

вздыхает — ото всех своих звериных печенок — слышишь ли ты эти тяжкие мыки? Где

ты - золотое копытце? В какой чаще ты плутаешь? Не попадись волку, а еще злее —

волгице Дорогое дитя мое, тебе моя жизнь, мои песни, слезы мои, вся тревога моя и

трепет невыразимый. Целую, благословляю. Всегда с тобой. В снах моих, в желаниях,

во свете и во тьме. Исстрадался я без голубого лосенка. Ах, как исстрадался. Жду

немедленного ответа. Прости!

165. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

22 октября 1931 г. Москва

Немедленно пришли несколько №№ газет с объявлениями о мос-

11

ковских комнатах. Поторопись. Письмо твое от 19 — 31 получил.

Спасибо за ласковые, сердечные слова - они так мне нужны — и так по ним я

грущу. Прошу тебя, будь тверд и непоколебим в своей вере и посвящении. Всегда

помни, что над всем высшая воля, а потому не уходи от самого себя, не верь соблазнам,

откуда бы они ни исходили! Не изменяй своему сердцу, чтоб не надломилося

окончательно.

166. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

29 октября 1931 г. Москва

Дорогое дитя мое, — я уезжаю первого числа ноября. Адрес: Сочи, Дом отдыха

печатников, бывшая дача Данилевского. Благословляю тебя - всей силой любви моей.

Жизнь тебе и верность! Не унывай и не скорби, всё в свое время придет! Еще месяц

твоей верности и мы увидимся, — если Любовь благословит. Ни одного дела мы не

должны предпринимать без благословения Любви. Помни крепко, что житейские будни

лишь покрывало тьмы - за которым синие вёсны. Лобзаю тебе лобзанием «Песни

Песней», возлюбленный мой, брат, дитя и веселие мое!

Напиши, какой номер нужны тебе штиблеты? Есть 45-й.

167. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

29 октября 1931 г. Москва

Буду ждать жадно твоего письма ко мне в Сочи, Дом печатников. Поклонюсь от

тебя морю, лермонтовским дубам и олеандрам, - возлюбленный мой! Грустно, что не

могу тебя прижать к сердцу моему — дорогой лосенок!

175

Прошу тебя всем жаром и святыней моей — о верности, памяти и чистоте. Пожелай

мне здоровья и крепости, чтобы встреча наша была полной и счастливой. Да утишит

надежда твои юные бури, да улягутся волны твоих молодых и неизбежных сомнений —

будь тверд, мужественен, встречая темные призраки на житейских тропинках. Буду

жить тобой и морем, дышать тобой и южной осенью.

168. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

10 ноября 1931 г. Сохи

Приехал. Синий шелк неба и моря, молчат кипарисы... Нет тебя — свет мой, но

мир, мир тебе! Целую. Люблю. Рассказываю о тебе солнцу и осенним тюльпанам.

Н.К.

169. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

18 ноября 1931 г. Соги

Дорогой художник, кланяюсь низко, целую крепко, тоскую по тебе сердечно.

Кажется, поправляюсь. Еду на концерт в санаторию, пишу по пути. Читаю стихи из

книги «Ленин» — буря восторгов. Жду письма. Плати за квартиру.

Н.К.

170. А. Н. ЯР-КРАВЧЕНКО

18 ноября 1931 г. Мацеста

Тридцать тепла. Купаются в море. Мое окно прямо на море и бархатные дубы. —

Такая радость и вместе грусть, что нет тебя — лебеденок мой! Комната на одного,

отношение чрезвычайно внимательное. Первый выход в общую столовую был под

бурные аплодисменты. Сердцу лучше, доктор утешает, что не умру. Послал тебе