Бродящие силы. Часть I. Современная идиллия

- Оставьте... Мы с вами еще разделаемся...

- Оставь его на мое попечение, друг Leo Leonis, - сказал Брони, - лучше пособил бы господину Змеину подобрать воинские принадлежности. Вот если г-жа студентка не откажется отвести его со мною к рожкам...

- Ах, нет, зачем же, я и сам... - проговорил правовед, оправляясь, но тут же опять пошатнулся, так что спутники должны были его поддержать. Он с горечью улыбнулся. - Нет, что-то не того... нейдет... Я чувствую, что дело плохо... У меня, Лизавета Николаевна, есть к вам последняя просьба: если б я не пережил своей раны, то скажите вашей сестрице, чтобы принесла цветов на мою могилу.

Лиза расхохоталась:

- Ну, вы еще не совсем безнадежны; потеря крови настроила вас элегично.

- Напрасно вы его утешаете, - вздохнул Брони, - дела уже не поправить: дома ждет нас баснословный завтрак в честь примирения, а господину Куницыну в настоящем его положении едва ли можно выпить основательно. Нет, сударь, я от души соболезную о вас.

Пока Ластов одевался, Змеин завернул в плед эспадроны и подобрал пустые бутылки и кружки, разбросанные по полю битвы; Ластов перекинул через плечо платья Куницына, и они отправились за другими.

- Ты напоминаешь мне лошадь в басне, - заметил Змеин. - Гордый, статный конь потешался над уродом ослом. Когда же с осла содрали шкуру, то надменного же коня накрыли ею.

Ластов, занятый серьезными мыслями, не отвечал.

- Что если я его ранил опасно? - проговорил он.

- Едва ли. Обморок сделался с ним по слабой натуре. Но я очень доволен, что он наказан: не рой другим ямы; зачем не удовольствовался первым дебютом.

XVIII

СУДЬБА УЛЫБАЕТСЯ МОНИЧКЕ

Случай с Куницыным не произвел в пансионе R. никакого шума. Лица, участвовавшие в вышеописанной маленькой драме, понятным образом, об ней умолчали; по отрывочным же данным, никто не хотел, да и не думал доискиваться до истины.

Когда около восьмого часу пансионеры, сидевшие в столовой за утренним кофе, завидели в окошко медленно подъезжающие дрожки и с трудом вылезающего оттуда, завернутого в плед правоведа, кто-то из них обратился к входящему в это время Змеину с вопросом:

- Что, скажите, с вашим соотечественником?

- Да так, ушибся маленько, - объяснил Змеин.

- Где ж это? Упал, что ли?

- Н-да. Собирались мы, видите, спозаранку на Руген, со всевозможным провиантом, чтобы позавтракать в зелени. Были с нами барышни, а барышни, сами знаете, какой народ: как забьют себе что в голову, никакой палкой не вышибешь. Захотелось же одной из них во что бы то ни стало понюхать цветочек, который рос как раз над обрывом: достань ей его да достань, чудно, должно быть, пахнет. Ну-с, соотечественник-то наш, воплощенная рыцарская натура, и пойди доставать. Как нагнулся - земля под ним тара-рах! И совершил кувырколепие.

- Скажите! И больно расшибся?

- Да, кажется, есть-таки. Особенно пострадал руками, потому что брякнулся на четвереньки.

- А цветок-то что же? - вмешалась наивная немочка.

- На счет него можете быть спокойны: хотя и слетел также вниз, но остался цел и невредим и доставлен по принадлежности.

- Doch die Katze, die Katz ist gerettet!

[Но кошка, но кошка спаслась (нем.).]

весело подхватил входивший в это время Брони.

- Вот молодость! - заметил один из присутствующих, сухой старичок. - Вперед поостережется. И со мною, признаться, случился в юности подобный же пассаж...

И обществу волей-неволей пришлось выслушать "подобный же пассаж". Тем и кончились толки о Куницыне.

Врач, призванный к больному, осмотрел его руку, успевшую уже порядком опухнуть, чуть заметно улыбнулся на объяснение: что "занозился, мол, об острый камень", и прописал ледяные примочки.

- На молчаливость мою вы можете положиться, - отозвался он, лукаво прищурясь на просьбу больного говорить о его случае как можно менее, - кому какое дело, к какому разряду минерального царства принадлежит злополучный камень, о который вы занозились: у всякого смертного свои камни преткновения.

И надо отдать честь прозорливому сыну Эскулапа: он свято сдержал свое обещание, хотя, быть может, тому содействовало и немаловажное повышение завизитной платы.

Если мы сказали, что никто из посторонних в пансионе R. лиц не известился об истинном ходе дела, то не выразили этим, что вообще никто, кроме действующих лиц, не узнал о поединке; было еще два не совсем посторонних лица: Моничка и Наденька, которые вскоре также сделались соучастницами в тайне. Чутье влюбленных, как известно, не менее тонко, как у легавых собак, и потому, как только передали Моничке эпизод о падении правоведа со скалы, она мигом смекнула, что тут что-то неладно, есть какая-то несообразность. Она обратилась сначала к Лизе не скрывать от нее ничего; когда же та повторила ей сказку Змеина, земля загорелась под ногами бедной влюбленной, и, с решимостью "d'une fille completement emancipee [Девушка полностью эмансипированная (фр.)]", она кинулась в комнату возлюбленного. На стук ее в дверь послышалось обычное "Herein!", и, с самосознанием вскинув головку, она последовала призыву.

Больной полулежал на диване, подпертый с боков подушками. На полу перед ним сидела горничная и прикладывала лед к руке его, распростертой на стуле.

- Pardon, если я вхожу к вам так, sans fafons [без стеснения (фр.)], - начала скороговоркой Моничка, - но я услышала о вашем несчастии...

- Не знаю, как и выразить вам мою признательность, - отвечал, приподнимаясь с подушек, правовед. - Вы - первая, навещающая меня в моем isolement [Уединении (фр.).]. Я подал бы вам стул, но видите - не в состоянии: Прометей к скале прикованный. Anna, bringen Sie doch dem Flaulein einen Stuhl [Анна, вы даже можете принести девушке стул (фр.)].

- Nein, nein, lassen Sie sich nicht storen [Нет, нет, вы не можете мешать (нем.)], - предупредила барышня служанку, собиравшуюся уже исполнить приказание молодого человека. - Прислуга здешняя понимает по-французски, так поневоле приходится говорить по-русски, - продолжала она, присаживаясь у изголовья правоведа. - Вас ранили, m-r Куницын, ранили в дуэли; пожалуйста, не отпирайтесь, не повторяйте этой невероятной истории о падении d'un rocher.

- Гм, чем же она невероятна?

- Да всем. Во-первых, с какой стати вставать вам в пять часов, когда ни Наденька, ни я не были de cette partie de plaisir [Участниками этого веселья (фр.)]?

- Et puis [А далее (фр.)]?

- Puis - ведь с вами не было других дам, как Лиза?

- Нет.

- Так вообразимо ли, что Лиза, эта отъявленная флегматка и прозаистка, прельстилась так на цветок, чтобы тревожить из-за него других? Нет, не скрытничайте, у вас был rencontre, и я знаю даже, с кем.

- С кем же?

- Да с этим противным Ластовым.

- Напрасно было бы, m-lle, скрывать от вас истину; вы так проницательны...

- Ага, сознались... Анна, вы, я вижу, устали, - обратилась она к горничной по-немецки. - Дайте-ка, я заменю вас, после можете воротиться.

Куницын с благодарностью преклонил голову.

- Вы слишком любезны, m-lle. С моей стороны, было бы верхом безумства отказаться от такой чести. Anna, thun Sie, wie das Fraulein sagt [Анна делайте, как говорит девушка (нем.)].

Служанка посмотрела с недоумением поочередно на каждого из них, потом встала и, проговорив: "Wie Sie befehlen [Как cкажете (нем.)]" - сделала кникс и вышла.

Моничка присела на ее место и взяла в руку кусок льду.

- Ah, mais c'est bien froid [Ах, но это очень холодно (фр.)].

- Видите; откажитесь-ка лучше от роли сестры милосердия, которую взяли на себя в порыве великодушия, - возразил по-французски же правовед.

- Ах, нет, как же можно. Вам, я думаю, еще холоднее, на пылающую-то рану. Если б вы знали, как я зла теперь на этого гадкого университанта...

- Да вы не думаете ли, m-lle, что ранен один я? О, нет! Как я изрезал ему грудь!