Бродящие силы. Часть I. Современная идиллия

Правовед прищурился.

- Вы это от себя или по поручению господина Ластова?

- Нет, от себя. К чему лишнюю кровь проливать? Еще пригодится. Ведь может же на беду случиться, то на следующий раз будете ранены вы?

Куницын призадумался.

- Так и быть!

Он направился к перевязочному пункту. Там молодой оператор, наклеивая пластырь на рану поэта, задавал последнему серьезную распеканцию.

- Экая рана, подумаешь! Баснословно! Признайтесь-ка откровенно, что последняя ваша парада была скандалезна, из рук вон плоха?

- Чистосердечно каюсь! - весело отвечал пациент. - Лизавета Николаевна, сделайте одолжение, налейте-ка мне vom edlen Gerstensaft [благородный напиток (нем.)], потеря крови ослабила меня.

- Вы действительно бледнее обыкновенного, - сказала посредница, наклоняясь к заветной корзине, чтобы исполнить желание раненого.

- Что вы? Не давайте! - остановил ее Брони. - Недостоин. Вы, государь мой, кажется, забываете, что обещались посвятить одну стычку и мне.

- Вот следующую дерусь за вас. Только сами посудите, как же драться хорошенько, когда вы отказываете даже в крепительном напитке Гамбринуса?

- Ну, Господь с вами. Сударыня, налейте ему Шопена. Так смотрите ж, не ударьте в грязь лицом.

- Если тебе уже очень не по душе, - небрежно обратился к поэту подошедший в это время Куницын, - то, пожалуй, перестанем; я не настаиваю непременно на продолжении rencontre'a [дуэли (фр.)].

Ластов взглянул на своего секунданта и покачал отрицательно головой.

- Нет, не могу. Долг платежом красен.

- Что я вам говорил? - отнесся к правоведу Змеин. - Еще рьянее вас. Но я все-таки не понимаю тебя, Ластов? Сам же говорил вчера...

- То вчера, теперь я связан кружкою баварского. Повремените, господа: расклеился, так не сейчас и склеить. Wird's bald, Herr Leib und Magenflicker [Это скоро, г-н пильпирующий тело и живот (нем.)]?

- I's ist schon [Скоро уже (нем.)], - отвечал хирург, окончательно нажимая платком края пластыря.

Лиза подала обоим по шопену пенистого пива.

- Александр Александрович, желаете?

- Позвольте.

Куницын отказался. Трое университетских чокнулись кружками и потом опорожнили их разом.

- А! Силы возвращаются, - сказал Ластов. - Aux armes, citoyens [К оружию, граждане! (фр.)]!

Враги и сподвижники их стали опять в позицию. Стиснув с решительностью зубы, Куницын, не дождавшись условного "Los!", выпал убийственною секундой. Ластов предвидел удар и, отпарировав его с силой, ответил в свою очередь легкой квартой. Правовед дрался недурно и отбил ее по всем правилам фехтовальной школы. Упало с той и с другой стороны еще несколько ударов. Но в то время как правовед приходил все в больший азарт, и каждый удар его имел явною целью чувствительно поразить противника, этот последний отбивался играючи, словно тросточкой от стаи мух, и если сам наносил иногда удар, то так легко, что Куницын, при всей своей горячности, мог отпарировать его. Около пяти минут уже длилась битва - ни с той, ни с другой стороны не было ни царапины.

- Что же вы наконец? - шепнул за спиною Ластова нетерпеливый голос. - Вы забываете, что деретесь за меня.

- Смотрите же, - отвечал тот. - Это за моего секунданта!

И, привскочив на аршин от земли, он ударил сильнейшую приму через голову и затылок противника. Шляпа упала с головы правоведа, и гибкое неприятельское лезвие со свистом проехалось по его спине.

- Ай! - невольно вскрикнул он, поднося к губам левую руку. Он держал ее, в продолжение всего боя, как следует, за спиною, и эспадрон Ластова, хлыстнув его по спине, избороздил и ладонь этой руки его.

- Das sitzt! - поспешил возгласить Змеин, чтобы загладить прежнюю оплошность.

- Опять невпопад! - укорил дерптец. - Теперь ваш же дуэлянт ранен, а вы, вместо того, чтобы отстаивать его, говорить, что это пустяки, что нет никакой раны, первые же кричите: "Es sitzt!".

Закусив от боли и негодования губу, правовед обвертывал платком пораженную руку.

- Да покажите же баснословный вы господин, - сказал Брони, - может быть, лучше, наложить кусочек пластырю.

Правовед распутал повязку и показал ладонь. Поперек ее, от одного конца до другого, тянулся легкий шрам, из которого в нескольких местах выступали крупные капли крови.

- Вишь, тоже красная, - заметил иронически корпорант. - Я всегда слышал, что у аристократов синяя. Господин Змеин, потрудитесь залепить эту безделицу. Вы секундант, а не заботитесь о благосостоянии своего дуэлянта.

- Не забочусь? - отвечал с важностью Змеин. - Вы думаете, это у него единственная рана? Неrr von-Kunizin, Advocat aus St.-Petersburg, - извольте показать спину. - Он повернул правоведа вокруг оси. - Нет, что-то не видать; должно быть, один синяк, рубашка цела. А я так и думал, что распадетесь пополам - так звонко свистнуло.

- Пожалуйста, приберегите ваши остроты для других, - отвечал с раздражением Куницын.

- Ну, батенька, удружили! - говорил корпорант, ударяя по плечу поэта. - Никогда, ей-ей, ничего подобного не видывал. Это ведь вы за меня? Ха-ха! Молодчина! Теперь выпивайте хоть весь запас пива - не осерчаю. Знаете, мне хотелось бы выпить с вами брудершафт? Давайте, а?

- С удовольствием. Лизавета Николавна, позвольтека нам еще по шопену.

Лиза подала им по бутылке.

- Можете и так. Не думала я, что низойду на степень маркитантки!

Продев руки, как должно, одну под другую, молодые люди выпили каждый свою бутылку и поцеловались потом три раза.

- Важно! - причмокнул Брони. - Теперь, значит, на ты? Как-то баснословно-отрадно, знаешь: есть около тебя братская душа.

- До свадьбы заживет, - говорил Змеин, окончив операцию бинтования руки правоведа. - Теперь, я надеюсь, вы удовлетворены? Можно, наконец, домой.

- Менее, чем когда-либо... - отвечал мрачно и отрывисто Куницын, которого, видимо, подмывала мысль о понесенном им унизительном поражении.

- Не перестать ли нам? - предложил и подошедший в это время Ластов. - Я, со своей стороны, не имею уже большой охоты драться.

- А! Струсили. Теперь поздно. Была честь предложена - отказались. Узнайте же, что значит шутить со мной! Назначено четыре coups, было всего два, следовательно, я имею полное право требовать от вас продолжения дуэли. Берите шпагу и не тратьте лишних слов.

- Как знаете, - отвечал Ластов, поднимая с земли эспадрон.

И бой возобновился. Но эта стычка прекратилась еще скорее предыдущих.

- Вам жаль своей физиономии, так вот же вам! - вскричал разгоряченный правовед и, замахнувшись квартой, тут же переменил направление оружия в секунду, чтобы, обманув таким образом противника, нанести ему полный удар в щеку. Поэт вспылил и отбил злонамеренный удар со всей энергией. Но парада его была так сильна, что эспадрон Куницына отлетел далеко в сторону, а лезвие вражеского оружия, неудержимого в своем стремлении, вонзилось в его распростертую руку, несколько выше кисти. Кровь бойким фонтаном забила из свежей раны.

- Das sitzt! - решил Брони и бросился за водой и пластырем.

Все столпились вокруг пораженного, и Лиза поспешила обвернуть ему руку собственной косынкой.

- Кажется, артерию захватило, - заметила она с видом знатока.

- Извини, голубчик Куницын, пожалуйста, не сердись, - умолял перепуганный Ластов, - право, невзначай.

Раненый хотел что-то ответить, но вдруг закрыл глаза, опустил голову и пошатнулся: с ним сделалось дурно. Его схватили под руки. Возвратившийся с необходимыми врачебными средствами корпорант вылил ему на голову полбутылки воды, и когда больной очнулся, то принялся за необходимые омовения и заклеивания, перевязал ему руку несколькими платками и, накинув ему на плечи плед (по случаю забинтованных рук нельзя было надеть на него верхнее платье), решил:

- Домой.

Никто уже не возражал. Ластов хотел было повести своего врага-инвалида под руку, но тот высвободился и отвернулся.