Дыхание Голгофы

… В который уж раз с замиранием сердца и даже, страхом, я миновал строй попрошаек, автоматически ища глазами старика Рериха с дочерью. И в который уж раз убеждал себя в том, что мне просто показалось тогда. Конечно, этот всплеск фантазии – последствие контузии. В храме я купил несколько свеч и разнес по иконам. Задержался у Богоматери, ища, однако, глазами отца Олега. Из «врат царских» выходили церковнослужители – молодые мужчины, а Олеся не было. Но тут вдруг кто-то тронул меня за руку – я обернулся и вот же он передо мной – отец Олег.

- А почему один? – спросил он, просто подавая мне для приветствия руку.

Тут наши глаза встретились, и я вдруг остановил себя на мысли, что совсем недавно видел эти глаза. Черт возьми, что-то очень важное связано с ними – глазами этими.

- Я искал, то есть, ждал вас, - искренне признался я. – Хотелось бы поговорить.

- Если личное, давайте выйдем на воздух – образа тоже свидетели, - хорошо улыбнулся он.

Мы вышли. Он провел  меня вглубь двора к  лавочке. Сели.

- Я могу только подозревать, что вас привело ко мне. -  Он пронзительно посмотрел мне в глаза, и я, в который уж раз, поймал себя на том, что совсем недавно эти глаза уже видел, но на другом лице. – Анна? У вас какие-то сомнения?

- Да, отец Олег. Но не в ней. Она беременна. И мне как-то страшновато.

- Ну, страх у вас, очевидно, оттого, что вы пережили собственную трагедию. И здесь не только Афган.

- Так вы знаете, отец Олег? – удивился я.

- Не называйте меня вне храма отцом, просто Олегом или Олесем, как вам будет угодно. Я могу только догадываться и прочесть что-то на вашем лице. У вас чувственные глаза, глаза человека, который, как говорится, хлебнул лиха.

- Кроме ранения и контузии, я пережил смерть дочери, ну а дальше все посыпалось…

- Предательство жены, - вздохнул Олесь. – Или что-то подобное. Да? И теперь вы стоите перед выбором. Я полагаю, Аннушка беременна и вас, вашу душу, сейчас посетили страх и неуверенность… Она-то, ведь, тоже перенесла горе и не одно.

- Где-то так. Извините. Но я вот смотрю на вас – это какая-то мистика. Вы всех так читаете?

- Я не читаю. Читает Господь наш, а мы его слуги, - очень уверенно и даже как-то строго произнес отец Олег. – А вы отпустите ситуацию. Если Аннушка вам дорога, идите к ней и немедленно. После того, что вы пережили и что пережила она, Бог вам дает шанс. Под венец вам надо, дорогие мои, и это решит все ваши сомнения. И немедленно. Если думаете, ребенок зачат во грехе, так нет же. Оба вы свободны и по-человечески – много страдали. Так что, милости просим, и как говорят в таких случаях: «Совет да любовь». Оставьте ваши сомнения.

- Спасибо, - я уже хотел попрощаться с отцом Олегом, как вдруг назойливый вопрос так и вырвался наружу. – Скажите, а у вас есть брат? Мне ваше лицо и, особенно, глаза кого-то напоминают, человека, которого я видел совсем недавно и который меня, кажется, потряс.

- А-а, - улыбнулся Олесь. – Так вы ж, наверно, моего родного брата Артема встретили в переходе, в центре.

- Да, точно! Он там торгует своими чудовищными поделками. Прямо скажу - талантливые штучки делает.

- А стихи он вам не читал? – как-то печально повел глазами отец Олег.

- И стихи читал. Экспромт. Я так удивился. Может я чего-то не догоняю, но кажется, его тоже увечил Афган.

- Да. И он и вы пригубили из сей чаши, - вздохнул отец Олег. – И тут уж не знаю, кто больше. Студент Суриковского училища, подающий надежды живописец, скульптор и вдруг – госпиталь в Баграме. Погребальный взвод. Пайщик. Каждый день цинковые гробы… Изуродованные тела. Только что живой.

Здесь отец Олег отвернул от меня лицо и перекрестился на купола. Обернулся.

- Ступайте с Богом. Это хорошо, что вы пришли. Кланяйтесь Аннушке, хорошему человеку. А вообще, друг мой, каждому на этой земле Господь отмеряет по силам его.

И пошел от меня в глубь церковного двора.

… Через неделю мы с Анютой расписались в небольшом зальце обычного районного ЗАГСа, остро пахнувшим канцелярией и плотным, устоявшимся духом человеческого волнения. В одном из отверстий брачного ритуала обменялись кольцами. Торжество с настоящим подвенечным платьем, роскошной колесницей с тройкой гнедых у Свято-Троицкого храма и, конечно, толпою гостей, решено было перенести на более поздний срок, а точнее, на следующий год, ближе к весне, когда наступит во всем ясность. Ведь никогда не поздно встать под венец в храме и попросить у Всевышнего благословения на любовь и верность. В роли понятого дружка с моей стороны выступил майор Батищев, который и явился-то на сей акт при полном параде и с завидным «иконостасом» наград на груди. А Анюта привела свою подругу – весьма приятную молодую даму, сотрудницу отдела, в котором работала. Потом с друзьями и близкими отправились на трапезу в ресторан с экзотическим названием «Метрополь». Родители мои приехать не смогли – поздравили телеграммой. «Мама прихварывает» - объяснил по телефону отец, зато родные невесты явились в полном составе. А вообще, застолье было искренним, шумным, многолюдным. Хоть мы с Анютой от него и крепко устали. Поздней ночью «молодых», то бишь, меня и Анюту, отвезли в лучшую гостиницу города и оставили нас в номере люкс – хотя бы в первую юридически брачную ночь постигать, наконец, что значит в семейной жизни это самое «горько».

В номере, заваленном цветами и подарками, мы провели двое суток – напрочь оторвавшись от мира, от его проблем  и кажется впервые были безумно счастливы!..