Дыхание Голгофы

Обнялись. Я познакомил Федора с Анютой. Брат сказал, откровенно обласкивая взглядом Анюту:

- Красивая у тебя невеста. Но глубоко не завидую – моя  Варюха – это моя Варюха.

- Так, офицер, пожалуйста, не сбивай с толку, лучше доложите обстановку. Извини, братуха, не по долгу службы.

- Докладываю. Малые мои спят. Кажется, и моя Варюха с ними прикорнула. Мы вас ждали, переждали. Старики в летнице возятся. Я вас случайно заметил. Вот едва успел китель набросить.

Тут я только заметил, что вместо брюк на Федоре спортивное трико.

- А ты уже майор, братуха. Рад за тебя.

- Ну если раз в пять лет видеться, то в следующий раз уж точно генерала встретишь, – но тут вдруг глаза его потеряли блеск. – Или не встретишь. Радости-то мало, Гаврюха. Потом как-нибудь… - Федор подозвал меня ближе, откинул китель и поднял тельник. Тут я увидел огромный свежий еще шрам на правой стороне, чуть ниже ребер. – Кусок печенки в горах Кавказа оставил. Спецуха. Ну ладно, не буду сразу грузить. Это  я тебе – старики про это не знают. Проходим в дом…

Я все-таки не выдержал.

- Неужели Кавказ - так серьезно, Федя?

- Да все там путем. Тлеют себе угольки, вот-вот полыхнут. Что, телевизор не смотришь, как нас чечены «добрым» словом порют. Товарищ генерал Дудаев пошел в отрыв, герой хренов… Если в этом году не полыхнет Кавказ, то в следующем - точняк. Бикфордов шнур уже запалили. Ну все, - Федор поднял руки. – Вот тут у порога и заканчиваем политику. Старикам знать не надо. Все у нас хорошо, как в той песенке про прекрасную маркизу… Так что загоняй свою «копейку» во двор.

Первой увидела меня мать – она держала в руках какую-то посудину, уронила и бросилась со слезами мне на шею.

- Мам, ну что ты?! Я с тобой всегда на связи. Не надо. – Но материнские слезы унять трудно. Ситуацию разрулил отец.

- Цыц, хватит. С войны, что ли? Весь дом на ноги поставила. Сначала по одному слезы пускала, теперь по другому. Радоваться надо. Поди ж не с фронта.  Пацанов разбудишь.

- А они уже проснулись, - возникла в дверях Варя, жена Федора. И мне – Здрасьте, приехали?..

Она подала мне руку.

- Ты чё руку подаешь, а ну целуй родича, - смеясь, приказал Федор.

Варя, смущаясь, прикоснулась к моей щеке губами. По-моему с того далекого уже момента нашего знакомства она ничуть не изменилась… Как была девушка-подросток, так и осталась. Потом Варя подала руку моей Анюте.

- Вы Аня, да? А я Варя, жена вот этого командира.

- Варенька, это моя невеста, - поддержал я Анюту, которая от такого напора как-то потерялась и я, кажется, на одном дыхании представил ее и родителям:

- Анечка, моя невеста. А это мой отец Алексей Петрович и мама Евдокия Ивановна.

Анюта пожала руку отцу, а маму поцеловала.

- Может, пока с дороги перекусите, а потом уж серьезно будем ужинать? – спросила мать.

- Какая еда, мама? Дай отойти от  волнения, - сказал я и в друг вспомнил про эти окаянные тушки кроликов. - Кстати, родители, я там привез крольчатинки. Возьмите в работу. Из собственного хозяйства.

- Ты держишь хозяйство? – удивился отец.

- Ну, у меня же дача. Вот на ней устроил маленькую ферму, выращиваю кроликов. Это пока первые, – тут я и сам не понял – говорю ли я всерьез или в шутку.

- Ты, боевой офицер, выращиваешь кролов?! – покачал головой отец. – Ну времена…

- Папа, успокойся, - рассмеялся я. – Основной работе это не мешает. А увлек меня дачный сторож. Он и приглядывает, и заготавливает корм, я только финансирую этот проект. Мясо диетическое. Сейчас, например, к застолью. Я ж не должен отрываться от деревенских корней.

- Ну молодец, ну широко! – то ли согласился, то ли съехидничал отец и тему кролов на этом закрыли.

- Ладно, добре. Все перезнакомились. Теперь маленько отдохните и за праздничный стол. Мы с мамой - в летницу. Позовем, - распорядился отец.

- Может на Дон? – предложил я Федору. – Ополоснемся.

- Какой там Дон. Еще вода после разлива не спала. Грязная. Несет мусор. Я ходил. Лучше в душ. Он на мази.

- Понял. В душ, так в душ… – согласился я.

- А можно к маленьким, - осторожно спросила Анюта, обращаясь то ли к Федору, то ли к его жене.

- И я хочу посмотреть на племяшей, - сказал я и мы дружно вошли в некогда  мою комнату.

Два премилых кукленка сидели в коляске. Они смотрели на нас одинаково - черными ягодками глаз, в которых восторг и любопытство одновременно. Мне они показались совершенно на одно лицо. И я спросил:

- А кто из них кто? Они ж, как две капли воды.